– То есть, ты хочешь сказать, Джон, что ты не имеешь ни малейшего понятия о том, что происходит в твоей собственной квартире? Ты хочешь сказать, это не ты грохотал молотком или что ты там делал вчера и сегодня? Ты что, принимаешь меня за полного дурака?

Голос Дэна, хотя он и старался его не повышать, чтобы не привлекать внимания, звучал разгневано. Что, конечно же, не могло не повлиять на его собеседника. Тот на мгновение растерялся, он совсем не ожидал такого развития событий и не понимал, что происходит. Опасаясь, что, если он будет медлить с ответом, то выдаст свои подлинные эмоции, Джон, не подумав, произнес:

– Да не знаю я, что за шум был у меня в квартире! Меня и дома-то не было.

Мир, в котором жил Джон, словно не подходил для него. С раннего детства он находился в конфликте со всеми, с кем сталкивался. Ему многое казалось несправедливым и неправильным. Он не мог понять, почему ему не разрешают гулять на улице, почему его не пускают никуда, кроме детского сада, до которого ему приходилось каждый день ехать в каком-то странном фургоне. Другие дети сначала смеялись над ним, а потом и вовсе перестали обращать на него внимание.

Чем старше Джон становился, тем сложнее ему было поладить хоть с кем-нибудь из своего окружения. Особенно много хлопот он доставлял учителям, которые не могли понять, почему он не может вести себя, как все остальные дети. Ему постоянно нужно было с чем-то спорить и о чем-то спрашивать. Его имя нередко занимало самое видное место на доске позора, а он сам был завсегдатаем кабинета директора школы.

Стоит отметить, что мистер Томсон, служивший директором единственной в районе школы, не слишком утруждал себя поиском разных подходов к детям. Он был твердо убежден, что практически любую проблему можно решить хорошей поркой. Впрочем, на Джона такой метод воспитания воздействовал не слишком эффективно. Для его учителей такая ситуация служила лишь поводом усилить свои старания. Каждый из них по-своему старался направить нерадивого ребенка на путь истинный, разделяя убеждение своего начальника.

Родители Джона, обеспокоенные тем, что их сын так часто приходит домой с побоями, предприняли несколько тщетных попыток вразумить руководство школы. К огромному сожалению для них, они, Мартин и Кэтрин Болтон, очень скоро осознали, что влиять они могут только на своего ребенка. Они уговаривали маленького Джонни вести себя немного взрослее и по возможности избегать конфликтных ситуаций.

Ему было сложно понять, за что его бьют и что он делает не так. Его родители страдали не меньше него самого. Для них было настоящей пыткой наблюдать за тем, как тяжело приходится их мальчику в этом суровом мире. Мартин предпринимал несколько попыток выяснять отношения с директором и даже ходил в полицию. Он был не из тех, кто легко сдается.

В конце концов терпение мистера Томсона достигло своего предела. И он вместе с начальником производства, на котором работал Болтон, и некоторыми представителями администрации решили расправиться с неугомонным родителем.

Джон так и не узнал, что случилось с его отцом. Кэтрин убеждала его в том, что папу отправили в длительную командировку с каким-то очень ответственным заданием. Но мальчик не верил этому. Он чувствовал, что что-то здесь не так. Дело, конечно, было вовсе не в том, что Мартин стремился к справедливости в школе. Но истинную причину исчезновения отца Джону так и не удалось узнать даже много лет спустя.

Когда отца не стало, девятилетний сирота почувствовал, как сильно изменилось отношение учителей к нему. Они старались относиться к нему с чуткостью и пониманием, пытаясь убедить маленького Джона в том, что его отец просто уехал по работе и очень скоро вернется. Мальчику эта перемена показалась подозрительной, он не верил ни им, ни своей матери.

Исчезновение отца сильно повлияло на Джона. Он очень быстро повзрослел и стал совсем иначе воспринимать мир вокруг себя. Он вдруг понял, как тяжело приходится его матери, и перестал спорить с ней, пытаясь докопаться до истины. Мальчик убедил ее в том, что верит ей, и ждет отца так же, как и она.

