– Я знаю, что вы там, – окликнули нас. Это была мисс Бëрр, наша библиотекарша. – Я слышала, как что-то разбилось. И ваше пианино снизу отлично слышно. – Никто не ответил. Никто не знал, что делать. Нас засекли. – Что тут у вас творится?

«Черт, черт, черт», – произнесла губами Саша, ухватив ближайшие стаканчики и сложив их один в другой. Прия начала вставать, но Зейн дернул ее за пояс и усадил обратно. Он показал на боковую дверь, которая выходила в зрительный зал. Мы могли бы сбежать через нее. Мисс Бëрр слишком старая и неуклюжая, чтобы нас поймать. Может, она даже не разглядит наши лица.

Наклонившись над разбитой бутылкой, Саша подобрала оставшееся целым горлышко и подняла его, как кинжал. Изломанные края сверкнули. Что она вообще собирается делать? Она что, хочет зарезать мисс Бëрр? Если кто-то узнает, что мы пили на территории школы, чирлидеров и бейсболистов выгонят из команд. Как далеко она готова зайти, чтобы этого избежать?

Но прежде, чем я успела что-то сделать, Саша размахнулась и швырнула стекляшку на другой конец комнаты, чтобы отвлечь библиотекаршу.

– Бежим!

Робби стиснул в руке шприц с ядом, держа его над одной из стоявших на столе пустых тарелок. Его большой палец коснулся поршня, рука напряглась, словно он был готов его раздавить. Я поморщилась, невольно задержав дыхание.

– Нет! – крикнул Диего, замахав руками на Робби. – Ты же нас всех угробишь!

Робби ослабил хватку.

– Что? Как я… – Диего бросился к нему, схватил за запястье и выхватил у него шприц. – Ладно, ладно! Черт с вами…

– Нельзя допустить, чтобы токсин попал в воздух, – Диего взял шприц двумя пальцами, словно это было что-то мерзкое, и положил его обратно на поднос. – Никому не прикасаться. Вот, тут же написано. – Он показал на этикетку. – Не допускать попадания на кожу. Одна капля может быть смертельной. А что, если эта капля попадет на вас? И кто знает, что случится, если она испарится? Мы же не знаем, какая тут концентрация. Ты мог случайно убить всех нас.

Саша подняла брови.

– Так ты считаешь, что это все по-настоящему?

Диего внимательно рассмотрел шприц.

– Точно не знаю. То есть шприц выглядит как настоящий. Но я не знаю, что внутри. – Он подтолкнул шприц кончиком мизинца, рассматривая светло-бежевую жидкость. – Ботулотоксин может быть невероятно опасен.

– Я о нем никогда не слышала, – сказала Прия.

– Это и правда самый смертоносный из известных ядов. На этикетке не написано, какая это разновидность, но если это тип «Н», то в шприце самое опасное вещество в мире. Одна капля и правда может тебя убить.

Глаза Прии стали огромными, как блюдца, а Саша прикрыла рот рукой.

Я подняла брови.

– Откуда ты все это знаешь?

Он пожал плечами:

– Точно не помню – однажды прочитал где-то. А может, документалку какую-то видел.

Если кто-то из нас залипал на научно-популярные фильмы, так это Диего.

– Это будет мгновенная смерть? – спросила я. – Что именно случится?

– Думаю, да. – Он наморщил лоб. – Это нейротоксин. Он блокирует нервы, которые контролируют твои жизненно важные органы. Легкие перестанут всасывать воздух. Сердце остановится.

От того, как он это описывал, у меня внутри все перевернулось. Он заметил выражение ужаса на моем лице.

– Не думаю, что это очень больно. Зато недолго. С другой стороны, если это тип «А» или «В», то, чтобы убить одного человека, потребуется ввести все содержимое шприца. – Диего покачал головой. – Но не зная точно, какая это разновидность яда и в какой концентрации, предсказать невозможно, пока не… ну, вы понимаете. Пока мы им не воспользуемся.

– Как вообще кто-то в нашем городе смог раздобыть подобное вещество? – спросила Прия.

– Понятия не имею. – Диего запустил пальцы в свои лохматые волосы. – Какой-то черный рынок в Интернете? А может, этот человек вовсе не из нашего города?

