– Эй, мсье, куда же вы?
Я ощутила, как беспокойство мелкой дрожью пробежалось по спине. Через секунду, подставив стул, я пыталась залезть на скользкую барную стойку, сбивая расставленную на ней многочисленную посуду. Жертвами «безукоризненного» маневра стали: с десяток кофейных чашек, добрая дюжина коктейльных рюмок и парочка винных бокалов за компанию с шампань-флюте*. Шума было много, но более быстрого пути к потерявшему сознание бедолаге не было. Поднявшись в полный рост, чтобы найти площадку для прыжка, я с размаху стукнулась о металлический светильник головой, и чуть было сама не свалилась в обморок.
– Ни се ме-са-та, дамочка, иначе, я за себя не ручаюсь! – истошно завопил женский голос с восточным акцентом со стороны двери, ведущей на кухню.
Моему удивлению не было предела, когда, обернувшись, я увидела, обезумевшего повара, весьма крупного телосложения, с крохотным венчиком в левой и не менее милой медной кастрюлькой в правой руках.
––
* Флюте – самый знаменитый бокал для большинства коктейлей с шампанским и игристых вин. Его название походит из-за формы бокала, которая напоминает форму флейты. Классический флюте имеет объем 150 мл.
– А не слишком ли вы вооружились? – нервно рассмеялась я, пока мой организм реагировал на стресс исключительно идиотскими образом. Взглянув на свой арсенал сквозь узкий разрез глаз, свирепый повар с меццо-сопрано* осознал свой промах, и отбросил в стороны погремушки. Перевооружился он стремительно, вынув из кожаного чехла, висевшего на поясе, огромный кухонный тесак.
– Вот теперь убедили, – пропищала я, не на шутку испугавшись. Не в силах сдерживать дрожь в ногах, я опустилась на колени, держа ладони над головой. Сердце дико колотилось.
– Тоттеакю! Отставить панику, Тэкеши, уберите свою рапиру, – приказал негромкий, но по военному уверенный голос вошедшего с улицы подтянутого, хорошо слаженного мужчины лет пятидесяти, в белом фартуке. Его умные глаза буквально гипнотизировали упрямого ниндзю, – Эта юная леди ни в чем не виновата, разве что в своей естественной природной красоте, которая и вызвала сначала ажитацию**, а затем и обморок у нашего скромного Дон-Жак-Жуан. Леон, к вашим услугам, – джентельмен по натуре подал мне руку, его бронзовое, обласканное солнцем, свежее лицо светилось дружелюбием. – Спускайтесь, моя дорогая, и не держите на Тэкеши сана зла, у него наблюдается нездоровый интерес к боевикам и комиксам о супер героях. К тому же в переводе с японского его имя означает жестокий воин. Так он изо всех сил старается соответствовать, но наш самурай и мухи не обидит разве, что рыбу разделает на раз два.
– Рази, два самурай! – повторило, растянувшееся в довольной улыбке круглое лицо Тэкеши, а щель в районе глаз стала практически не заметной. – Мосивакэ аримасэн, мадам, пи-растие, пожалюйтса. Подгоричился мало-мало!Опираясь на жилистую руку метрдотеля, я спрыгнула внизу и поклонилась в ответ, склонившему голову кулинару.
– Ничего страшного Тэкеши сан, все в порядке.
– Друг мой, принесите дольку лимона.
– Сию минуту, Леон сан.
– А вы, милая, подложите этот сверток Жан-Жаку под голову.
Знающий свое дело Леон, протянул холщовую сумку с чем-то увесистым внутри.
––
* Меццо-сопрано (итал. mezzo-soprano от mezzo – половина, середина и soprano – верхний) – женский певческий голос с рабочим диапазоном от ля малой октавы до ля второй октавы .
* * Ажитация – двигательное беспокойство, нередко протекающее с сильным эмоциональным возбуждением, сопровождаемым чувством тревоги и страха. Данное состояние сопровождается вегетативными нарушениями: появляется бледность, учащённое дыхание, сердцебиение, потливость, дрожание рук и т. п.
– Бедный мальчик, едва остается тет-а-тет с красивой девушкой, как его главный процессор замыкает и все тело работает на крохотном резервном, отвечающем исключительно за нелепые поступки и глупейшие выражения, – сокрушался метрдотель, цитирую Жан-Жака.
– Видимо, ваш коллега хорошо разбираетесь в технике? – уточнила я.
– Больше, чем в кулинарии и прекрасном полое, – засмеялся Леон. – Он уже неделю без умолку толкует нам о своей посылке из Сан-Франциско с ЭВМ и грызуном внутри. Крысой кажется.
