Жаль, что на площадке отсутствовали состязающиеся, но это было лишь делом времени. Наконец, справа, за матовой перегородкой, находился обещанный душ. Его круглая лейка, утыканная мелкими резиновыми форсунками, напоминала огромный серебристый стакан для мартини перевернутый с ног наголову и прикрепленный к металлической трубе. Нажав на кнопку, где-то что-то зажужжало, завертелось и через мгновение мои плечи заботливо ласкал теплый тропический ливень. Клубы пара заволокли туманом шершавое стекло, запахло кокосом и эфирными маслами экзотического происхождения.

Посвежевшая я очутилась в просторной спальни с видом на море и великолепный сад, уступавший размером, разве что Jardin des plantes de Paris*. На прикроватной тумбочке стоял небольшой букетик садовых роз, на высокой консоли у стены что-то яркое, а кофейный столик был завален горою книг, однако в центре моего внимания была двухместная кровать, едва коснувшись которой, я уснула глубоким, возможным лишь на побережье, безмятежным сном. Спустя какое-то время меня разбудил бесцеремонный клаксон грузовичка, привезшего продукты на виллу.

Пошатываясь от дремы, я распахнула шторы и вышла на освещенный солнцем прямоугольный балкон в углу которого стоял шезлонг, похожий на творение великого Ле Корбюзье**, плетеный с нависающим козырьком от солнца. Вдалеке по лазурной глади мерцающего залива, неспешно скользили прогулочные яхты, а слева чернел скалистый мыс, острым углом выдающийся в море. Складывалось ощущение, что вся вилла буквально парит над землей, подхватив с собой лимонник, намертво прилипший стеблями к бетонным стенам. Накинув халат, я спустилась вниз, миновав антре, гостиную и роскошную столовую с бронзовым львом на столе, окруженном шестью стульями времен Баухауса.

Во двор с аккуратно постриженным газоном вела раздвижная стеклянная дверь и парочка пологих ступеней из благородного тикового дерева. У открытого бассейна Брижит неспешно курила розовую сигарету, сидя на милом ротанговом диванчике с приплюснутыми подушками.

– Детка, хорошо поспала? – спросила тетя и пододвинула ко мне тарелку с фруктами и закусками, в то время, как Рене, помощница по дому, разливала свежевыжатый мандариновый сок в высокие хрустальные стаканы.

– Спасибо, Бри. В высшей степени великолепно, – ответила я, благоговейно вгрызаясь в спелое манго. – Кстати, если бы у передо мной стоял выбор что взять с собой в Штаты идеального мужчину или идеальную кровать, я определенно выбрала бы последнее.

– Верно, ma chère, однако, своевременный сон в правильной постели с правильным джентельменом гарантирует прекрасный тон лица. Ну, а здоровая пища поддерживает стойкость духа, милая. Помни об этом, когда окунешься в сумасшедшую жизнь «Большого Яблока». Вечно бегущая толпа, перекусы на ходу и ужасный фастфуд со всех сторон. Сплошной моветон! Но, моя девочка, ни в коем случае не поддавайся на соблазны американского уклада жизни.

* Сад растений Парижа (фр. Jardin des plantes de Paris) – открытый для публики ботанический сад в 5-м округе Парижа, является частью Национального музея естественной истории. Площадь 23,5 га.

** Автор сравнивает с LC4, или B 306, или Chaise Longue – модель кушетки, спроектированная Ле Корбюзье совместно с Шарлоттой Перьен и Пьером Жаннере в 1928 году. Культовый предмет мебельного дизайна XX века. Ле Корбюзье́ (6 октября 1887 – 27 августа 1965) – французский архитектор швейцарского происхождения, пионер архитектурного модернизма и функционализма, художник и дизайнер.

– Кстати, как поживают мои дорогие Анна и Рон? – улыбнувшись белыми зубами, Брижит сделал затяжку через короткий мужской мундштук, ведь пошловатые «соломинки» для дам, равно как и штаны Кюлоты* в купе со шляпами Клош** ее абсолютно не привлекали.

– Жутко соскучились, но обещали присоединиться к нам в середине июня, – ответила я, зажав спелую ягоду за щекой. – Папа сейчас занят в жюри Притцкеровской*** премии и улетел в Вашингтон, а маме нужно закончить дела в академии.

