Она смотрела, как маленькая пухлая девочка бежит навстречу своему отцу. Военный. Один из семи морпехов, которые отправляются вместе с экипажем в далёкое путешествие (так для себя Лена начала называть командировку после того, как посмотрела по карте, насколько далеко они уходят от родных берегов). Парень подхватил плачущую дочку на руки. Наверное, дочку. Иначе и быть не могло. Взаимная любовь просто светилась в их глазах, их движениях, взаимном тепле друг к другу.

Солдат чем-то опечален. Грусть так же, как и любовь к ребёнку, просматривалась в его глазах, так же, как выпирающий живот девушки, стоящей рядом и наблюдающей за ними. Очевидно, что она его жена и её мама. Любяще смотрела за двумя своими самыми близкими людьми. После она обняла парня и с серьёзным видом начала ему что-то рассказывать. Скорее всего, девушка читала нотации о поведении в море, соблюдении осторожности ради них. Интересно, родит ли она ребёнка до возвращения мужа или всё-таки повезёт и муж будет рядом с ней в этот ответственный момент?

Лена видела, как капитан общается с представительными военными в красивой чёрной форме. Судя по его улыбке, люди эти занимали высокие посты. Любопытно было наблюдать за ними свысока, стоя на шлюпочной палубе. Раньше Лене не приходилось видеть таких торжественных и официальных мероприятий, сопровождаемых к тому же игрой оркестра.

Капитан продолжал что-то рассказывать начальству, постоянно жестикулируя руками. Рядом стояла немолодая женщина, красиво одетая и стройная. Она держала капитана под руку и мило улыбалась. Супруга, кто ещё это может быть? Ей тоже надо улыбаться начальству своего мужа, это её обязанность как любящей жены. Так ведь для всех будет лучше.

Повсюду были слышны щелчки фотоаппаратов, у некоторых срабатывали вспышки. Друзья и родственники, взрослые и дети – все хотели оставить воспоминания об этом дне не только в памяти, но и на глянцевой бумаге. Лена почувствовала белую зависть к этим счастливым людям. К ним пришли те, кто может их проводить, к ним же они придут, чтобы встретить по возвращении. Всех этих людей кто-то ждёт, кто-то любит, и кого-то любят они сами. Все они расставались, чтобы потом встретиться вновь и с новой силой почувствовать свою взаимную привязанность.

Боже. А к кому вернётся она? Единственный дорогой человек покинул её, а больше никого и не осталось. Почему это произошло именно с ней? Если Бог действительно есть, то по какому принципу он решает, кому жить, а кому умереть? Почему её мать мертва, а отчим – это грязное и мерзкое животное, жив, да к тому же ещё и здоров? Как же сейчас не хватало мамы, только она могла бы искренне радоваться за дочь и давать советы. А к кому Лене возвращаться теперь? Теперь, сколько бы времени ни прошло, боль и печаль будут постоянно оставлять пустоту в её душе.

Раздумывая об этом, девушка перевела взгляд ещё на одного члена экипажа. Суровое лицо, неопрятный вид и покрасневшие глаза – до боли знакомый вид. Взгляд хищника, полный ненависти к жертве. Мужчина оглядывает толпу и словно презирает их всех. Что за вздор? От этих мыслей Лене стало не по себе. И с чего это вдруг? Она поняла, просто этот мужчина напомнил ей отчима. Она увела глаза в сторону, чтобы не видеть его и наткнулась на другой взгляд. Совершенно иной, одинокий и задумчивый. Может, вспоминающий кого-то, но явно никого не разглядывающий в толпе. Один из этих морпехов, может, даже симпатичный. Стоит в стороне от своих и о чём-то думает. Он широкоплеч, крепко сложён и серьёзен на вид. Надетый на голову чёрный берет придавал ему вид настоящего военного, если Лена вообще что-то в этом понимала. В отличие от своих товарищей, он ни разу не попытался с ней заговорить. Интересно, почему? Конечно, ей до него, как и до остальных, нет никакого дела, но всё же? Наверное, у него кто-то есть, но почему тогда он совсем один?

