— Расскажи, пожалуйста, как тебя угораздило попасть ночью в опасное место и с кем ты сражался? Нам говорили, что местные жители ту скалу избегают.

Мирген представился и рассказал, как заснул на берегу реки после купания, а проснувшись, услышал голоса, звавшие его к себе, про то, как очнулся и отбивался от существ с птичьими ногами. О почудившемся голосе матери умолчал, сказав только, что сопротивляться зову было невозможно.

— Почему ты не убежал от этих чудовищ? — резко спросила Кира. — Тебе жить надоело? Или ты ничего не соображал?

Он не сразу нашелся с ответом.

— Не знаю. Мне казалось, что убежать будет… ну как-то неправильно. Хотелось загнать этих крысюков назад в гору. Им не место на земле.

— А ты, значит, доблестный герой, призванный очистить землю от монстров? — насмешливо осведомилась Кира и у Миргена вспыхнули щёки. Но он твёрдо повторил:

— Мне казалось, что я должен драться и я дрался.

— Ты их не боялся?

— Боялся, но бежать от них не хотел. Не знаю почему. А потом появилась кобра и какой-то зверь зарычал.

— Что за кобра?

Мирген скосил глаза на улыбающуюся Киру и, решив проверить свои смутные подозрения, невинным тоном произнёс:

— Страшная и толстая. Я её еще и днём видел на холме возле кладбища.

Подумалось, что по реакции девушки удастся что-нибудь понять. Кирина улыбка вмиг пропала и она наградила Миргена раздражённым взглядом.

— Может она съела жирного суслика больного лептоспирозом? — заметил лысый Роман, и девушка состроила гримаску отвращения. Роман безмятежно улыбнулся Кире и продолжал:

— Впрочем, толстых кобр не бывает, тем более в Сибири. Ты днём гулял без головного убора?

— Да.

— В том-то и дело. Стоит жара, солнце тебе голову напекло, вот и привиделись толстые кобры.

— Допустим, — согласился Мирген. — А кто рычал?

— Барс? — предположил Роман.

— Барсы водятся южнее, в Саянах, а не здесь.

Георгий Петрович пожал плечами.

— Я кричал на обступивших тебя тварей что-то вроде «Кыш! Пошли вон!», а тебе почудился рык. Ты же почти сразу в обморок свалился, мог тогда неадекватно оценивать ситуацию.

Мирген прикусил язык. Если им хочется верить в его солнечный удар, пусть будет так. Начнёшь доказывать, что именно видел и слышал, вообще сумасшедшим сочтут.

— Согните правую ногу, молодой человек. Вот так, хорошо. Монстрики с птичьими ногами это и есть горные духи? — спросила Юлия Алексеевна.

— Нет, это не они. Это вообще неправильные духи! — выпалил Мирген.

Георгий Петрович заметил:

— Я уже бывал здесь. На экскурсии нам показывали писаницу с изображением горных духов в виде людей с птичьими ногами. Так что эти монстры живут здесь издавна.

Мирген смутился. Как он мог забыть про писаницу, знал же про неё. Но он не сдавался.

— На писанице таг-ээзи похожи на людей, а не на крыс. И они нормального роста, а крысоптицы были мне по колено.

— Измельчали бедолаги за века, — вставила Кира. — Так что тебе повезло, мальчик.

Мирген возмущённо посмотрел на неё: нашла «мальчика», они же ровесники. Кира ехидно усмехнулась.

— Почему ты считаешь, что эти монстрики неправильные духи? — спросил Роман Романыч.

— Потому что в легендах горные духи таг-ээзи гордые и сильные, а эти жалкие, мерзкие.

Он начал рассказывать про таг-ээзи или «черных людей». Легенды утверждали, что хозяева гор похожи на высоких и красивых людей. С ними можно повстречаться в горах и в лесах на закате, по ночам. Понравившегося или оказавшего им услугу человека «чёрные люди» могут наградить, а не приглянувшегося — убить. Могут натравить на несчастного лесных зверей или наоборот, сделать охотника необычайно удачливым. Сами горные духи могут являться в разных обличьях, человеческом или зверином, с клыками, когтями и хвостами. Встреча с ними предвещает человеку будущие испытания или судьба его резко изменится.

