Ребята из младшей команды отрабатывали упражнения по перетягиванию канатов. Я был доволен их сплоченности и собранности. Два года у меня ушло на то, чтобы научить порядку эту шайку мелких поганцев. В зале очень душно, и я переживаю, что кому-то из детей станет плохо. Внимательно слежу за каждым, чтобы при первых намеках на плохое самочувствие отреагировать.

Не знаю, каким образом у меня получается сохранять спокойствие все время, пока они кувыркаются на матах и толкают тяжелый тренажер. Кто-то уступил, и команда слева сдается, падая с криком на мягкий мат.

В воздухе потрескивает от напряжения, я делаю вид, что не слышу первые маты, выскальзывающие из их ртов. Подношу свисток к губам, предупреждая заранее очередную стычку между ними. Это единственный способ остановить их от дальнейших действий. Дети хорошо усвоили материал по теме уважения относительно игрока из своей команды. Но я бы не стал абсолютно им доверять, зная этих мальчишек. Громко свистнув, показываю разойтись им в разные стороны, оценивая их состояние. Покрасневшие лица, тяжелое дыхание. Пожалуй, с них хватит.

– Вы отлично поработали сегодня, занятия окончены. Все свободны. – Встаю в позу, сцепив руки за спиной, ставлю ноги на ширине плеч. – Если есть вопросы, задавайте их сразу.

Дети выстраиваются в ряд, на грустных лицах мелькают первые намеки на слезы. Жевательная резинка во рту противно приклепает к зубам, выковыриваю ее языком и прилепляю к небу. Будь я на улице, давно избавился бы от нее.

– Тренер Джонсон сказал, что вы уходите от нас. – Смышленый малый вытирает ладонью свое покрытое красными пятнами лицо и зажимает один глаз от пота, попавшего на слизистую.

– Все верно. Моей работой было подготовить вас к настоящему спорту. Привить вам любовь к американскому футболу, отработать задачи и передать другому тренеру. И возможно, в дальнейшем самые упорные достигнут высот. – Мой взгляд смягчается при виде единственной девчонки, стоящей позади пацанов. – Грейси, ты что-то хотела сказать?

Девчонка мнется, сгибает по очереди свои крепкие ножки, прячет симпатичную мордашку за головами мальчишек и наконец выходит перед расступившейся командой. Я вообще не ожидал, что однажды ко мне приведут эту смешливую малышку и попросят заняться коррекцией ее поведения, научить держать свои эмоции при себе. На первый взгляд обычный ребенок, правда, младше всех, девочка, не созданная для американского футбола. Она слишком хрупкая, да и мальчики не должны работать в пол силы. Когда она показала свою волю и пару раз подралась, я понял, как ошибался, судя по внешности. Очень часто в агрессивный спорт попадают дети с определенными проблемами, вымещение агрессии помогает им работать с эмоционально-волевой сферой, развивая другие качества. Ее отец очень хотел для дочери лучшего, а кто я, чтобы отказывать своему тренеру?

Ребенок переступает с ноги на ногу, её щеки еще гуще краснеют, когда она поднимает на меня блестящие глаза.

– Мы вас очень любим, тренер Кинг. Желаем окончить университет и не забывать нас. – Мальчишки подбадривают ее; стараюсь держать лицо, сдвинув брови, ожидаю что будет дальше. – Мы приготовили памятный подарок для вас.

Меня аж качнуло в сторону, эмоции прорвало, я стал мягче пластилина перед этой малышкой, как только она подошла ближе. Ее короткие ручонки потянулись к моей шее, вытряхнув перед собой черную веревку с чем-то похожим на кулон. Приседаю перед ней на одно колено, опускаю голову ниже и чувствую дрожь в пальчиках, задевающих мои уши. Она отодвигается, я беру в руки кулон и рассматриваю яйцевидной формы металлический мяч, затянутый крошечным шнурком посередине. Улыбнувшись, поднимаю мой новый трофей вверх.

– Я буду скучать по вам, ребята. – Я смотрю на всех них с тоской. – Горжусь вами.

Грейс оборачивается и смотрит на свою команду, они переговариваются мимикой, не издавая ни единого звука. Вот что значит командный дух. Догадываюсь, что хотят, поэтому не строю из себя бог весть кого, раскрываю широко руки. – Кто хочет обнять меня на прощание?

Зал тут же наполняется громким топотом, шестнадцать медвежат летят на меня, сбивая с ног на матрацы. Эта отрывная шайка дала мне новый глоток жизни, возродили во мне самые нежные чувства, на которые я вообще способен. И я действительно буду скучать по ним. Очень сильно. Возможно однажды вернусь к ним, но это уже после того, как стану дипломированным тренером.

