— Как же ты будешь добираться в город? — растерялась она. — Иди к нашим! Они все равно не проболтаются!

Мэри рассмеялась и обняла человека, по которому очень скучала, потому что слишком привыкла, что ее верный товарищ всегда рядом. Его присутствие радовало ее и успокаивало.

Мэри почти не спала ночью. Она бесконечно думала о предстоящей встрече, не зная чего ждать от женщины, которая восстала из мертвых, но с другой стороны понимая — это единственный шанс расставить все по местам.

Утором она собиралась скрупулезно.

— Куда ты, Мурка? — спросил почему-то с тревогой Колченогий.

— Мне необходимо встретиться с одним человеком!

— С Фомкой? — предположил он. Нотки раздражения указывали на ревность, которая никак не оставляла его в покое.

Мэри отрицательно покачала головой, затем подошла к своему Сереже и очень нежно его поцеловала, прошептав, что ни с одним мужчиной на свете она не будет так счастлива.

— Я все расскажу, как только вернусь! Обещаю!

Мэри ушла. Автомобиль Колченогого помчал ее на встречу с самой ненавистной женщиной на свете.

Назначенный столик в «Москве» оказался занят посторонними людьми. Мэри уточнила у Бориса, не предупреждал ли кто-нибудь о своем визите или перемене места встречи? Буфетчик лишь равнодушно пожал плечами, не признав в любопытствующей дамочке ни Кровавую Мэри, ни знакомого сорванца Сережку.

Она просидела у стойки бара с полчаса. Затем ее охватило странное волнение.

— Сережа! — крикнула она на весь ресторан и, не расплатившись за чай, побежала к выходу.

Чекист открыл дверь и несколько человек беспрепятственно вошли в дом. Знаками он показал направления — те места, где находились члены банды Кровавой Мэри и обслуга усадьбы. Не ожидавшие нападения Правша, Пень, Граф, Святой и Философ толком и не сообразили, что происходит, их взгляд потух моментально. Фомку Варфаламеев связал и тот был вынужден наблюдать за тем, как лишают жизни людей, с которыми он существовал бок о бок не один год.

Сонька застыла возле дверей спальни Колченогого, пытаясь побороть предательский девичий страх, вспыхивающий в ее организме по старой памяти. Наконец она сделала усилие над собой и вошла. Ее бывший благодетель лежал на боку и как будто крепко спал. Вдруг его глаза внезапно открылись, он очень серьезно и сосредоточенно смотрел на Соньку.

— Неужели ты совсем не удивлен?

Он ничего не ответил, лишь усмехнулся в ответ. Создавалось впечатление, будто Колченогий знал, что бывшая любовница еще появится в его жизни. Его невозмутимость злила девушку, нервно измеряя шагами пространство и пряча сверкающий молниями раздражения взгляд, она быстро затараторила:

— Что же это такое?! Я столько времени хотела тебя удивить и вот — представился шанс. И снова тебе скучно со мной! Она заколдовала тебя? Чем так хороша эта проклятая Мурка? Что в ней есть такого, чего нет у меня?!

Сонька отдышалась, успокаивая поднимающуюся бурю внутри себя. В последнее время ей было непросто справляться со вспышками гнева. Она училась их контролировать, боясь совсем потерять человечность. Чтобы отвлечься, девушка рассматривала убранство спальни. После ремонта в усадьбе многое изменилось. «Видимо, ты меня выживала во всех смыслах!», — злилась Сонька, рассматривая стены.

— Здесь все по-другому. Чувствую, что мягкая кошачья лапка постаралась выкорчевать с корнем память о прошлом, — не удержалась она от едких комментариев.

— Ты говоришь глупости, — произнес он устало.

— Не складывается наш разговор. Я представляла, что все будет не так. Скомканное прощание получилось! — процедила сквозь зубы взбесившаяся гостья и встряхнула покалеченной рукой, из металлической кисти появилось тонкое лезвие, с помощью которого она очень ловко сделала глубокий порез на горле Колченогого. Отступив, Сонька некоторое время наблюдала, как темно-красное пятно крови расползается по светлой простыне и подушке.

