В тот раз Кравцов справился с задачей без единого замечания, что перед убытием, что после прибытия обратно. Он вернулся с бесценным опытом, кучей грамот и ходатайством командира корабля о поощрении его и личного состава. Именно тогда командование батальона убедилось, что на этого контрактника можно положиться. До этого они слышали о нём много как положительных, так и отрицательных отзывов, связанных с горячим нравом сержанта. Отзывы эти составил в основном командир разведывательной роты, и были они довольно неопределённые. Впоследствии Данила не раз доказывал, что готов выполнить множество ответственных заданий, что бы кто о нём ни говорил.

На этот раз Кравцов думал о другом. Думал, как его угораздило попасть в командировку с этим высокомерным типом – Умаровым. Да, офицером он был грамотным, много знал сам и многому мог научить. Но известен он был также своим небрежным, если даже не сказать больше, брезгливым отношением к подчинённым. Причём отношение своё к ним Умаров совсем не скрывал, ни от них, ни от командования.

И хотя Кравцов был знаком с ним уже несколько лет, они неплохо общались, а в неформальной обстановке даже переходили на «ты», он всё же насторожился. От Умарова можно было ожидать чего угодно, особенно когда он оставался без контроля со стороны своих командиров. Выполнения должностных обязанностей это почти не касалось, но… Он был одним из тех, кто, мягко сказать, иногда злоупотреблял алкоголем.

Неоднократно Умарова разыскивали его же подчинённые, когда офицер не выходил на службу. Случалось это, как правило, после выходных или праздников. Всё происходило довольно банально: с утра, на разводе, командир роты докладывал, что командир взвода не прибыл на службу. Ткаченко, округлив глаза, начинал орать, и разозлённому командиру ничего не оставалось, как отправить на поиски старшего лейтенанта кого-то из своих подчинённых. Как правило, это были его контрактники, реже – свободные офицеры.

Каждый раз Умарова все осуждали, говорили, что на этот раз ему не выкрутиться, что в этот раз его точно уволят. Но через какое-то время либо сам, либо в сопровождении командира роты он приходил к комбату, и они с ним долго беседовали в его кабинете, наедине. После этого Умарова хватало ещё на несколько месяцев безупречной службы, а потом всё повторялось заново. Никто не знал наверняка, но поговаривали, будто у Умарова есть старший брат, и работает он не где-то, а в федеральной службе безопасности. Возможно, именно этим и объяснялось необычайное терпение комбата.

Теперь Кравцов был назначен заместителем Умарова на время командировки. В обычное время они служили в разных подразделениях и редко сталкивались по ходу службы. Но сейчас всё изменилось, и ему приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы терпеть его надменный тон.

О том, что его записали в списки группы, Данила узнал, находясь в отпуске в родном городе за пределами полуострова. Естественно, никто не спрашивал его мнения, военные – люди подневольные, и приказы не обсуждаются. Тем более Кравцов был одним из тех, кто выполнял это правило всегда беспрекословно, даже если это не входило в его планы. На миг размышления Дани перенеслись на несколько тысяч километров от Севастополя, к единственному дорогому ему человеку, которого он не видел уже очень долго. От мыслей этих сердце старшего сержанта наполнилось тяжестью. Увидеть этого человека получится только после возвращения из дальнего похода, да и то не сразу.

И как его угораздило опять попасть в командировку? Он совсем недавно вернулся из Средиземного моря, где пробыл почти полгода. Только и успел сходить в отпуск. А тут его опять отправляют на боевую службу. На этот раз в группе только контрактники, корабль – какой-то небольшой буксир, а командир группы – всеми «любимый» Умаров. По возвращении с отпуска Данила узнал полный состав группы и некоторые подробности о самой командировке. Компанию товарищей он предпочёл бы из другого состава, а вот место, куда они направлялись, было для него в диковинку.