Лена отвела взгляд от него и вновь задумалась о маме. О ней и о предстоящем путешествии. Грусть в сочетании с чем-то тревожным, чем-то неизвестным – ожидающим её за далёким горизонтом. Неизвестностью. Эта командировка, в которую Лена так рвалась, – что это? Желание познать неизведанный окружающий мир или убежать от уже известного?

Девушка посмотрела на морпеха, которого разглядывала минуту назад. Ей показалось, что он что-то ей сказал. Парень стоял внизу, и их взгляды встретились. Он смотрел на неё, но молчал. Лена хотела уже переспросить, но поняла, что морпех стоит слишком далеко, чтобы она могла его услышать. Значит, показалось. Лена отвернулась от него, чувствуя, что лицо наливается краской. Решив, что вдоволь насмотрелась на происходящее, она спустилась вниз и проследовала к себе в каюту.

После того как экипаж судна откинул швартовые концы, корабль медленно отошёл от причала. Оставшиеся на берегу люди продолжали стоять, постепенно превращаясь в маленькие точки. Большинство людей на корабле не спешили заходить внутрь, а весело любовались видом отдаляющегося берега.

С левого борта красовался символ Севастополя – «Памятник затопленным кораблям». Люди рядом с ним тоже наблюдали за уходящим судном. После последовали Боновые ворота и, наконец, открытое море. Корабль следовал вдоль береговой линии, и с него было прекрасно видно весь город с его знаменитыми достопримечательностями. Весеннее солнце согревало, несмотря на прохладный морской ветер.

Через несколько минут дали отбой судовой тревоги, и люди на борту постепенно начали расходиться по каютам.

– Судовая тревога! Судовая тревога! Корабль к прохождению узкости приготовить!

Голос вахтенного помощника в судовых громкоговорителях раздался после семи продолжительных гудков. Корабль подходил к Босфору – одному из красивейших проливов в мире. Начало прохода было намечено ещё утром, но по каким-то неясным причинам турки разрешили проход только в восемнадцать часов вечера. Экипаж к этому времени поужинал, и ничто не отвлекало от исполнения своих обязанностей при прохождении пролива.

Во время преодоления «узкостей», пользуясь морской терминологией, у каждого члена экипажа есть строго определённое место на палубе либо внутри корабля и обязанности согласно расчёту по судовой тревоге. Как правило, время начала прохода проливов или заходов в порт известно заранее, поэтому тревога ни для кого не неожиданность. Все сидят, заранее готовятся и ждут звонков, одевшись в чистую одежду, подобающую уважающим себя морякам. После, накинув спасательные жилеты и имитируя спешку, они выбегают на свои позиции, и по судовой проводной связи старшие на местах докладывают о готовности к прохождению пролива. Покидать свои позиции без разрешения старшего строго запрещено.

После непродолжительной паузы в громкоговорителях вновь прорезался голос:

– Группе АТД боевая готовность номер один!

Морпехи тщательно прислушивались к командам. После этой они переглянулись, и Кравцов сказал:

– Ну всё, парни, погнали! Только без суеты.

Все без улыбок посмотрели на Данилу, и по заранее договорённой очерёдности получили закреплённое за ними оружие, необходимые боеприпасы, и выбежали каждый на свою позицию. Даня получил автомат крайним, после чего Умаров схватил свой, закрыл дверь в арсенал и выбежал наверх. На командирском мостике, где согласно боевому расчёту была его позиция, он доложил капитану:

– Товарищ капитан, группа АТД по боевой готовности номер один выставлена. Командир группы – старший лейтенант Умаров.

Капитан вяло посмотрел на свой секундомер. Цифры показывали одну минуту тридцать две секунды.

– Хорошо. Проверьте связь с подчинёнными и следите, чтобы они не покидали свои позиции.

Умаров ничего не ответил. Молча посмотрел на капитана, после чего поднялся на сигнальный мостик, находящийся над ГКП. Там согласно боевому расчёту была позиция Ворона. Пулемёт, расположенный в верхней части судна почти с круговым сектором стрельбы, являлся одним из основных огневых средств группы. И корректировать его огонь Умарову было проще, находясь в непосредственной близости.