– Она сильно ранена, – сообщила Мария. – И может погибнуть. Видела бы ты когтища того зарника!

– Ой ду-у-ура! – Вий-За закрыла морду лапой. – Она ж теперь наше убежище знает! Опять новую хатку строить.

– Чарка! – ругнулась Мария. – Об этом я не подумала.

– Горе ты мое полынянное. Ладно хоть она не понимает, о чем мы толкуем.

Вскоре Сара оказалась на пестрой кровати. Выглядела она плохо: кожа сделалась бледнее прежнего, тело дрожало от озноба, а глаза помутнели от боли.

– Дай ей еще обезболивающего, – велела Вий-За с видом опытного лекаря. Видимо, собака поняла, что теперь от онца так просто не избавишься, и решила поддержать свой авторитет активным участием в лечении.

Мария обернулась синусом, чтобы выполнить указание сестры, после чего перестала слышать другие советы Вий-За. Когда лекарство подействовало, Сара забылась тревожным сном. Веки ее дрожали, и руки постоянно дергались – от плохих сновидений, может быть.

Снаружи совсем стемнело, так что в лес Мария не вернулась. Вместо этого девушка отправилась за легкой добычей – в деревню. Воровать у селян ей было совестно, но не обеднеют же они, потеряв одну маленькую куряйку, верно? А им с сестрой есть жуть как хочется, со вчерашнего дня ни куска во рту.

Когда Мария взялась за готовку, в землянке стало душно, так что дверь они отворили. Свечи уютно освещали низенькие стены, дом наполнился ароматом куряйного супа. Снаружи тянуло прибрежной свежестью с запахами песка и тины.

Вий-За терпеливо ждала свою порцию. Готовое она любила больше, чем сырое – привычка, привитая синусами. Так что сидела собака мордой к печи и неотрывно смотрела на варево, чем смешила Марию.

Вскоре обе услышали хрип Сары.

– Проснулась? – всполошилась Мария, кладя поварешку на стол.

Вий-За заерзала на месте, не зная, идти ли к больной или остаться сторожить суп.

– Привет, – буркнула Сара, когда к ней приблизилась спасительница. – Где это я?

– В безопасности, – неопределенно ответила Мария, осматривая перевязки. Вий-За была права, когда сказала, что онца в дом приводить не стоило. Но Сара и не узнает, где именно живет воровка-оборотень: когда раненой станет лучше, Мария завяжет ей глаза и проводит в крепость. А перевязки сухие, значит, кровь остановилась. Хорошо.

– Вот как, – слабо усмехнулась онца. – В безопасности… под боком у синуса.

– Есть будешь? – спросила Мария, игнорируя колкость Сары.

– Неа.

– Думаешь, отравлю?

– От синусов всякое можно ждать, – отрезала раненая. – Но ты спасла меня – зачем травить после этого? Просто не хочется.

Мария пожала плечами, вернулась к кастрюле с варевом и принялась накладывать порцию для Вий-За. Та чуть ли не в пляс пустилась, предвкушая сытный ужин. Когда ее миска оказалась на полу, Вий-За жадно бросилась на суп.

Затем Мария взяла себе порцию и уселась за стол.

– Ты из крепости, верно? – поинтересовалась она у Сары, зачерпывая ложкой наваристый бульон.

– Ага, – ответила онца. – Так заметно?

– Накидка у тебя ничего.

Сара снова усмехнулась:

– Забрать хочешь?

– Я, конечно, воровка, но не настолько наглая, – пробурчала Мария с набитым ртом.

– Но забраться в нашу библиотеку наглости тебе хватило, – вяло заметила Сара.

– Жизнь не суп. Вот и приходится иногда лезть во всякие библиотеки.

– У онца таких проблем нет. У нас все распределены, – раненая сделала паузу, чтобы прокашляться. – Каждый пристроен к благородному ремеслу, и бесчинствовать не приходится.

Повисло неловкое молчание, нарушаемое чавканьем Вий-За. Марию смутили слова Сары. В них звучало осуждение – ее жизни и жизни синусов, допускающих наличие «неблагородных ремесел».

«Будто среди онца воров нет, – хмуро подумала Мария. – Ни за что не поверю в такое!».

– Еще одеяло есть? – зашуршала в постели Сара, отвлекая хозяйку лачуги от дурных мыслей.

– Да ты чего? – удивилась Мария. – Жарко же!

– Знобит.

