Именно после этой трогательный истории отчаявшийся Питон начал пить и его прогнали из цирка. В банду к Мэри он попал «за компанию» с акробатами. На необычную процедуру согласился с легкостью — все равно ему не хотелось ни с кем разговаривать. Руки на себя наложить не хватало духа, а среди бандитов — если убьют, то и наплевать.

Больше всего Фомку тронула фраза, написанная в конце истории: «Иногда стоит ждать годы, чтобы пережить самые счастливые моменты, память о которых так же дорога, как минуты, проведенные рядом с любимым человеком». Он понимал, что их истории чем-то похожи. И что ему делать? Ждать пока его птица упадет с переломанными крыльями?

Вернувшись с прогулки, Мэри долго бродила по усадьбе в поисках Сережи. Ей казалось, что он от нее прячется. В одном из коридоров она столкнулась с Сонькой. Мэри молча смотрела на нее, преградив ей дорогу, девушка оторопела и отступила назад.

— Я иду мерить платье, — зачем-то выпалила Сонька с гордым видом. — Модистка перешивает его уже четвертый раз — никак не можем с ней договориться.

Мэри ощущала волнение и запах лжи. Она внимательно рассматривала красивую брюнетку, которая почему-то была одета слишком скромно, будто желала оставаться незамеченной.

— Я не спрашивала, куда ты направляешься. Кто я тебе, чтобы ты передо мной отчитывалась? — прохладно, но с улыбкой произнесла Мэри и медленно отошла в сторону. Это было похоже на сценку из ее петроградской жизни: в темной подворотне дамочка из высшего света встречает жулье, ей страшно, но она храбрится и гордо задирает подбородок. Когда путь был свободен, Сонька просеменила мимо. Мэри ощущала опасение неуверенно скользящей девушки, видимо боящейся лишиться какой-нибудь части тела.

— Кстати, ты должна быть мне благодарна! — сказала вдруг Сонька, почувствовав себя в безопасности.

— За что? — не понимая, уточнила Мэри.

— Как за что?! Теперь нет необходимости все время носить парики! Все знают про твой изъян и даже не осуждают тебя за это.

— Как шавка сзади за пятку укусила! — тихо выругалась Мэри, когда храбрая врунья скрылась из виду. Она поправила свой тюрбан и продолжила поиски Колченогого, сокрушаясь, что усадьба слишком велика.

— Сережа, — позвала она его. Голос ее резонировал, отскакивая от стен. Человек в коляске казался совсем маленьким посреди этого огромного зала, будто закончился бал и все о нем забыли, убежав на улицу смотреть фейерверки.

Руки Мэри мягко опустились ему на плечи. Он поцеловал ее кисть.

— Я еле нашла тебя! Глупо жить в таких огромных домах, где два человека могут так и не встретиться! — с улыбкой произнесла она, чмокнув возлюбленного в макушку, после чего перебралась к нему на колени. — Ты же не любишь этот зал! Называл его «бездушный», не чувствуя в нем тепла.

Мэри вспомнила, как он устроил ей экскурсию по усадьбе, и пытался пропустить это просторное помещение. На вопрос «почему?», ответил, что огромные залы — это гимн одиночеству. Она тогда возразила:

— Неправда! В больших залах всегда бывают толпы людей!

— В том-то и дело: именно в толпе мы больше всего ощущаем одиночество, — произнес он в ответ.

Мэри предложила пообедать, но Колченогий отказался, сославшись на отсутствие аппетита.

— Знаешь, в местном театре показывают чудесную пьесу, — начала было отшучиваться она, передразнивая их недавний разговор.

— Мурка, — перебил он, — пройдет время и… Я могу тебя потерять — я понимаю это. Ты красивая женщина и вполне могла бы…

Она резко соскочила с его колен, не дожидаясь, пока он закончит фразу, встала напротив и, сдерживая слезы, отчеканила:

— Как ты смеешь! Как ты смеешь, Сережа, так со мной разговаривать!

— Я просто подумал…

— Для тебя это игра? Как бантик для кошки! Тянешь за веревочку — она бежит за тобой, а потом раз и убираешь игрушку в карман!

— Ты не правильно поняла…

— Впервые я счастлива! Я почти ничего не помню из нашей прошлой жизни, но я так хочу жить настоящим! Неужели ты этого не видишь?!

