— Да-да, мисс Грейнджер, минуту.

Она взмахнула палочкой, заставив книги из шкафчика сзади медленно плясать перед её глазами, прежде чем дотянулась до одной рукой.

— Вот, держите, — женщина протянула ей довольно толстый экземпляр, который был обрамлён толстой обложкой. На чтение этого понадобится время, учитывая сложность рунического перевода.

— Спасибо. Вы запишете её на моё имя, чтоб я могла?..

— Да, но только вы будете обязаны продлить время использования лично, предварительно ещё раз показав мне книгу. Чтоб я убедилась в её сохранности, — строго проговорила женщина.

— Естественно, — кивнула Гермиона с натянутой улыбкой на лице.

Мадам Пинс всегда была неимоверно дотошной по поводу книг, тем более, когда речь шла о специальной литературе. Неважно, сколько раз девушка брала что-то в пользование и возвращала в первозданном состоянии, женщина всё равно подозревала её в каких-то книжных преступлениях. Что-то вроде профессора Грюма в мире библиотеки.

Когда Гермиона вышла за дверь, пытаясь засунуть фолиант в сумку, увидела, что корешок книги, которую явно достали из закромов, испачкал пылью всю её руку.

— Чёрт… — прошептала она, держа книгу двумя пальцами и пытаясь отряхнуть ладонь.

Гермиона раздражённо выдохнула и пошла назад, чтобы повернуть в туалет и помыть руки. Эта книга не влезала в сумку, хотя она упорно пыталась затолкать её туда. Открыв дверь, по пути всё ещё борясь с фолиантом, девушка услышала стон и остановилась, подняв глаза.

Она ухватилась за дверную раму рукой, потому что была уверена, что свалится прямо на кафель. Малфой стоял у окна, из которого виднелись огни стадиона, бросающие мягкий свет на половину его лица. И на левую часть тела: у него была расстёгнута рубашка. В голове Гермионы будто активировалось какое-то проклятие, потому что всё происходило так медленно, словно попытка сбежать во сне.

Напряжённая линия челюсти Малфоя, вздымающаяся грудь. Взгляд девушки пополз ниже, и её разум отметил, что у него на теле были бинты. Едва заметные под не до конца снятой одеждой. Тёмная полоска волос на животе. И девушка. Девушка, стоявшая перед ним на коленях, имела золотистые волосы, и это всё, что Гермиона видела в таком положении. Глаза гриффиндорки расширились, когда она посмотрела ему в лицо. Малфой заметил её. Его глаза не выражали ничего. Какое-то время он продолжал смотреть на неё в упор, а потом резко выдохнул и запрокинул голову назад. Паралич, который Гермиона ощутила, сменился на волну отвращения. И ужаса.

Гриффиндорка схватила книгу и, оставив попытки найти ей место в сумке, выбежала оттуда, чувствуя, как ком в горле превращается в смолу прямо на языке. Святой Мерлин. Это был женский туалет! Никаких заклинаний, никакой закрытой двери. Можно представить, как они нуждались в этом. Спустившись на этаж ниже, Гермиона поняла, что не может больше идти в таком состоянии, и положила руки на подоконник, чувствуя, что она близка к панической атаке. Это была даже не Паркинсон. Грейнджер знала, что они это делают из-за постоянных разговоров слизеринки, которые она вела так громко, будто специально давала всем знать. Но Гермиона не думала, что Малфой так явно… Гриффиндорка засмеялась сама себе под нос, и в этом абсолютно точно было что-то истерическое. Это Малфой. Господи, это чёртов Драко Малфой. Конечно же, он не хранит чёртову верность чёртовой Паркинсон. Малфой целовал Гермиону два дня назад, а теперь зажимался с какой-то блондинкой в туалете. Хотя, зажимания — точно не то, чем они занимались.

Гермиона выдохнула, приложив ладони к лицу и опустив их ниже, — к тому месту, где болело. Сейчас боль была едва слышной. Так, если бы девушка привыкла или синяк начал сходить. Пусть он просто исчезнет из неё, и она продолжит жить дальше, потому что на самом деле её реакция была абсурдной. Ничего такого не произошло. Не для него.

Рука Гермионы всё ещё легко подрагивала, когда она услышала шаги в пустом коридоре. Последнее, что ей было нужно — это чтобы кто-то увидел её в таком размазанном полубезумном состоянии. Она не сможет это как-то объяснить. Гермиона вообще ничего не сможет сейчас объяснить. Попытавшись взять себя в руки, она повернула голову влево и все её усилия по успокаиванию себя пошли в топку. Малфой.

Пусть это самый последний из гриффиндорских поступков, которые Гермиона должна была совершать, но девушка просто схватила свои вещи и бросилась по коридору. Она не готова. Не готова его сейчас видеть. Не готова была даже завтра. А Малфой здесь, сейчас, набирает шаг и ловит её уже через тридцать секунд.

— Грейнджер, я уже во второй раз наблюдаю, как ты появляешься передо мной, когда я с кем-то, — его голос был вкрадчивым и злым. Она даже не понимала, что это сочетание вообще могло собираться в горле так явно, пока не услышала, как он говорит. — Я бы не назвал это совпадением.

— Может, всё дело в том, что ты не знаешь ни одного из приватных заклинаний или хотя бы что такое защёлка на двери, — слова были полны горечи и раздражения. До сих пор это тоже был неведомый коктейль для её слуха. Они стоили друг друга в данный момент.

Малфой цокнул языком, притворно озабоченно качая головой, и его взгляд устремился на книгу в руке девушки, которая всё никак не могла найти себе место.

— До сих пор пытаешься избавиться от желания? — насмешливо спросил слизеринец, взглянув на обложку. Он умеет читать руны.

— Сделаю для этого всё возможное, — Гермиона попыталась протолкнуться мимо него, но парень не позволил этого сделать. От Малфоя слегка пахло потом, смешанным с его собственным ароматом, и какими-то режущими нос женскими духами. Комок в горле гриффиндорки увеличился в три раза.

— Постарайся, потому что я удостоверюсь, чтоб это желание стало твоим худшим кошмаром, — прошипел Малфой и, посмотрев в его глаза, Гермиона могла сказать, что он не шутил.

Кровь отхлынула от её лица, и девушка поразилась ненависти, с которой слизеринец на неё смотрел. Чем она вообще это заслужила?

— Думаю, для всего самого ужасного у тебя достаточно претендентов, — ответила Гермиона спокойно.

Она хотела уйти. Уйти и подавить в себе это чувство, когда виски разрывались, потому что в огромном коридоре с невообразимо высокими потолками не хватало воздуха. Но Малфой не позволял это сделать. Он преградил ей путь рукой и не давал уйти. Это было нелогично: смотреть на того, кого ты ненавидишь так сильно.

— О, опять этот обиженный тон, — покачал головой Малфой. — Может, ты просто хотела заменить её? — он кивнул головой в сторону туалета, который был этажом выше. — Может, ты просто хотела занять её место? Так дай мне минуту, и я обеспечу тебе полноценный опыт хорошего…

Ядовитый тон Малфоя прервался звонкой пощёчиной. Гермиона увидела красный след от своей ладони на его гладко выбритом лице, когда он медленно повернул голову обратно, а девушка отшатнулась от него. Грейнджер дышала так глубоко, что ей казалось, она может выплюнуть лёгкое. Это была ярость, смешанная с обидой. Это было ей хорошо знакомо. Потрясающее топливо. Судя по серым холодным глазам Малфоя, он мог бы сейчас её убить. Но короткая вспышка, и Гермиона увидела это. Удовлетворение. Смирение. Он будто… был согласен с её действиями. Хорошо, потому что она полностью очистилась. Та штука внутри больше не болела. Она растворилась от сжигающей волны злости.

— Я ненавижу тебя, — произнесла Гермиона, и хватило лёгкого толчка в грудь, чтобы Малфой отступил и дал ей пройти мимо него.

Он отпустил её после того, как она ударила его по лицу. Отпустил и не произнёс ни слова.

***

— В каком смысле? — Тео посмотрел на Драко с недоверием, держа в руке стакан с содовой. Вторник был несовместим с пьянками даже для слизеринцев. — Какого чёрта?

— Руки не доходили, — дёрнул он плечом.

— Чувак, ты должен открыть его, — сказал Эдриан, смотря на сокурсника. — Там разве не должна быть подсказка?

— Что-то вроде того, — голос Драко звучал глухо и безынициативно.