Аденский залив – одно из самых жарких мест в Мировом океане, причём горячее во всех смыслах. Кравцов давно мечтал выйти за пределы «Средиземки», в водах которой он уже вдоволь побывал. К тому же от бывалых моряков Даня слышал, что воды в том районе просто «кишат» так называемыми сомалийскими пиратами, а значит, командировка сулит интересные приключения. Ради этого стоило потерпеть и Умарова, и некоторых контрактников, которые отправлялись вместе с ним. Кроме Данилы ещё пять человек: четыре, так же как он сам, сержанты, и лишь один – простой матрос. С ними придётся пару раз повздорить, к этому Кравцов привык. Каждого, кроме, может, матроса, будет раздражать, что Данила будет старшим из них. Но ничего, уже бывали такие случаи. А может, вообще всё обойдётся.

Но что-то помимо этого беспокоило его гораздо сильнее. В своей жизни Кравцов привык доверяться предчувствию, которое его никогда не подводило. И вот сейчас внутренний голос вновь бил тревогу. Лучше бы ему остаться здесь. Грамотных и трудолюбивых сержантов в батальоне и так не хватает, а комбат решил отправить его на неопределённое время. Странно всё это. Командир роты тоже не хотел его отпускать, но, как и Кравцов, всего лишь подчинялся приказам. Чему быть, того не миновать – решил он сам для себя, в конце концов, Умарову тоже может помощь понадобиться, ведь управиться с кучкой контрактников будет не так просто.

– Кравцов! – громкий голос командира оторвал Даню от его размышлений.

– Я! – твёрдым, уверенным в себе голосом отозвался Кравцов.

– Ящики и имущество загрузить в машину, пять минут на перекур и по местам.

– Есть, – спокойно ответил Кравцов. – Так, парни, сначала загружаем ящики с боеприпасами, затем с оружием, а потом уже всё остальное. Постараемся своими вещами ящики закинуть. Хорошо?

Парни улыбались. Практически все не первый год в армии и знали, как всё устроено. Перевозить людей и боеприпасы вместе нельзя. Если их машину остановит ВАИ, то выпишут предписание, а затем выговора, штрафы и тому подобное. Но задачи выполнять нужно, вторую машину всё равно никто не выделит, и ориентироваться приходилось как всегда – по ситуации.

– Есть, товарищ старший сержант, – с нескрываемым сарказмом и ухмылкой ответил на команду Ворон.

«С этим, пожалуй, будут проблемы», – подумал Кравцов. Тем не менее парни дружно принялись загружать ящики и всё остальное. Когда дело было сделано, морпехи направились в курилку. Там они немного пошутили на тему проведённого смотра и напутствия комбата.

Через десять минут все сидели в кузове «урала». Машина тронулась с места и, проехав КПП, начала набирать скорость. До причала было около двадцати километров, и всю дорогу парни шутили и смеялись. Шутки среди военных были порой простые и пошлые, порой специфические и понятные только им самим.

Всем, кроме Кравцова, было весело. Он вставил в уши наушники и попытался послушать музыку. Не выдержав и одной песни, вытащил их и убрал плеер. Кофе до сих пор так и не выпил, а голова всё так же болела. Данила смотрел на своих веселящихся товарищей всю дорогу настороженным взглядом. Видел, как парни улыбаются из кузова прохожим девушкам и машут им рукой. Вот только ему почему-то было не до смеха. Дурное предчувствие, появившееся с утра, так и не покинуло его.

Лена быстро встала и вошла в комнату. Она с силой захлопнула дверь и закрыла щеколду. Такого она терпеть не в силах. Слёзы горечи и обиды, страха и ненависти стекали по её щекам. Девушка рыдала, уткнувшись лицом в подушку и пытаясь заглушить всхлипы. В этот момент мысли о серости и одиночестве жизни заполнили всю её изнутри.

А ведь всего две недели назад Лена пообещала себе, что больше никто и никогда не увидит её слёз. Две недели назад она была полна решительности сохранить глаза сухими, даже если опять придётся бороться с этим чудовищем. Но обещать проще, чем выполнить, тем более когда обещания твои никто, кроме тебя, не слышит.