В своей комнате я попробовал повторить эксперимент с клинком. Получилось держать около десяти минут. Правда, я ничего им не резал. На демонстрации с петухами хватало трёх секунд, чтобы обезглавить птичку. Назар Филиппович был доволен. Видя его хорошее настроение, я выпросил книгу о праздновании дня Перуна.

— Тебя это не коснётся, — заметил Харченко. — Братья будут гулять, а ты получать силу.

Но книгу он мне потом дал. Очень полезная оказалась. И не только по той причине, что там описывался порядок праздника, а в большей степени, что имелись рисунки с рунами, которые я старался запомнить.

«На Перунов день часто вызывают дождь, — читал я описание. — Положено приходить на праздник с оружием. Лучше иметь при себе родовой клинок».

На день Ярилы выбирали прекрасного юношу, Перуну «дарят» красивую деву. Для чего-то её обливают водой. Всем воинам рекомендуется в Перунову ночь разделить ложе с женщиной. В целом, своеобразный праздник, но как заметил Харченко, я на него не попаду.

Наверное, я был единственным, кто не волновался перед ритуалом. Мне-то что? Пойдёт что-то не так, у меня будет возрождение в новом цикле. Удивительно, но даже Куракины приехали.

— Ты давай, это… держись, — подбодрил Мишка.

Довезли меня до рудника ближники Харченко. Там и оставили. Инструкций я получил много. Процесс получения звания волхва считался интимным. Перун не должен усомниться в выборе волхва. По этой причине рядом не должно быть других поклонников.

С петухом в руках, но во вполне цивильной одежде я зашёл в подземелье. Просидеть здесь мне требовалось двенадцать часов до полуночи. Часов не дали, но вручили особую свечу. Как догорит, так значит, пора. Запах от свечи шёл одурманивающий. Держать себя в сознании получалось с трудом. Фалулей паниковал, поскольку против «газовой атаки» ничего не мог противопоставить. Алхимики в его мире имелись. И методы борьбы с их продукцией тоже. Только никто не предупредил, что мне придётся вдыхать несколько часов подряд сомнительный аромат.

Свеча догорела почти до половины, когда мне захотелось поговорить с Перуном. Заплетающимся языком пожаловаться ему на жизнь. Попросил прервать временной цикл, а то надоело видеть ключницу по утрам. Дальше ощущение того, что я сильно надрался, только усиливалось. Если бы не Фалулей, я бы пропустил тот момент, когда чадящая гадость погасла.

«Иван, соберись. Ты петуха Перуну обещал».

«Раз обещал, то дам».

— Брат, Перун, — полез я обниматься с бревном. Идол недовольно загудел. — Ща-а-с-с-с… петушка тебе скормлю. Сырой и с перьями. Бульончик из него наваристый бы получился.

«Иван, приди в себя. Тебе нужно лезвие воплотить. Время идёт, полночь уже», — рычал на меня Фалулей.

Удерживая петуха левой рукой, правой я начал чертить в воздухе руны. Хорошо, что я их чётко видел. Раза с пятого получилось и жертва лишилась головы. Стекающей из горла кровью я полил основание идола и положил туда же тушку петуха. Сил хватило отползти на пару метров в сторону. А дальше так сверкнуло, что я чуть не ослеп. И сразу бум что-то в лоб. Никак метку Перун поставил?

«Лежи и дыши, — руководил Фалулей. — Воздух уже немного очищается».

«Лучше я к выходу поползу», — пробормотал я.

Свернув в следующий проход, сразу почувствовал, как стало проясняться сознание. Минут через десять я принял вертикальное положение и переместился метров на пять.

«Не рискуй, — осадил меня Фалулей. — Иди пешком. На улице темно, тебя не увидят».

На улице я быстро оклемался и под отводом глаз поспешил домой. Прежде всего меня интересовал символ Перуна. Не хотелось с такой меткой ходить на людях. Кинулся к зеркалу и сразу убедился, что лицо чистое, без отметок.

«Сработало или нет? — задал Кирилл вопрос. — У тебя невидимый символ или ты просто его не получил?»

«Завтра узнаем, сегодня я отдыхаю».