– Не врубаюсь, – сказал Робби, обнимая меня, словно в попытке защитить. – Почему яд? Почему не пистолет, не кинжал или еще что-то?

– Их сложнее подделать, верно? – сказал Скотт.

– Почему ты так уверен, что яд не настоящий? – спросила Саша.

Он постучал себя по лбу.

– Я просто использую свой котелок. Они хотят, чтобы мы думали, что одной капли этой штуки достаточно, чтобы убить человека, – тогда мы не рискнем проверять, как она действует. Они явно не хотят, чтобы мы пытались выяснить, настоящий ли это яд, именно потому, что он не настоящий – и они не хотят, чтобы мы это обнаружили. Просто возвратная психология.

– Обратная, – поправила его я.

– Неважно. Я все еще считаю, что это розыгрыш.

– А может, они действительно хотят, чтобы кто-то из нас погиб. – Саша показала на бомбу. – Или чтобы мы все умерли.

Скотт нахмурился.

– Не понял.

– Если бы у нас в руках оказались нож или пистолет… кто знает, как все обернулось бы? Сколько людей были бы заколоты или застрелены? Но, вероятно, этот яд действительно не самого опасного типа и его достаточно, чтобы убить только одного человека.

Я кивнула, понимая ход ее мыслей.

– Но зачем? Учитывая, в каком положении мы оказались, какая им вообще разница, что случится с остальными? – спросила Прия.

– Потому что, – сказала я, почти перейдя на шепот, – они хотят, чтобы остальные жили с мыслью о содеянном.

Саша кивнула.

– Именно.

– Боже. – Робби вытер лоб.

– О господи, – произнесла Прия. – Это невозможно. Это совершенно невозможно.

Я шагнула к ней, инстинктивно стремясь ее успокоить, но она, съежившись, отшатнулась от меня. У меня в горле словно застыл тяжелый камень. С трудом проглотив его, я повернулась к Диего:

– А ты как думаешь, шприц настоящий?

Диего оттянул воротник рубашки.

– Я хотел сказать, что у нас нет никакой возможности это проверить. Скотт правильно сказал – мы не можем рисковать. Я не хочу выпускать из него ни капли. Если это сверхопасная разновидность яда и она попадет в воздух, кто-то может ее вдохнуть и это окажется смертельным.

– Думаю, нужно исходить из предположения, что яд настоящий, – сказал Робби. – Верно?

Я переглянулось с Диего, который стоял, потирая подбородок.

– Не знаю. Может, он и правда настоящий. Но я не знаю.

– Нет, нет… я имею в виду… – Робби облизал губы и нахмурился, словно ему сложно было облечь свои мысли в слова. – Нужно думать, будто вся эта история реальна. Яд, бомба – все это настоящее. Ну ладно, если не настоящее, отлично… мы введем кому-то эту хрень, и ничего не случится. Но нам все равно придется кого-то выбрать и отравить этого человека – в случае, если окажется, что и яд, и бомба настоящие. – Он кивнул в сторону бомбы. – Потому что мы не можем допустить, чтобы нас всех убило бомбой.

Все застыли. Интересно, у них сердца бились так же быстро, как мое? Я прижала руки к груди, чувствуя, как по ключицам стекает пот. Мне показалось, что в комнате с каждой минутой становится все жарче.

– Так что нам делать? – хрипло спросила Прия.

– Нам придется через это пройти, – сказала Саша. – Нам придется сделать выбор.

Я пыталась продержаться как можно дольше. Но в итоге получилось, что я ползла на четвереньках к Саше, умоляя ее, чтобы она спасла меня.

– Я сдохну через сорок пять секунд, – прокричала я. – Сорок четыре, сорок три. Оживи меня, оживи меня.

Но Саша была слишком занята вопросами собственного выживания.

– Погоди секунду. Эти гады никак не хотят дохнуть! – Она присела за стеной, которую соорудила из досок, едва успев уклониться от выстрела чьей-то винтовки. Помедлив несколько секунд, она соорудила помост, выглянула из-за стены, прицелилась из дробовика и выстрелила. – Проклятье! Да блин, это же был хэдшот!

– От вас обеих никакого толку, – сказал Робби. – Я сейчас. – Он подбежал и оживил меня, держа руку над моей головой. Через десять секунд я снова была в строю.