Даня поразмышлял на эту тему ещё немного, а потом решил, что всё дело только в том, что она одна-единственная молодая девушка в этом обществе. Именно поэтому она и притягивает его. После Данилу кто-то отвлёк на палубе, и некоторое время в походе он больше не разговаривал с Леной и не думал о ней. Старался не думать.

Глубокой ночью Данилу разбудило странное ощущение. Ему вдруг показалось, что за ним кто-то наблюдает. Открыв глаза, он огляделся вокруг, но никого не увидел. У себя на кроватях, на нижних и верхних ярусах спали его товарищи. Все, кроме Дениса и Васи, которые, похоже, менялись на вахте. Сам он лежал на своём диване, и, на первый взгляд, ничего необычного вокруг не было.

Даня повнимательнее оглядел крохотную каюту и вновь положил голову на подушку. Через мгновение, буквально через секунду или две он почувствовал рядом присутствие кого-то постороннего. Он не услышал его, тем более не увидел, именно почувствовал. Дверь в каюту не открывалась, иначе он бы точно услышал, а спрятаться здесь было негде.

Несмотря на полусонное состояние, Кравцов ощущал, что кто-то стоит совсем рядом и смотрит на него.

Леденящий, секундный страх пронзил его всего изнутри. Мгновенный, неосознанный ужас, дающий человеку всего на мгновение испугаться и тут же понять, что страх этот напрасный и бояться нечего. Вот он сейчас откроет глаза, а там никого вовсе и нет, просто, может, кто-то из товарищей проснулся сходить в гальюн.

Данила раскрыл глаза и обомлел. Шокирующий ужас сковал его тело. Взгляд старшего сержанта был наполнен страхом и паникой. НЕЧТО предстало перед ним в темноте, стоя рядом в чёрном одеянии. Кто-то или что-то возвышалось над Данилой и наблюдало за ним. Он не мог видеть глаз этого существа, человека, кем бы он ни был… Данила видел, что он (оно) смотрит на него холодным взглядом, взглядом, от которого в жилах застывала кровь.

Не в силах вымолвить ни слова, Кравцов закрыл глаза, надеясь, что мрачный образ исчезнет, но, открыв их, увидел его вновь. Человек или существо был (было) одет в чёрное одеяние. Только чёрный – это неверное слово. Скорее – мрачное одеяние. Чёрный – это всего лишь цвет и ничего более, а существо было не просто в чёрном, оно было в МРАЧНОМ балахоне, безжизненном. Может быть, это и был сам МРАК, каким-то невероятным образом принявший человеческие очертания. Балахон был накинут на фигуру, напоминающую человеческую, но человеком он быть не мог. Капюшон сверху прикрывал что-то похожее на голову. Но и в том, голова ли это была, Данила тоже сомневался. Ни её очертаний, ни лица не было видно. Там, из-под капюшона на Кравцова смотрела сама ТЕМНОТА. Неизвестно, каким образом, но Данила буквально ощущал на себе этот безликий взгляд.

Старший сержант попытался закричать, но было уже слишком поздно. Тёмное существо молниеносно подняло руки. Сморщенные, костлявые пальцы сжались мёртвой хваткой на горле Данилы. Он видел и с ужасом осознавал, как кровь или что-то другое, более мерзкое и отвратительное пульсирует в венах, просматриваемых через тонкую, полупрозрачную кожу на дряблых и в то же время очень сильных руках «этого». Тёмное существо душило Кравцова, но лица он по-прежнему разглядеть не мог. Сдавленный крик прорезался из его горла. Данила не пытался ничего сказать, он просто хотел закричать. Вот только вместо этого получался глухой, хриплый звук.

Теперь Кравцов наконец осознал, что это сон – ночное видение, в котором ему каждый раз являлся один и тот же образ. Но, несмотря на это понимание, страх всё равно не покидал его. Ощущение удушения было настолько реально, что Данила боялся умереть от него, даже находясь во сне. Неизвестно откуда, но он знал, что если не сможет собраться, то никто ему не поможет. Он должен собрать волю в кулак и проснуться, но как? Даня сосредоточился на мысли, что всё это лишь сон. Он напрягся изо всех сил, насколько это можно было сделать в таком состоянии. Дыхания не хватало, но он предпринимал всё новые попытки.