Синус вскочила с места, залезла в сундук и извлекла оттуда зимнее одеяло. Сару к тому моменту вовсю лихорадило, но как только Мария укрыла ее, дрожь стала слабее.

– Я же кровь остановила, – задумчиво потерла лоб девушка-оборотень. – Поправляйся давай, нечего хандрить.

Сара на это ничего не ответила. Мария вернулась к своей тарелке. Вновь раздался стук ложки по керамическому дну, Вий-За к тому моменту уже наелась и облизывалась у себя на лежанке.

– Тебе сколько лет? – поинтересовалась Мария у нечаянной гостьи.

– Семнадцать. А что?

– Да просто. Я с онца так близко еще не общалась. Думаю, о чем бы поговорить?

– А тебе сколько лет? – решила поддержать Сара.

– Пятнадцать.

– Малявка, – беззлобно сказала онца.

– Ой, тоже мне, старуха нашлась, – глумливо протянула хозяйка лачуги.

– Ты просто не знаешь, как сильно влияет возраст, – сообщила Сара, и Марии показалось, что в ее слабом голосе зазвучали горделивые нотки. – Вот я – кадет. Ученица воинов, и скоро сама стану воином. Нас таких несколько групп, все разного возраста. Но старше семнадцати учеников нет. Угадай, кто из нас – самые успешные ученики?

– Ну, ты-то точно в первых рядах, – ухмыльнулась Мария, с любопытством слушая рассказ о кадетской жизни.

– Именно, – хрипнула Сара.

Мария услышала, как она ворочается. Похоже, действие обезболивающего прошло, и раны заныли по новой.

– Таблетку хочешь?

– Не откажусь.

Мария пошарила в аптечке, нащупывая пилюли. Затем налила в стакан воды из глиняного кувшина и протянула раненой. После этого решила убирать со стола.

– А что хорошего в том, чтобы опережать младших? – спросила она, собирая объедки в кучу. – Известно, что у щенка кость отнять не трудно.

– Как ты странно выражаешься, – с любопытством заметила Сара. – Но я, кажется, поняла, что ты имеешь в виду. Совсем уж маленьких среди нас нет. Группы разделены по возрастам. В моей, например, от пятнадцати до семнадцати. Ты бы тоже сгодилась, не будь ты синусом. И такой щуплой.

– Я – щуплая? – опешила Мария, развернувшись к собеседнице. Она развела руками и осмотрела собственное тело. Крепкие и плотненькие ноги, подтянутый живот. Руки хоть куда – в этом она не сомневалась, потому что они не раз выручали ее на охоте и во время краж.

– Ну, по меркам онца, конечно, – поспешила объясниться Сара, по-видимому, заметив смятение на лице Марии.

Эта фраза успокоила хозяйку, и она перестала оценивать свое телосложение, вернувшись к уборке.

– А на охоту чего пошла? – поинтересовалась она, протирая стол. – Разве кадеты охотятся?

– Это часть обучения, – зевая, пояснила Сара. – Во время военных походов может закончиться еда. И, чтобы не умереть от голода, воины должны охотиться.

– Интересно, – заметила Мария, выжимая в ведро тряпку. – А в походах ты уже участвовала?

Сара не ответила. Мария заволновалась, но, увидев, что та задремала под действием таблеток, расслабилась. Вий-За тоже спала, наевшись супа. А раз кровать занята, Мария обернулась собакой и устроилась под боком у сестры. Перед этим затушив свечу, конечно же.

Для тех, кто не может уснуть, время идет по-особенному. И пространство кажется каким-то другим, не таким, как днем. Мария лежала, свернувшись калачиком, и слушала окружающие звуки. Ровное и глубокое дыхание Вий-За, в такт с которым вздымались ее теплые, мохнатые бока. Слабые и прерывистые вдохи Сары, доносящиеся со стороны кровати. Раненая то и дело ворочалась в постели, время от времени постанывая. Наверное, снова видела дурные сны. После встречи с зарником такое не удивительно.

Мария изо всех сил притворялась спящей, чтобы действительно провалиться в сон, но это не помогало. На нее напало странное состояние, когда казалось, что она вот-вот уснет – но так и не могла пересечь таинственную черту между сном и явью. Из-за этого Марии чудилось, что стены лачуги давят на нее, а воздух настолько густой, что им тяжело дышать. Девушке хотелось выйти наружу, на свежий воздух, под звезды, но у нее не находилось сил, чтобы подняться с лежанки. Сонливость сковала собачье тело, но почему-то не желало пробираться в голову.