03.06.12 Любовь за компьютером В ней отражение величия и стати тогда не привечало слов «Привет, Насть!», и возбуждало самолюбие некстати её противоречивая корректность. «Люблю тебя!» – годится для начала, но доказательность всегда слаба без дела. И пусть, казалось, никого не замечала — его бы всё равно не проглядела! И с той поры, из всех живущих в мире, он звуки мантры[3] переводит в чаты[4], и в том пространстве, как в пустой квартире, берёт её, опустошая центры чакры[5]. 01.07.12 Знойное лето В парке г. Чайковского Время встало полуденным часом, и жарою асфальт был пропитан. Лето било фонтаном, и квасом, и волной деревянную пристань. Наполнялось искрящимся скерцо в голубом бесконечном просторе беззаботное девичье сердце и горячее синее море. Солнце брызгалось в окнах, и лица отстранялись от мира очками, и, дарующий жизнь по крупицам, день тянулся в истоме и к Каме… Только в парке царило иное — в хлорофилле зелёного лака, утомлённый невежеством зноя, одинокий ручей тихо плакал. 30.01.14 «Зима над округой водила руками …» Зима над округой водила руками и в уши шептала: беда – не беда. Я верил ей, словно замёрзну, но с нами уже не случится ничто никогда. В блестящем убранстве резного узора, сверкая короной из детского сна, она не боялась людского укора и в прутьях стеклянных стального забора сквозила, стучала, сводила сума. Любимая, как холодна ты зимой на рассвете! И руки синее снегов и небес. Прижмись, отогрейся и помыслы все те, что душу тревожат, развей по окрест. Представь, что за этой железной оградой уже разливают в бокалы ручьи надежду беспечного летнего сада и то, что потом и жалеть-то не надо — любовь, нетерпенье и помыслы чьи… 17.04.14 Рассвет Как хорошо! Без заморочки, без ложных всхлипов утром рано рассвет плескал ковшом из бочки в заливе розовым туманом, скользил по глине и суглинку, слонялся по ручьям и, скажем, совсем не ощущал заминку на совершенно голом пляже. Он, как красавчик в женской стае, снимал бретельки на предплечье у тех, кто по ночам листает романы толстые на печке, бесцеремонно, в кои веки, от сотворения причины, вздымает к жизни наши веки с рождения и до кончины, и, как любовь, в укор навету, что где-то спит с другими вроде, всем вдохновением к поэту с утра под ручку с ней приходит. 03.03.15
«Распушатся утром берегом пологим…» Распушатся утром берегом пологим лёгкие туманы, длинные дороги. Словно изгибаясь, как принцесса станом, сонные берёзки вдоль опушки встанут. Всё мечталось – брошу в жизни параллели и очищусь разом под конец недели. Оттого, возможно, быть хотелось лучше, что боялся тайно – вдруг бессмертны души. А тебя люблю я без того огляда — как оберегаться неразумным надо… Но из всех достоинств, наводящих слепость, я предпочитаю детскую нелепость. 22.10.15 Поздняя осень Тонны хлюпов – на жалость, всё, как в жизни, всерьёз, к роще жёлтой прижалась, вытираясь от слёз. Эта мокрая поросль деревенских зазноб, эта нервная морось и вечерний озноб. Эта дрожь нетерпенья и цветной выпендрёж — осень, вся на измене, ей давно невтерпёж. Шаг вперёд – на пороге, два, себе на беду — завтра, голой к дороге, побредёт на виду. 23.11.15 Та девочка Это позднее прозренье — хоть не плачь, хоть не плачь, что та девочка, наверно — из удач, из удач! Что она в тебе забыла и ещё – да ещё, что же в ней такого было за душой, за душой?! Сколь за скользкие перила не берись, не берись, чтобы девочка любила — брось корысть, брось корысть. На ветру в парижской луже ты не стой, ты не стой — за морями жизнь не хуже, но не с той, но не с той. Это позднее прозренье — словно плачь, как палач. А та девочка-везенье — как калач, хоть не плачь. Как она тогда любила!.. И ещё – да ещё, сколько космоса в ней было за душой, за душой! вернутьсяМантра— священный гимн в индуизме и буддизме, вернутьсяЧакра- в индуизме – центр силы и сознания в человеке. |