И все же, с каждым месяцем он все больше убеждался в том, что его обманывают, и отец никогда не вернется. В какой-то момент Джон вдруг почувствовал, что он начинает проще относиться к происходящему. Он уже забыл, что такое спорить с учителями, и даже начал общаться со своими одноклассниками. Его мать была очень рада этой перемене, ей давно хотелось, чтобы ее мальчик начал жить нормальной жизнью.

Вместе с тем, Кэтрин понимала, что это далеко не нормальная жизнь. Они с Мартином всегда мечтали, что случится чудо и их Джонни не придется жить в том ужасном мире, в котором он родился. Когда молодая мать осталась одна, она стала еще больше переживать о своем сыне. Она понятия не имела, что ждет их завтра, и как она сможет защитить своего ребенка, если это понадобится.

Порой несчастная женщина жалела о том, что ее ребенок не такой, как все остальные. Она задавалась вопросом, а правильно ли они с Мартином поступили, решив оградить своего сына от всепоглощающего влияния страшного мира, в котором они живут. Возможно, стоило просто позволить системе поглотить его? Вот они с Мартином решили противиться тому, что их окружает, и где они сейчас? Разве они счастливее всех остальных? С большим трудом Кэтрин боролась со своими сомнениями и с искушением рассказать сыну правду. Все, что ей оставалось – это молиться о том, чтобы с ним было все в порядке.

Возможно, именно поэтому миссис Болтон была отчасти рада переменам, которые происходили с ее сыном. Кто знает, может, Джон действительно становится таким же, как все, вопреки всем их с Мартином стараниям? А что если они уже что-то сделали с ее сыном, велев ему никому об этом не рассказывать? Сердце матери разрывалось, когда она думала об этом. Она не знала, что будет лучше для ее мальчика. Она терялась, пытаясь решить, стоит ли говорить ему правду.

Наконец, Кэтрин поняла, что лучше оставить все как есть. Пусть ее сын живет, как все остальные дети, нет смысла подвергать его риску. Он и так уже натерпелся за свои первые годы в школе. Джон перестал задавать матери вопросы о своем отце, перестал жаловаться на то, что его обижают в школе, чем доставил ей немалое облегчение.

Проблемы снова начались только тогда, когда Джон уже заканчивал школу. В отличие от других учеников, он не мог определиться с работой, на которую хочет устроиться. В то время как его товарищи с восторгом предвкушали работу грузчиков или уборщиков, молодому Болтону все это казалось чем-то совсем неподходящим для него. Он был уверен, что может делать другую работу. Только вот он не мог понять, какую именно.

Несогласие Джона с профориентацией снова напомнили Кэтрин, что ее сын не такой, как все. Она вновь убедилась в том, что он не слился с остальными, не подстроился под систему. Сын снова начал донимать ее вопросами, раздражаясь из-за того, что он так непохож на других. Любящая мать уже была почти готова к тому, чтобы рассказать Джону правду. Она решила, что поговорит с ним обо всем на его день рождения.

Но рассказать обо всем сыну Кэтрин не успела. Внезапно она заболела и умерла. Она провела в больнице два дня, и за это время Джона ни разу так и не пустили к ней. Так он остался один в мире, который совсем не подходил для него.

Рабочий день подходил к концу. Нельзя сказать, что Анна была этому очень рада. Для нее, как и для большинства ее коллег, работа была одной из самых значительных составляющих жизни, если вообще не единственной. Все они работали семь дней в неделю, в среднем по десять часов в сутки. Выходные у них случались только по особым случаям, но и тогда никому не давали возможность самостоятельно распоряжаться временем. Например, в День Республики, который ежегодно отмечался 17-го сентября, все жители должны были собираться на площади у городского вокзала для торжественных мероприятий. Многие из рабочих не имели ни малейшего понятия, в честь чего именно они собираются и что празднуют. Большинству из них было достаточно осознавать, что Республика существует и существует она очень давно. Они знали, что их город – лучшее место на земле, и ничего другого им знать не нужно было.