— Вот видишь, какая я теперь смелая. И в обмороки не падаю. А ведь все благодаря тебе… Прощай, любимый! Встретимся в аду!

Сонька резко направилась к выходу, но вдруг остановилась возле картины Левитана и некоторое время внимательно разглядывала ее.

Чекист развязал Фомку, тот лишь мотал головой из стороны в сторону, не желая верить в случившееся, и даже казалось, что рассудок его помутился.

— Саша, где ты? — летел по пустынным коридорам звук Сонькиного голоса. Варфаламеев торопливо ушел, ничего не объясняя.

Усадьба казалась мрачной и безжизненной. Мэри бежала от ворот очень быстро, не замечая под ногами ни травы, ни лестницы. Дверь не была закрыта. Отсутствие звуков беспокоило ее, а сердце тосковало в предчувствии чего-то ужасного.

Тело Колченогого лежало прямо посреди их острова счастья в багровой луже крови. Глаза его были закрыты, лицо спокойное, будто он отдыхал после тяжелого дня.

— Сережа, — тихо позвала она, — ты ведь спишь, правда?

Мэри стащила с себя парик и забросила его в угол. Затем подошла к кровати и легла с ним рядом, крепко обняв со спины. Он был теплый, но сердце не билось. Она почувствовала себя обездоленной, покинутой, брошенной, одной-единственной во всем мире.

— Я бы еще раз пережала тот ужас в поле… лишь бы ты был жив! — прошептала она, захныкав, как ребенок. — Сережа…

Она долго пыталась согреться теплом, которое безвозвратно покидало его тело, и горько плакала почти до самого рассвета.

Мэри открыла глаза рано утром следующего дня. Несчастная женщина осознавала, где находится и что произошло. Ее внимание привлекла картина Левитана, на которой кровью было написано время и место встречи с Сонькой.

— Сережа, она испоганила нашего Левитана. Какое невежество! И как ты мог с ней спать? — вслух возмутилась Мурка.

Словно потерянное осиротевшее дитя, она скользила по пустынной усадьбе. Мэри не знала, как жить дальше. Все рухнуло, обратилось в прах. Теперь у нее не было ни целей, ни желаний. Она вошла в комнату, где лежали бездыханные тела ее людей. Все, кроме Графа, были до неприличия спокойны. Изящную внешность щеголя перекорежило испугом. Возможно, его отправили на тот свет в последнюю очередь. Неприятная участь — проводить своих товарищей и ждать собственной смерти. Мэри отчужденно рассматривала бледные лица немой команды.

Пень лежал на своей кровати, свернувшись калачиком, видимо ушел в мир иной, так и не проснувшись. Правша завалился у окна в неестественной позе, словно сломанная марионетка, — это был его последний акробатический этюд.

— Передай привет своему брату, — прошептала Мэри, глядя в его остекленевшие глаза.

Святой и Философ были за столом, будто продолжая играть в карты. Они сидели друг напротив друга, оба закатили глаза, словно обдумывая следующий ход…

— Вы ведь притворяетесь? Хотите меня разыграть, — с обидой в голосе произнесла Мэри. Она кожей чувствовала всю безнадежность и бессмысленность своего бытия.

— Поле снова стало багровым, — шептала Мэри, мысленно прощаясь со своей бандой навсегда.

Не спеша, Мэри приняла ванну, которую приготовила себе сама, переоделась и отправилась в город, самостоятельно сев за руль автомобиля. Водитель тоже был мертв, как и остальной обслуживающий персонал, связанный с кухней и садом. Рулила Мэри всего пару раз в жизни и то в шутку, потому что не признавала «металлического коня». Не без трудностей, но она добралась до ресторана в назначенное время.

Мурка вошла в зал «Москвы» под всеобщие шепотки. Все рассматривали ее обнаженную голову со шрамами. За столиком, за которым они когда-то воссоединились с Сережей сидел человек в форме — это был Варфаламеев. Заметив вошедшую Мэри, он подскочил по-солдатски и вытянулся по стойке смирно, будто перед ним был генерал, затем чуть склонился в знак приветствия. Назвав себя Александром, он услужливо отодвинул стул, чтобы дама могла сесть.