– Чудно, чудно, – одобрительно кивнув, повторила Брижит и отложила в сторону журнал, – мой младший брат по-прежнему считает величайшим изобретением человечества не колесо, а решетчатые оболочки, кажется так?

– Угу, – буркнула я, издав звук похожий на крик полуночного филина, усевшегося на ветки с набитым ртом, наконец проглотив вишню, я набрала побольше воздуха в легкие, – точнее Шуховские сетчатые оболочки, а гиперболоидный Аджигольский маяк 1911 года кажется ему изящнейшим строением на планете.

Не сговариваясь мы обе взорвались хохотом, даже невозмутимое лицо Антуана, стаявшего неподалеку, на мгновение напряглось и изобразило подобие улыбки.

– Отлично сказано, – зааплодировала Брижит и потушила сигарету в керамической пепельнице, – Рон говорил мне тысячу раз об этой «гиперболе», но я не в силах запомнить такую абракадабру.

Рене вернулась с двумя фарфоровыми чашками на серебряном подносе. В одной был эспрессо для Бри, в другой кофе со сливками для меня. Устало-нежный аромат настраивал на воспоминаниям.

– По всей вероятности, – заключила Бри, – страсть к творениям российского архитектора и потрясающему русскому балету заставила моего увлеченного брата задуматься о русской жене. Столица Франции была без ума от Анны в те годы, сотни поклонников, роскошные букеты, получасовые овации. Родившись в Риге и переехав в Москву к девятнадцати годам хрустальная красавица блистала в Большом театре. Долгожданный "прыжок в свободу» она сделала раньше Нуриева на год в 1960 во время трехдневных гастролей в Париже. Хореографическое мастерство двадцати трех летней танцовщицы пользовалось восторженным признанием в Европе. Твой бедный

* Кюло́ты – короткие, застёгивающиеся под коленом штаны, которые носили в основном только аристократы. Кюлоты носили с чулками и башмаками с пряжками.

** Клош (фр. cloche – колокол) – дамская шляпка в форме колокольчика, модная в 1920-х годах.

*** При(т)цкеровская премия – ежегодная награда, присуждаемая за достижения в области архитектуры.

папа влюбился в хрупкую девушку с фарфоровой сексуальностью с первого взгляда не смотря на то, что юридически Анна все еще была замужем за постылым, нелюбимый супругом, который оставался в Союзе.

Где-то внизу на тихой безлюдной дороге у моря проехал хрипящая машина с выкрашенным в зеленый цвет капотом. Стол почти опустел к тому моменту, когда я, наслаждаясь рассказом единственной сестры отца, перешла к блинчикам с клубничным джемом. Сделав уверенный глоток немного остывшего напитка, Бри продолжила свое повествование.

– Рону, тогда еще абсолютно безнадежному романтику с дыркой в кармане, лишь начинавшему свою карьеру архитектора, пришлось нелегко. Однажды ему пришло в голову тайком проникнуть в театр в два часа ночи, чтобы перед утренней репетицией признаться своей «La princesse Russe – русская принцесса» в истинных чувствах непосредственно на сцене. Анна называла его после этого «crazy American – сумасшедший американец». Был жуткий скандал, руководство Мельпомены даже вызвали полицию, но к счастью, для Рона, Анна, популярная и успешная солистка Гранд-опера́ ответила ему взаимностью. К чести твоей мамы, ей всегда был важен только человек, нежели его капитал.

Бри вынула из мягкой немного примятой пачки длинную розовую сигарету с золотым фильтром и поднесла к губам, чиркнув спичкой. Живой огонь занялся и перебросился на тонкую бумагу. Сад заполнился слегка сладковатым дымом и долетавшим из дома голосом Джона Ленона «Cry baby cry, make your mother sigh»…

– Поженились они спустя пол года в Америке, потом у них родилась проказница Элен и уже вместе, это очаровательное трио покорило весь мир, – Брижит задумчиво улыбнулась, ее темно серые глаза усланные томной негой устремились вдаль моря. – Ну а дальнейшее развитие событий вам мадмуазель и самой известно, – закончив свой рассказ, с довольным выражением лица, упоенная беседой, Бри взяла свою записную книжку и принялась в ней что-то старательно выводить заостренным карандашом.