Колченогий смутился. Ему было стыдно признаться, что молодой парень, крепко стоящий на двух ногах, вызывает в нем тревогу, и он не готов состязаться с ним, потому что считает, что этот бой заведомо проигран. До маленькой «дуэли» с Фомкой на крыльце, Колченогий не думал о том, что ущербен. Все приоритеты, установки, ценности, которыми он жил раньше, были обращены в пепел с помощью пышущего здоровьем человека, испытывающего к его женщине далеко не дружеские чувства. Мужчина в коляске вдруг понял, что больше всего на свете боится потерять свою Мурку.

— Я хочу на наш островок счастья. Ты не против, если я возьму тебя с собой? — спросила Мэри, с нежностью глядя на него. Он одобрительно кивнул.

Пока ее подопечные добывали средства на пропитание, она болталась по улицам, одевшись мальчишкой. Колченогий был занят делами и решал какие-то вопросы, а ей не хотелось находиться одной в огромной усадьбе. Прохаживаясь возле самой дорогой в городе гостиницы, неподалеку от вокзальной площади, она заметила выходящую из огромных массивных дверей Соньку. Со швейцаром девушка держалась так, словно они были давно знакомы, что давало повод думать, будто эта красивая дама здесь не первый раз.

— Попалась? Та, которая кусалась, — усмехнулась Мэри. Она понимала, что теперь Сонька у нее на крючке, с которого сорваться ей будет очень непросто.

Мэри торопливо направилась в ресторан «Москва», желая встретиться с Борисом. Все тот же противный и грубый швейцар долго гонял навязчивого мальчишку, пока не получил от него хорошее вознаграждение за то, что тот окажет великую честь потратив пару минут своей жизни на то, чтобы пригласить на крыльцо буфетчика.

— Так и передай ему: ждет, мол, тебя друг Сережка и надел он свой пинжак с блестящей начинкой, — меняя голос, уточнила Мэри.

Бородач ничего не понял, только нервно сплюнул пару раз, потому что никак не мог запомнить странную фразу. Борис был рад приходу юного друга и предложил ему пройти на кухню отведать жаркое, приготовленное грубоватой, но добродушной толстухой — поварихой. Мальчишка отказался, жалуясь на отсутствие времени, и сразу перешел к делу:

— Есть у тебя кто знакомый в гостинице у вокзала?

— Это в какой? Там их две!

— В «Гранд Мерси».

Борис присвистнул, разглядывая залатанные обноски юнца, и, сдерживая смех, произнес:

— А ты чего там потерял? Или никак жить там собрался? Мэри сделала вид, что обиделась, и сделала шаг в сторону, как бы случайно обронив дорогую побрякушку — колечко с камнем, которое вытащила из кармана, выходящего из ювелирной лавки франта.

— Стой, есть у меня там один знакомый. Человек он не последний, поэтому придется раскошелиться.

Борис и Мэри ударили по рукам. Буфетчик поспешил все решить в этот же день, чтобы не упустить легкую наживу. За посредничество кольцо он оставил себе. По дороге сотрудник ресторана выяснил, что сделать нужно самую малость — выяснить в каких номерах заселены постояльцы и с какого времени живут. За горсть червонцев информация была получена, но проку от этих сведений оказалось немного. Борис обманул ее.

В банде Мэри случилось несчастье — погиб Левша, сорвавшись с карниза. Обычно она не позволяла ему выполнять сложные трюки, потому что знала о проблемах со спиной. В этот раз остановить раззадорившегося акробата было некому. Брат-близнец перебрал спиртного в поезде и в силу плохого самочувствия испугался лезть на верхотуру в квартиру лавочника. Левше так хотелось отличиться, что он умолял брата дать ему возможность вспомнить цирковые времена. Правша страшно горевал, обвиняя себя в смерти близкого родственника.

— Даже не похоронить по-человечески! — произнес с грустью Фомка, понимая, что подобная участь может настигнуть каждого из них. Мэри объявила пару выходных, выделив средства на выпивку и посещение притона.

— Развейтесь в память о нашем добром друге Левше! Помните, как однажды он написал на стене тост, когда мы что-то отмечали: «Каждый из нас частичка большого колеса под названием Судьба. Пусть оно крутится-вращается и плевать на беззубую старуху с косой».