Утром я ещё раз оценил себя в зеркале. Как должен выглядеть волхв? В чём отличительная особенность, не считая бороды, конечно? Фалулей отчего-то решил, что мне выдали немного другую версию ритуала, нежели Матвею. Такие сомнения у него появились, когда прибыл сам глава рода Харченко. Вид мужчина имел помятый. Они же там всю ночь должны были куролесить. Это я поспал, а Харченко с ближниками сразу с «поляны» за мной заехали. И вместо «здрасте» сюсюкать начали: какой волхв молоденький да удаленький, и тому подобное.

— Назар Филиппович, не пойму, правильно я всё сделал или нет? Почему у Матвея был символ, а у меня его не видно? — прервал я все эти восхваления.

Мужчина внимательно меня осмотрел, особенно долго глаза разглядывал, но что-то приказал подручным. Те до мобиля смотались и мне палку принесли.

«Посох это магический», — пояснил Фалулей.

Активировать сей девайс пришлось кровью. И снова недоуменные взгляды язычников. Что-то я делал не так, но что именно, понять не мог. Назар Филиппович ещё и с Емельяном переглядывался. В результате объявил, что я должен ехать с ними. Должность волхва обязывает.

Отдыхали мы сутки, а дальше началось очередное театральное представление. Ко мне потянулись паломники. Каждого посетителя приветствовал, стоя босиком и с посохом в руке. Куракины приезжали, после них ещё какие-то мутные личности, отметились мой управляющий и юрист. Перунов символ начинал светиться при произнесении определённой фразы. Первые раз десять я в бумажку подглядывал, затем выучил. Прикольно так. Говоришь что-то замысловатое, и тут же во лбу «звезда горит». Секунд пять, затем снова знак становился невидимым.

Больше всего меня интересовало, как среагирует защитная система особняка. Гулять по территории я мог без вопросов. Отчего-то все посчитали, что меня должны привлечь растения. Назар Филиппович лично проводил до клумб. Я под видом того, что любуюсь цветами, обогнул строение. Камер слежения в этом мире не изобрели. За мной никто специально не смотрел. Потому, убедившись, что ко мне потеряли интерес охранники и слуги, я применил отвод глаз.

«А сработала ли магия? — усомнился Кирилл. — На тебе сейчас столько всего навешано. Вдруг не сработал отвод глаз?»

Пришлось специально пройтись мимо охраны, что стояла на воротах. Меня не увидели. Дальше я проверил систему охраны стены. Получилось и левитировать, и переместиться.

«Всё правильно. Многие язычники тоже маги. Они вполне успешно используют две разные техники», — высказал своё мнение Фалулей.

«Сомневаюсь, что используют, — возразил Кирилл. — Мне кажется, большая часть язычников простые почитатели богов. Вспомните, как вели себя люди на празднике Ярилы».

«И как?» — не понял Фалулей.

«Очень похоже на тех, кто ходит в храмы к церковникам. Там тоже больше молятся, взывают, что-то просят, но как бы… не особо надеясь на это, что ли…»

«Вполне возможно, что знание рунного письма доступно не каждому, — согласился я с Кириллом. — Только вспомните тот момент, когда я стоял в Круге».

Друзья задумались. Каждый из нас троих вывел в личной памяти фрагмент того действа. Двенадцать пожилых мужчин стояли вокруг меня. Они практически не шевелись. И точно никто из них не вычерчивал рун. Магических плетений, примерно таких, с какими познакомил нас Фалулей, тоже не было.

«Но что-то же они сделали?» — недоумевал Кирилл.

«В этом никаких сомнений нет. Травы мне ноги оплетали», — подтвердил я.

«Пойдём-ка к той клумбе, куда тебя изначально послали», — предложил Фалулей.

Насчёт цветов и влияния на них я мог припомнить опять же фентэзи моего мира. Кто-то наподобие мага растений оказывает влияние на рост, силу и плодоношение. В очередной раз удивил друзей. Ладно бы Фалулей, но Кирилл отчего-то считал, что такое невозможно.

«Ты букетик, превращающийся в монстра, забыл?» — удивился я.

«То совсем другое».

«Кто его знает? — задумчиво пробормотал Фалулей. — Нужно попробовать вначале воздействовать на живые растения».

«Как ты себе это представляешь?» — задал я вопрос. Пока мы беседовали, я уже успел добраться до клумбы и теперь скептически разглядывал цветы. Инвентаря по близости не наблюдалось. Садовник припрятал и грабли, и вёдра.