И вот наконец его глаза открылись. Следом за этим последовало невероятное облегчение. Блаженное чувство, когда понимаешь, что весь этот неописуемый кошмар остался далеко позади, в далёкой-предалекой стране, именуемой снами. Данила, не поднимая головы с подушки, осмотрел каюту и вновь закрыл глаза.

Резким сжатием, которое Кравцов почувствовал у себя на шее, доступ воздуха вновь прекратился. В ужасе раскрыв глаза, он вновь увидел ночного гостя. В том же самом чёрном балахоне с капюшоном, под которым по-прежнему не было лица. Только непроглядная темнота сверлила его ненавистным взглядом. К нему пришло понимание, что это был сон во сне, и он проснулся в нём. Только теперь зло вышло из более глубокого, второго сна вместе с самим Даней и продолжило свою пытку. Кравцов вновь попытался закричать, но на этот раз проснуться самостоятельно будет гораздо сложнее, если вообще возможно.

Словно через закрытую дверь, сквозь сон он почувствовал ещё чьё-то присутствие. Данила осознал, что теперь он одновременно видит и чувствует как происходящее во сне, так и наяву. Во сне НЕЧТО в чёрном сильно сжимало его шею, пытаясь удушить. В реальности же он наблюдал чей-то силуэт. Он был размыт в глазах старшего сержанта, словно находился по ту сторону запотевшего стекла. Как Данила ни пытался, он так и не смог разглядеть, кто это был. Но это был кто-то из своих, и сейчас Даниле как никогда необходима была его помощь. Вот только этот кто-то не видел сна Данилы, не видел, как его душат во сне. Реальность происходящего была настолько правдоподобной, что Кравцов уже был не просто напуган, его охватила безумная паника.

– Разбудите меня! – что есть мочи прокричал он во сне.

Никакой реакции со стороны. Тогда он вновь приложил усилия и попытался закричать опять:

– Разбудите меня!

Крик давался ему очень тяжело, как всегда и бывает во снах. Даже сейчас он думал о том, что крик этот схож с бегом во сне, когда пытаешься убежать «со всех ног», но ничего не получается и ты бежишь, словно в замедленной киносъёмке, с трудом перебирая ногами. Так же было теперь и с криком. Как он ни пытался, на выходе получалось что-то нечленораздельное.

Но расплывчатый силуэт всё-таки что-то услышал или увидел. На секунду он будто замер и повернулся в сторону Кравцова.

– Разбудите меня! – ещё раз попытался прокричать Даня.

В реальности это слышалось неразборчивым мычанием:

– Обуите мяааа!!! Ууити мяааа!

Дениса на вахте сменил Вася. Его электронные часы «Casio» показывали три часа пятьдесят восемь минут утра.

– Вася, хоть бы раз на пять минут раньше пришёл. Мы все так меняемся.

Вася молча посмотрел на него и с завидной умиротворённостью в голосе сказал:

– Радуйся, что я вообще тебя поменял. Если бы захотел, мог бы спать ещё четыре часа, а ты бы за меня постоял. Так что ничего страшного, наоборот, скажи спасибо. – Он чиркнул зажигалкой и закурил сигарету.

– Ну да, конечно. Если б не проснулся, пришлось бы тебя ведром с водой будить. – После этих слов Денис рассмеялся.

Вася молча посмотрел на него, выдыхая дым через нос. Взгляд, отлично различимый при чистом небе и ярком лунном свете, указывал на сонливость.

– Пошёл вон! – Одновременно с этими словами он попытался отвесить Денису пендель под заднее место, но тот с весёлым смехом увернулся. После они оба заулыбались. Такая манера общения и поведения была нормой в молодом мужском коллективе.

– Давай, Вася. Спокойной вахты.

После этих слов Поршнев развернулся и начал спускаться по трапу, следующему с сигнального мостика. Он слышал, как Иванов отсоединил магазин и проверил отсутствие патрона в патроннике отведением затворной рамы в заднее положение. Затем Вася вновь присоединил магазин к автомату и еле слышно проговорил:

– Давай. Смотри, чтобы Ворон не проспал.