От всего увиденного мальчики были в таком восторге, что забыли про то, что замёрзли и вымокли до нитки.

– Шесть лет, Себастьян… – барон повернулся к слуге спиной и позволил ему снять с себя мокрое пальто.

Его взгляд, словно камера оператора плавно перетекал от одного предмета интерьера к другому. Вслед за лёгким осенним пальто, в руках Себастьяна оказалось тончайшей выделки, шерстяное серое кашне. Он повесил одежду барона на плечики дубовой гардеробной, и умелыми, ловкими движениями принялся охаживать её ворсистой щёткой.

– Шесть лет… – слова Людвига улетели в высокие своды холла, и замок ответил ему тихим эхом. – Как будто всего один день прошёл. А здесь всё по-прежнему. Так ничего и не изменилось.

– Так точно, милорд, – в голосе Себастьяна звучала покорность и уважение к высокопоставленной особе.

Жак с Жаном оглянулись на голос слуги и удивились. Теперь они видели в помещении замка совсем другого человека. Без дождевика с капюшоном, под которым было не разглядеть лица, из привратника он преобразился в высокого, статного дворецкого. В безупречном чёрном костюме, рубашке с накрахмаленным до хруста воротником, с галстуком цвета спелой сливы, и в белоснежных хлопковых перчатках. Ему было, лет семьдесят. А, может, больше… Но, держался он очень бодро и уверенно.

За годы, проведенные в приходском приюте – практически в полной изоляции от остального мира, мальчикам не так часто приходилось бывать за монастырскими стенами. Общение с незнакомыми мирскими людьми, можно было назвать, эпизодическим. Кроме мальчиков – таких же сирот, как и они, из взрослых, служителей церкви, – монахов послушников, воспитателей и прислуги, можно было насчитать, душ не более десятка. Те из них, кому перевалило за шестой десяток, по осанке и признакам состояния здоровья – с Себастьяном и рядом не стояли. Мальчикам импонировало то достоинство, с которым он держался, перед бароном, чей статус был несоизмеримо выше. Но при этом, он был учтив и сдержан. Словом, Себастьян им очень понравился и пришёлся по душе. С этого мгновения, они прониклись к нему доверием и уважением.

– Над этим местом, время не имеет власти, – осмотрев помещение, взгляд Людвига остановился на дворецком. – Да, и ты, всё такой же – не стареешь, не меняешься. Это не комплемент, Себастьян. Просто сухая констатация факта.

– Вы очень добры, милорд, – Себастьян, по-военному, щёлкнул каблуками и поклонился в соответствии с этикетом. – Замок Штайнерхольм, всегда рад своим старым постояльцам. Какие будут распоряжения на сегодняшний вечер?

Барон заложил руки за спину и неспешным шагом проследовал к камину. На ходу, голосом в пол тона, он отдал распоряжения:

– Покажи мальчикам их комнату. А после, накорми, – во внутреннем кармане его пиджака раздался едва уловимый слуху зуммер.

Барон вынул тонкий, плоский телефон, с мерцающим экраном, быстро пробежался взглядом по строчкам сообщения. При этом, он ни на секунду не прервался. Указания продолжали слетать с его уст, сухими, короткими фразами. Такая манера речи присуща аристократам и высокопоставленным особам – призвание которых, заключается в том, чтобы повелевать.

– Сегодня вечером всё будет скромно и обыденно. Никакого фарфора и серебра, – Людвиг Фон Эффенбах устроился в кресле у камина, закинул ногу на ногу, поднял руку и принялся любоваться, как отражаются в его перстне языки пламени, трепещущие в жерле очага. – Ужин не нужно сервировать в столовой. Отныне и впредь мальчики будут есть на кухне. Немного спартанской скромности им не повредит.

– Как прикажете, – Себастьян поклонился и с одобрением подтвердил. – Там достаточно места, уютно, и даже, теплее, чем в трапезной.

Барон никак не отреагировал на его слова. Ему не требовалось его одобрения. Он относился к дворецкому как к добротной хорошей вещи. Которая, вроде не так уж важна, но тем не менее, – без неё, никак.

– После ужина, пусть отправляются спать. На сегодня им хватит впечатлений. С замком и достопримечательностями, я самолично познакомлю их завтра. Да, и вот еще что – у нас сохранились мишени для стрел и манекены для фехтования?

– Да, милорд. Они в полном порядке. Сложены вместе с другим снаряжением в оружейной.

– Завтра, достань их и подготовь.

– Будет сделано, милорд, – поклонился Себастьян.

Барон забрал мальчиков из приюта и оформил над ними опеку. Кроме их содержания он взял на себя и заботу об их воспитании и образовании. Людвиг решил, наряду с обязательными дисциплинами, привить близнецам навыки стрельбы, фехтования и рукопашного боя – эти качества он считал не менее необходимыми для того, чтобы мальчики поскорее почувствовали себя мужчинами.

– Вы будете ужинать вместе с мальчиками, или вам подавать отдельно? – Себастьян исподволь наблюдал, как ребята шушукаются, трогают меч манекена и смеются, разглядывая свои искажённые отражения в его доспехах.

– Я не голоден, – Фон Эффенбах, пренебрежительно отмахнулся. – Приготовь мне крепкого чёрного чая с подогретым молоком и пару тостов. Среди твоих запасов, есть апельсиновый джем?

– Да, милорд.

– Тогда, с апельсиновым джемом.

Барон поднялся, расправил складки на пиджаке и направился к лестнице, что вела наверх в левое крыло. В кабинет или в библиотеку, – подумал Себастьян. Он хорошо помнил привычки Людвига. Тот, повернул налево. Значит, – в кабинет. Справа была библиотека, а за ней его спальня. Скорее всего, будет связываться с Советом Ордена, а потом работать с бумагами и документами до полуночи. Если это так, – значит, затевается что-то важное. Не случайно он появился здесь, спустя долгих шесть лет, да ещё и с мальчиками сиротами…

Чудеса там – где в них верят,

и чем больше верят,

тем чаще они встречаются.

Дени Дидро

Она очень любит это место. Вообще, во всём мире, есть два места, которые она любит больше всего на свете. Хотя, нет, – три… Три места.

Первое – это дом, где по утрам вкусно пахнет мамиными блинчиками. Мама часто готовит их на завтрак, когда провожает её в школу, а папу на работу.

Второе место – это дача. Она находится далеко за городом, в сосновом лесу, возле небольшой быстрой речки. Раньше, пока папа не купил машину – они добирались туда на электричке. Это было не очень удобно – поэтому, они ездили на дачу от случая к случаю. А теперь, когда у них есть автомобиль, они катаются туда каждую неделю. Там так здорово, что к концу выходных, не хочется уезжать обратно.

Она любит свой домик с верандой, где можно устроиться с книжкой в плетёном кресле, и уютную крохотную комнату на втором этаже. В этой комнате есть всё самое необходимое: старая деревянная кровать, пуховые подушки с рюшами и лоскутное одеяло, которое ей сшила бабушка, письменный стол, допотопный маленький телевизор с видиком. Про такую технику уже давно забыли, но ей нравится пересматривать на нём любимые мультики и кинофильмы. В углу у двери, папа поставил огромный кованный сундук. Теперь, в нём хранятся игрушки, которые прошлым летом привезли сюда из дома. Большую часть она раздарила соседским ребятишкам. А, самые-самые, с которыми никак не хотелось расставаться, теперь обитают здесь. Иногда, она их достаёт из сундука и с ними разговаривает. Интересуется, как им здесь живётся, а в ответ рассказывает о себе. О своих надеждах, тайных желаниях и достижениях. Игрушки из детства – самые верные друзья – они лучше всех тебя понимают, и умеют хранить тайны.

А ещё, в её комнате стоит старинный книжный шкаф. Это часть её настоящего хранилища сокровищ. Почему, только часть? Потому что основной «алмазный фонд» хранится дома. Дома столько книг, что вам даже и не снилось. То, что было можно, она давно прочитала. А некоторые из книг, даже не по одному разу. Есть ещё взрослые книги, но до них ещё нужно дорасти. А где, взять другие? Есть такое место…

И вот она здесь – в этом, третьем любимом месте. Догадываетесь, что это за место? Правильно – это детская библиотека.