– Ни крысой, а проводной мышью, – раздался слабый голос Жан-Жака, – точнее координатным устройством для управления курсором и отдачей различных команд компьютеру. Вот штудирую литературу, – он указал на сверток под своим затылком. – Готовлюсь. На нее и упал, лучше каски пружинит.
– Не совсем, книгу мы подложили позже, – сказал я, извиняющемся тоном.
– Правда? – удивился «Леннон», – ничего не помню, хотя затылок немного побаливает.
Мужчины усадили Жан-Жака в кресло у стены со шкафом, заполненным книгами с яркими корешками, пластинками и виниловым проигрывателем, а я протянула ему стакан водны и дольку лимона. Затем к ресторану подъехал старенький пикап. Леон с Тэкеши пошли принимать свежие овощи и, только что выловленных, морских карасей – Сарагусов.
– Первоклассные репродукции Матисса, – сказала я пришедшему окончательно в себя Жан-Жаку, рассматривая три небольшие картины на темно-синей стене. – На полотне много ярких акцентов, прекрасные рамы с патиной, и какой удачный цвет стены.
– Да, мы специально перекрасили ее в насыщенный синий, а холсты хранились в чулане у дедушки дома, я вывесил их на всеобщее обозрение, пусть радуют глаз, а не пылятся на полке.
– Значит вас зовут Жан-Жак, а я думала Сереж, – спросила я, посмотрев на вышитое светлой ниткой имя на фартуке.
– О, это фартук нашего бармена, я надел его временно, пока мой отстирывается от вчерашних экспериментов на кухне. А насчет имени, просто зовите меня Жан или Жак
– Стало быть вы повар?
– Да-а, – неуверенным тоном продолжил он, немного замешкавшись, – шеф-повар и владелец этого ресторана, м-м, так сказать "шеф в квадрате”.
Жан-Жак вытер свою худую руку о фартук и протянул её мне, уверяя, что обычно он выглядит презентабельнее и если уж и пахнет рыбой, то с нотками мускуса, пачули и зеленого яблока. Однако, до своей однокомнатной квартиры с душем, маленьким балкончиком, коллекцией парфюмов и сборником всех альбомов The Mamas And The Papas он еще не добрался, так как всю ночь провозился на кухне со свадебным тортом внушительного размера. Искренность с которой Жан-Жак рассказывал о себе меня поразила, и я с удовольствием пожала руку моему первому знакомому в Тонтескье, пахнущему ванилью и милой нерешительностью.
– Может быть чашечку кофе?
– Было бы чудесно, но мне пора ехать. Если можно стакан воды.
Мой новый знакомый подпрыгнул и заторопился, гремя стаканами, буквально через мгновение граненый стакан минеральной воды с кусочком лимона стоял передо мной.
– За счет заведения, – улыбнулся приветливый хозяин
– Спасибо, думаю Брижит меня уже заждалась, – сказала я, сделав глоток.
– Брижит Арно?
– Да, это моя тетя, вы ее знаете?
– Я пару раз проезжал мимо ее виллы, лучшая на всем побережье, роскошный дизайн.
– Рада слышать, я здесь впервые и мне только предстоит увидеть его, если, конечно я смогу где-где-нибудь арендовать автомобиль.
– Не хочу вас огорчать, возможно, с этим могут возникнуть проблемы. Городок у нас небольшой, туристов практически не бывает, и кроме комнат, лодок и аквалангов ничего не сдают. Думаю, акваланг – это не самый быстрый способ добраться до имения мадам Арно, но, к счастью, я знаю человека, который сможет решить вашу проблему по-крайней мере с передвижением по суши.
– Ободряющая новость и где же его можно найти?
– Жизнь – волшебная вещь, а судьба её украшение. Никуда не нужно идти, вы его нашли! – с этими словами Жан-Жак протянул мне медный брелок с ключом.
– Что это?
– Это ключ от сердца одного из самых лучезарных, пусть и не самых быстрых кабриолетов южного побережья, пойдемте скорее я вас познакомлю, – выпалил с нескрываемой радостью Жэ-Жэ.
Желание всё сокращать по-американски появлялось во мне все чаще и чаще, видимо мой организм интуитивно готовился к переезду в Нью-Йорк, намеченному на осень. Мы вприпрыжку побежали на улицу, а я внутренне ликовала, предвкушая поездку на роскошном автомобиле. В мечтах я садилась за утонченный деревянный руль кабриолета, надевала огромные солнечные очки Dior, к счастью, я успела их забросить в наспех собранную сумку и повязывала шелковый шарф, подарок моего преподавателя по сценической речи, чтобы затем кинематографически красиво вдарив на газ, с ветерком скрыться за поворотом. Однако, очутившись на парковке, все мои ожидания разом улетучились. На ней одиноко красовался старенький мотороллер с табличкой вместо номеров гласившей лозунг времен хиппи «Give Peace A Chance».
