Пробежка становится серьезной проблемой, так как я давненько не тренировалась. Да и легкие, как не крути, забиты никотином под завязку, отдышка и колики в боку. Нормально для обычного человека, но не спортсменки. Перепрыгиваю высокое ограждение, сминаю несчастный, только недавно, скошенный газон, не обращаю внимание на недоуменные взгляды развалившихся студентов. Тоже нашли место для пристанища, обогнув толпу, раскрываю двойные двери, проталкиваюсь к спортивному залу и врываюсь в него. Оглушительная тишина нарушается громким ударом двери об стену, мужчина, идущий к противоположной стороне оглядывается, чтобы увидеть меня сложившуюся пополам. Я хватаю воздух и протягиваю ладонь вперед для рукопожатия.

– Здравствуйте, сэр. Вот блин.

Он недоуменно разворачивается и, выпрямившись, наблюдает за движениями моих рук в воздухе. Я стараюсь что-то сказать, но закашливаюсь.

– Очень рад видеть вас, девушка. Чем могу быть полезен? – На мой крик души он снова начинает двигаться к стене, вытаскивает одноразовый стаканчик и наливает в него воду из диспенсера.

Выдыхаю тихое «черт» издаю странную смесь из кашля, вперемешку с чихом, затем поднимаю голову, чтобы забрать стаканчик с водой из его рук. Прохладная жидкость тут же освобождает мое горло от спазмов, помогая мне прийти в нормальное состояние. Выпрямляюсь и, придав своему виду невозмутимость, снова вытягиваю ладонь, передавая ему пустой стаканчик обратно.

– Итак, я Хейли, и хочу в вашу команду по американскому футболу. – Он хмурится, меряет меня взглядом, как бактерию под микроскопом. – Сейчас не в форме, но дело за малым. Опыт есть.

– Хм, – задумчиво прищуривается, – как, говоришь, твоя фамилия?

– Американ тинейджерс, четыре года назад надежды школы. – Я горжусь этим, футбол был моей жизнью. – Линдеман.

– Хм. – Его очередное мычание доводит меня до предела, пусть только попробует сказать, что не знает, кто я. – Питер Линдеман?

– Он самый, – резко отвечаю я, раздраженная тем, что разговор явно ведет нас не в ту сторону.

– Угу, жаль, что не знаком с ним лично, но много слышал. Почему ты решила, что хочешь в команду? – Этот тон умника взрывает мое терпение, в его глазах загорается огонек совсем как у Питера когда я уезжала. Может именно так выглядит надежда?

– Потому что я засиделась, у меня нет выхода энергии. Ваш университет сборище развалюх и терпил. Мне необходимо снова заниматься тем, что я люблю больше жизни. Какой еще ответ вам нужен? – я повышаю голос, даже не замечая, что выкладываю ему настоящую правду, какая она есть – без приукрашиваний. – Меня выкинули за борт и заставили самостоятельно плыть, но я не умею этого делать!

Тренер стучит меня по спине, когда я снова закашливаюсь, сорвав голос. Разворачивает меня и ведет в обратном направлении к двери, я уставилась на мужчину, которого вижу впервые в жизни. Мне надо знать, что он решил, хочу его ответ и сейчас же.

– И все? – говорю я, когда мы стоим за дверьми спортивного зала. – Решили списать меня?

– Я ничего не говорил, – в шутливом тоне отвечает он, – футбольной командой занимается другой тренер, для нас это новый опыт и уровень. Он моложе, упорней, да и методика есть для женской аудитории. Получилось так, что я слишком стар, и пока мне не нашли замену, решили сделать таким образом.

– И что все это значит? – Пот, стекающий по затылку, неприятно щекочет кожу, нервно передергиваюсь всем телом.

– Список еще не утвердили, запиши себя вон на том листе и приходи на тренировку завтра. – Снова постучав мне по спине, он уходит, оставляя меня с открытым ртом.

Вот и к чему все эти перебежки, эмоциональный рассказ о себе любимой и прочее? Бумажка, в которую я могу записать себя, и все? А как же достижения? Опыт? Что за несерьезное отношение?

