— Я понимаю, — тихо произнесла девушка, чувствуя, что ей больше нечего сказать.

Да и что она могла? Гермиона сама не знала, как это произошло. Просто со временем она нашла себя посреди тотального бедствия, которое могло стать смертельным. И всё дошло до такой степени, что девушка даже привыкла к этому. Привыкла врать, выкручиваться. Ей казалось, что какая-то её часть постепенно вбирает слизеринские черты, становясь похожей на него, и она даже не сопротивляется. Будто это могло бы помочь им стать ближе. И это было ужасно. Но это было правдой.

— Гермиона, он же… — Виктор снова вздохнул, пытаясь подобрать слова, и посмотрел наконец на неё. — Он же совсем этого не достоин.

Она слабо улыбнулась и пожала плечами.

— Но любовь редко спрашивает, достоин человек этой любви или нет.

Гермиона была уверена, что в Драко есть свет. Но все те, кому девушка пыталась это донести, смотрели на неё с таким нескрываемым неверием и подозрением на её безумие, что ей начинало казаться, что она всё выдумала. Это как хождение по кругу. Утомительное и бесконечное.

— Самая большая несправедливость на свете, — ответил Крам.

— Виктор, я знаю, что у меня нет никакого права просить тебя об этом, но… Ты не мог бы не говорить пока Гарри и Рону? — он посмотрел на неё, и Гермиона тут же подобралась. — Я скажу им. Сама. Но они должны узнать от меня. Пожалуйста.

— Не думаю, что у меня есть право что-то кому-то говорить, — пожал плечами он, отводя глаза и смотря на колонну. — Но я хочу, чтоб ты была в безопасности. Чтоб с тобой всё было в порядке, и меня воротит от мысли, что…

— Я буду в порядке, Виктор, — Гермиона сжала его руку, как никогда жалея, что у неё нет того, что ему было нужно. — Правда. Малфой может быть страшным человеком, но… Он не сделает мне больно.

По крайней мере тем способом, о котором ты думаешь. Гермиона выдохнула, чувствуя, как нервозность испаряется из её тела, настолько концентрированная, что, казалось, подними она голову, и увидит над своим телом лёгкую дымку. Они сидели в тишине, потому что Грейнджер не знала, что ещё могла сказать в этой ситуации. Виктор молчал, потому что прекрасно понимал: что бы он ни говорил — ничего не изменится. И разве это не была одна из самых тяжелых сцен в её жизни? Когда она видела, как всё вокруг неё постепенно крошится, и совершенно ничего не могла с этим сделать.

Комментарий к Глава 22

Все было так хорошо, но как же эти персонажи могли ничего не испортить😂

На самом деле, я очень удивилась появлению Виктора, хз, я была такая стоп что 😳 мою Бету расстроило то, что Виктору опять больно, но я считаю, что ему нужно было всё увидеть трезво, чтоб жить дальше, а то Гермиона когда расставалась с ним, все сказала какими-то общими фразами, смягчила все, возможно, подарив ложную надежду. А вы как думаете?

А, ну да, и вы можете представить КАК обиделся наш Король Драмы?😂 следующая глава будет очень эмоциональной.

========== Глава 23 ==========

Эта ночь была ужасной. Гермиона практически не спала. В этот раз сюжеты её сновидений, где Драко умирает в центре лабиринта, сменились на те, где он зажимается с Паркинсон. Глупо, но Гермиона на самом деле боялась из-за этого уснуть. Она просидела почти всю ночь в гостиной Гриффиндора, вновь и вновь перечитывая страницы книг, которые всё никак не соглашались оставлять хоть какой-то отпечаток в её сознании.

Время до вечера тянулось бесконечно, и то Гермиона не была уверена, что Малфой появится в кабинете. У неё создавалось такое чувство, что он спокойно мог изменить свой устоявшийся график отдыха в любимом тихом месте из-за того, что они стали там видеться слишком часто. Но Гермиона всё равно ушла из гостиной до ужина, воспользовавшись тем, что она разминулась с мальчиками: они должны были прийти переодеться после полётов с гриффиндорцами. Девушка отправилась к дальнему кабинету, зная, что Малфой всегда пропускал воскресные ужины, проводя время там.

Она даже не знала, как справиться с кошмарами этой ночью, если его вдруг там не окажется. Её сумасшедший мозг даже успел подбросить ей пару идей с Оборотным зельем, концепция которых была очень похожа на то, что ребята провернули на втором курсе, желая узнать, не Малфой ли открыл Тайную комнату. За тяжёлыми мыслями она не успела заметить, как обернула ладонь вокруг нужной ручки и потянула дверь на себя.

Как только Гермиона увидела спину Малфоя, затянутую в тёмную футболку, у открытого окна, сквозняк из которого обдал её голые плечи свежим тёплым вечерним воздухом, ей даже на секунду стало легче. Он здесь. Но затем её тело затопила паника. Она ведь даже не подумала, что ему скажет.

Малфой выдохнул дым и обернулся, услышав посторонний звук. Его глаза тут же стали ледяными. Такими, какими она их помнила всю жизнь. Ровно до этого года. Гермиона замерла у двери, понятия не имея, что ей делать дальше.

— Свали отсюда, Грейнджер, — сказал Малфой, и, судя по его голосу, он был на пределе терпения. Так, будто они спорили уже два часа к ряду.

— Нет, — она ожидала от него такой реакции, и, почему-то когда он начал говорить, это добавило ей решимости.

Драко выкинул бычок и закрыл окно. Его движения — резкие отточенные взмахи — напомнили ей, как он выбросил руку с палочкой вчера. Точно так же раздражённо и молниеносно, что заставило её захотеть посмотреть на него в дуэли, наверняка, это было бы красивое зрелище. По-своему ужасающее, но всё же красивое.

Он был одет во всё черное: футболка, джинсы, кроссовки. Гермиона запоздало подумала о том, что ещё летом подобный внешний вид вызывал у неё ступор и недоумение. Скорее всего, Малфой давно так одевался, когда не был в форме, просто потому, что это удобно. Дело не в его изменившихся вкусах, а в том, что раньше они никогда не виделись вне учебного процесса. Это снова и снова тыкало Гермиону лицом в то, насколько всё между ними изменилось.

Драко молча пошёл по направлению двери. Видимо, ему настолько не хотелось с ней говорить, что после её отказа уйти, он даже не стал тратить силы на спор. Просто решил уйти сам.

— Малфой… — Гермиона тронула его плечо, но он тут же одёрнул руку, зло зыркнув на неё.

— Не прикасайся ко мне, — проговорил Драко сквозь зубы.

Это больно полоснуло по ней. Гермиона сжала ладонь в кулак, убирая руку. Он смотрел на неё так, как всегда. Как будто ничего между ними не менялось. А менялось ли? Просто раньше его ненависть была похожа на колючую проволоку: хлёсткую и колющую, а потом она каким-то образом превратилась в шёлковую нить. И больше ничего.

— Драко, я хочу…

— Мне похуй. Перестань здесь ошиваться, просто свали, — его глаза сверкали недобрым пламенем, и на секунду она даже поразилась тому, как они могли казаться такими тёмными, на самом деле имея чистый кристальный цвет.

— Я уже сказала, что не сделаю этого, — Гермиона сместилась, закрыв собой проход к двери, и парень прищурился, увидев, что девушка сделала это нарочно.

— Выйди через хренову дверь, пока я не применил к тебе магию.

У него в руках не было палочки, скорее всего, она находилась в заднем кармане джинсов, Гермиона не рассмотрела. У неё не оставалось сомнений в том, что если бы Малфой хотел, он смог бы проклясть её быстрее, чем девушка бы сориентировалась.

— Но ты этого не сделаешь. Ты не причинишь мне вреда, — уверенно произнесла она, зная, что права, и не стала дожидаться его ядовитых ответов, которые будут произнесены только для того, чтобы оттолкнуть её. — Драко, пожалуйста, я просто хочу сказать. Я осталась с Виктором не потому что…

— Ты серьёзно думаешь, что мне есть до этого дело?

Он просто хочет сделать тебе больно. Просто хочет сделать больно. Гермиона повторяла это, как мантру, уговаривая себя не отступать.

— Малфой, то, что ты делал вчера — мерзко, и ты знаешь об этом. Я попросила тебя уйти, потому что мне нужно было объяснить всё Виктору в спокойном…

— Да мне похер, ясно тебе? — рявкнул Драко. — Иди к своему Краму и рассказывай ему это всё сколько угодно, а мне…