Отрешенно раскачивая из стороны в сторону бутылку пива, я пялился в телевизор на то, как простые парнишки вылезали из бедности и снимали очередное шоу о своей жизни. Приключения на катере, удачи и полные провалы при ловле креветок. Я, как и основная масса жителей нашей планеты, ничего не понимал в тонкостях подобной работы. Хотя занятно наблюдать, как они сражаются со стихией и терпят неудачи. Сравнивая себя с ними, была огромная разница, эти парни зарабатывали свой кусок хлеба ценой своей жизни, пока я цедил пиво, пялясь в экран.

Когда все мои одноклассники поступили в университет год назад, я остался аутсайдером, устроившимся в KFC. Идиотская кепка с именем бренда, литры застарелого масла и крылышки. Те, кто когда-то учился вместе со мной, приходили поесть, пока, пряча эмоции, я превращался в услужливого лжеца, с тупой натянутой улыбкой спрашивал их, что они желают.

Закончив смену кассира, я плелся домой, чтобы подсчитать, сколько могу в этот раз отдать на стройматериалы, проверить на предмет рванья очередную пару носков и трусов. В основном приходилось оставить затею с походом за продуктами, в пользу покупки резинового мяса курицы. Радовали месяцы, когда не надо было тратиться на вещи. На еду мне не надо много, а вот ремонт выкачивал каждую копейку. В один из рабочих дней в вонючей забегаловке, когда я глушил пиво в одиночестве, встретил своего бывшего тренера, и он предложил мне заработать деньги тем, что у меня действительно хорошо получается.

Дети стали смыслом моей жизни, мне пришлось многое изменить в себе, избавиться от бесконечных попоек, вытащить серьгу из уха и больше заниматься своим телом. Я хотел показать, что могу стать кем-то вроде сенсея, наставника для ребятни. Может показаться, у малышей нет планки, но, поверьте мне на слово, она у них выше, чем у офисного работодателя. Они испытывали меня каждый день в течение всего времени, выпивали все силы, при этом были бодрее и сильнее меня в разы. Постоянная возня и действие на нервы, иногда я хотел кричать так, чтобы они оглохли, а иногда плакать вместе с ними, видя их старания и достигнутые победы. Это были наши результаты, наши победы, планка, задранная до самого верха и, наконец, достигнутая. Я вышколил их по собственному усмотрению, воздействовал так, как мог, школа выживания ничто, по сравнению с бесконечным трудом, работой над концентрацией этих шустрых ребятишек. Оставшись без них, я снова чувствовал себя потерянным. Даже несмотря на приглашение в университет, экзамены сданы, и впереди меня ждет счастливое будущее перспективного тренера.

А, ну еще почти завершенный ремонт. Задираю к потолку глаза, мне нравится декоративная штукатурка с лепниной, сделанная моими руками. Новые обои, паркет, двери и огромный телевизор в половину стены. Гостиная, моя гордость. Как и все комнаты, над которыми столько времени трудился. Когда я замешивал смеси, выравнивая стены, вскрывал последнюю напольную доску в нашем доме, ощущение триумфа не отпускало меня. Почти как на поле, когда ты пересекаешь последнюю черту и кидаешь мяч на зеленую траву. Осталось завершить прихожую, одна кривая стена и гипс, который в данный момент застывал, давая мне маленькую передышку.

Белые от смеси пальцы неприятно стягивало, почесав нос тыльной стороной руки, я поднимаюсь. Остатки пива приятно оседают в желудке, не снимая бахил, обутых поверх старых ободранных кроссовок, иду к ведру, расположенному у входа. Свежий строительный запах распространился по всему дому, трогаю стену горячую на ощупь. Реакция застывания уже пошла. Беру терку с резиновым покрытием, окунаю в ведро с мутной водой и провожу по ровной стене. Мышцы напрягаются, когда тянусь до самого верха, подтянув одной ногой стул, забравшись на самый верх, не аккуратно шлепаю по стене, меня тут же окатывает брызгами. Зажмурив беспощадно защипавший глаз, практически сразу прислушиваюсь, когда во дворе слышу рев мимо проезжающей машины. Затем визг шин, будто кто-то на скорости поворачивает на подъездную дорожку. Рука замирает, хмуро уставившись в одну точку, ожидаю, что же произойдет дальше. Следом ко двору очень аккуратно, практически бесшумно подъезжает еще она машина. Спускаюсь со стула, беру в руки биту, стоящую в углу, и резко дергаю блестящую ручку новой двери от себя, старая, наверное развалилась бы от подобного насилия.