Возмущение все еще клокочет во мне, беру в руки список, и все становится до невозможности смешным. Тощая килька Нильсен, пробитая на голову Максвелл и грудастая Лайвли. Это они называют команда университета? Полторы калеки не могут заслужить уважение. Тренер слишком стар? Да ладно вам! Этот мужик способен дать фору молодняку, но нашел причину избежать участи какого-то придурка, согласившегося на подобный зверский опыт. Интересно, что ему предложили взамен? На такое супер заманчивое в кавычках предложение? Вниз по списку открытая графа и закорючка в виде глуповатой подписи. Теперь я понимаю, что значит писать, как курица лапой.

Мне-то какое дело, чтобы попасть в дом старого козла, я покажу ему, как играют в футбол, и понятие «на ковер к шефу» примет другое значение. Надо втереться в доверие, сделать пару шагов вперед, обставить всех. И забрать то, что является моим. И тренер не дурак, он же понял, что дом купил у моего опекуна, а значит, ко мне должен относиться хорошо. Да и местечко будто осталось для меня единственной.

Пишу все свои данные, в том числе и телефонный номер, рисую красивую звёздочку в конце, так сказать, отличилась. Не успеваю положить ручку на столик, двери открываются, мужчина искал, видимо, именно меня.

– Мисс Линдеман, я вспомнил вас. – На моем лице появляется гордая улыбка. – Ваша травма подразумевает согласие родителей. – У меня перехватывает дыхание, только не это.

– А, ну это не проблема, он будет рад, что я вернулась в строй, – лукавлю я. Соврав однажды, учишься этому искусству на всю жизнь.

– Я должен убедиться. – Я моргаю, когда он вытаскивает телефон и выжидательно смотрит на меня. – Оставите мне его номер, пожалуйста.

Картинно хлопаю себя по карманам, растерянно поджимаю губы, и округляю глаза.

– Кажется, оставила телефон в машине. – Он не верит мне, или я разучилась манипулировать людьми? – Мой папа, – последнее слово непривычно произношу скрипучим голосом, – у него сейчас дипломатическая поездка в Сингапур, номер продиктую по памяти, через пару дней он будет доступен. – По памяти произношу цифры, выдавив из себя извиняющуюся улыбку.

– Я попытаюсь дозвониться. – Вежливо кивает мне и удаляется.

– Что же за день такой, твою мать. – Быстрый шаг меняется снова бегом. Опять эти взгляды, толпы, лежащие бездельники студенты и бордюр. На последнем спотыкаюсь и врезаюсь в дверь Кадиллака, чуть не оставив вмятину.

– Эй, там будет царапина! – возмущается мой временный друг. – Что ты творишь?

– Хейли, хватит хозяйничать. – Он отталкивает мои руки, когда я сжимаю и разжимаю его губы, проверяя голос. – Что ты творишь?

– Значит так! Теперь ты автоматически вовлечен во вселенский заговор. Телефон должен быть всегда включен и доступен. Когда тебе будут звонить и спрашивать обо мне, ты автоматически становишься моим опекуном. – Черные глаза округляются, даже блондинистый хохолок, кажется, прифигел, заострившись еще больше.

– Ты чокнулась что ли? – Он отталкивает телефон, которым я тычу в него.

– Да, и кажется безвозвратно! Поэтому возьми этот долбаный телефон и сделай голос более грубым! – Мы оба вытаращиваем глаза, стоит завибрировать мобильнику. – Скажи, что не против, – зачем-то шепчу я.

– Ты издеваешься! Я не могу сделать этого. – Он перевозбужден тем, что ему придётся соврать, я же бьюсь головой об сидение. – Это добавит мне балл, чтобы я стал твоим другом? – наконец шепчет он, и как только я киваю, нажимает на кнопку ответа. – Да. Здравствуйте. Разрешение играть в футбол? – Его глаза резко метнулись в мою сторону, в них загорается довольный блеск. – Что вы, я даже «за»! Она уникальный игрок.

Питер никогда бы так не сказал. Более того, он убьет меня, если узнает о том, что я только что сделала.

Встреча с тренером неделю назад поставила меня в тупик, он витиевато объяснил что-то о команде, наборе в нее и то, что не мог сам справиться. Звучало бредово, что-то типа экспериментальной группы, в которую придется вложить много сил. Какой мне с этого профит? Спортивная стипендия, он меня научит всему, что знает, а я временно стану замещать его. Вот так просто звучит, но на деле, думаю, мне достанется команда остолопов, не желающих вообще работать. Никто не захочет, чтобы ущемляли их свободу, тем более студент первого курса после серьезной травмы.