По просьбе Юлии Алексеевны Мирген перевернулся на живот, чтобы она могла заняться ссадинами на его ногах сзади. Болтовня помогала отвлечься от неприятных ощущений. Он продолжал рассказ про охотника, который помог обитавшему в горе Хану змей, подстрелил его врага. За это Хан змей наградил стрелка немалым богатством, обещал удачу во всех делах, но потребовал никому не рассказывать об их встрече. Однажды охотник, напившись молочной водки-араки, разболтал жене и соседям о встрече с таг-ээзи. Когда он пошёл в лес, повстречал Хана змей и тот сказал:

— Ты не исполнил обещания, не сохранил тайну, и я должен тебя убить.

Охотник взмолился:

— О, мой спаситель! Не убивай меня. Я тогда был пьян, перепил араки и это она говорила за меня.

Хан змей не поверил, но сметливый охотник уговорил его попробовать араки. Напоил спасителя допьяна, тот побуянил в лесу, вырывая с корнем деревья, а когда протрезвел, сказал охотнику:

— Твоя правда. Пьяному легко потерять голову, так что живи. Но впредь не болтай.

Пока Мирген рассказывал, Роман и Георгий Петрович вскипятили воду в чайнике и заварили чай, поставили на стол кружки и ореховое печенье.

Юлия Алексеевна закончила работу, разрешила Миргену сесть и вышла. Вернулась она с флаконом тёмного стекла и бутылкой негазированной воды. Роман достал из упаковки пластиковый стаканчик. Юлия Алексеевна налила в стакан воды, накапала в него десяток капель из флакона. Запахло травами.

— Выпейте, — сказала Юлия Алексеевна, протягивая стаканчик сидящему Миргену. — На всякий случай, чтобы раны не воспалились.

Он послушно выпил. Взял с подушки и натянул свою футболку, обулся. Роман пододвинул к столу стул для Юлии Алексеевны, налил ей чаю. Кира взяла свою кружку и снова уселась на кровать. Ему тоже подали кружку с горячим, пахнущим чабрецом чаем. Мирген пригубил сладкий тёмный настой. Это был травяной чай, из местных трав, который на турбазе предлагали гостям. Впрочем, тётка дома заваривала напиток не хуже. От печенья и каких-то странных восточных сладостей он отказался. Сидящие за столом хозяева переглянулись. Он надеялся, что они не обиделись, но есть сейчас не хотел, боялся, что стошнит.

Он то и дело смотрел на Кирины ноги и грудь, полоску смуглого живота между шортами и топом. Заставлял себя отводить глаза, а то еще Георгию Петровичу не понравится, как он пялится на его подружку или, может, жену.

Сладкий чай прибавил сил и Мирген продолжал рассказывать о таг-ээзи, которые могут принимать любое обличье. Пересказал легенду о том, как один овдовевший охотник ушёл от людей в дальнее таёжное зимовье. Там к нему явилась жена, уверяя, что произошла ошибка, она не умерла. Охотник был счастлив, они с женой любили друг друга. Всё у охотника спорилось, звери сами бежали под выстрел и через положенное время жена родила сына.

Сыну уже исполнился год, когда охотник однажды проснулся ночью, а жены рядом нет. Когда жена вошла в юрту, он обомлел от ужаса: изо рта женщины высовывались клыки, на руках когти, а сзади болтался хвост. Охотник понял, что это женщина из «чёрных людей» прикинулась его женой, промолчал и решил бежать от нее. Дождался, когда «жена» уйдет по ягоды, погрузил в лодку добытые меха и отчалил от берега. Когда охотник достиг середины реки, женщина выскочила на берег, и стала проклинать его и грозить, мол вовремя он догадался о том, кто она, а то она бросила бы его на съедение лесным зверям. Потом женщина схватила их ребенка, разорвала младенца на две части и бросила в реку вслед охотнику.

При этих словах Юлия Алексеевна содрогнулась и Роман накрыл её лежавшую на столе ладонь своей. «Вот и понятно, что они пара, даже если не женаты», — подумал Мирген. Никто из хозяев не носил обручальных колец, но у всех на шее поблескивали серебряные цепочки одинакового плетения. У Георгия Петровича и Киры поверх серебряных цепочек надеты ещё и золотые. Мирген присмотрелся к нему повнимательнее и обнаружил у того на предплечье левой руки несколько едва различимых бледных длинных шрамов.

Чай допили, легенду дослушали. Георгий Петрович спросил: