22.12.15 «Роща, осенью острижена…» Роща, осенью острижена, в душегреечке худой как-то жалобней и ближе нам, словно делится бедой. Ноу друга слов не вытяну — не жалеет, не грустит, может, знает он про истину там, где дождик моросит?! Говорит: не это выдюжу, всё отдам и всё приму, за одну веснушку рыжую — хоть на плаху, хоть в тюрьму! 24.12.15 Март Весна черкнёт в календаре и почерк не исправит, хотя мороз, как в январе, и снег ещё навалит. Неугомонный, как каприз, как гомон свиристели, Март свесил ноги за карниз уже в конце недели. Он щурит веки, как пацан и хулиганит с Вестом, но обещает до венца дойти своим невестам. Что ж он такой, ни дать, ни взять — всё радуется веку, да что-то хочет рассказать на ухо человеку! 24.01.16 Святая наивность Он был, как Бог, как грустный гений касаясь нежных губ. Он, словно призрак поколений, которые не лгут. Как откровение Вселенной — спасёт и сохранит — он был той истиной нетленной, что твёрже, чем гранит. Она внимала этой сути, смотрела чуть дыша, и даже камень на распутье не видела душа… Шёл тихий вечер. Моросило. Погода у дверей Его, единственно, просила с блаженной быть добрей. В подушках розового ситца, рассудку вопреки, причёске тоже будет сниться касание руки… 26.01.16 Морозный день Солнце, выспавшись в сугробе, светит вниз, совсем не грея, я ему при всём народе в ковш плесну вина, не меря. Пусть протрёт своё глазище, разомнётся по поляне — мир внизу, как лёд на днище в чьей-то выброшенной ванне, воздух синькою подкрашен, словно простынь на морозе: то ль соседкой одомашнен, что сутра в суровой позе, или сам промёрз, как суслик, и стоит столбом с зевотой. Что ж – мороз, совсем по-русски, — с наказаньем и заботой… А в серебряном уборе, под фатою подвенечной, ждёт берёзка на угоре друга малого беспечно. 18.02.16 Многоточие Я закат уроню на колени и тебе напишу среди ночи — не разбудит любовь без сомнений незатейливый смысл многоточий. Ничего, что ты спишь без оглядки и посланий не ждёшь до рассвета, я пишу, и не хватит тетрадки, чтобы знала ты даже про это. Будут тайны проситься под дверью и на ухо шептать кто-то будет — я святое желанье доверю этой ночи – властителю судеб. Может, утром поднявшись с постели, улыбнувшись, ты скажешь: поверь мне, я ждала тебя ночь, в самом деле, а ты щёлкаешь перья и время… Ночь прошла, и окно заалело — так рассвет режет дня пуповину, но, в записке, где сердце болело, многоточия сказку покинут. 26.12.16 «Этот Март – это солнечное застолье…» Этот Март – это солнечное застолье, этот сенный запах винной пробки, и, сюда привезённый кем-то, за сто лье[6], па-де-де[7] Рено с Пежоу самой бровки! Выпить утра бокал иль сто грамм, в охотку, расплескавшейся зари с набегом, ощутить зацелованных губ шарлотку и забыть навсегда про лыжню со снегом. Можно скинуть зипуну сырой ограды и в расшитой рубахе рвануть – ей-богу, мы весне, завсегда, бесконечно рады словно девке красной, что глядит с порогу! С крыш капели весь день лить дай до заката, чтоб размазать стылые узы поп-арта. Ну, а что, вообще, пожелать от Марта, если век тебе он за родного брата?! 02.03.17 Начало зимы Начало зимы. С крыш – ни капли, и кто-то грустит о былом. Но суть новизны в том, что снег – словно перья у цапли, точнее, как пух под крылом. Как плед на плечах твоих, вязкий, белее, чем начатый лист, и то, как сейчас здесь свежо, а из утренней сказки прошёлся ершом трубочист. Как ласковый взгляд, без оглядки, призывен и неотразим, хотя, наугад, не решит той извечной загадки начала всех прожитых зим. вернутьсяЛье – старинная французская мера длины, 4.5 км. вернутьсяПа-де-де – в классическом балете – танец двух исполнителей |
