— БЫСТРЕЕ! БЫСТРЕЕ!

Я встречаю еще дымящиеся здания. Холодный воздух насыщается пеплом, становится таким тяжелым, что порой тяжело дышать. В поту, я думаю о том, чтобы снять анорак прямо на бегу, когда замечаю на перекрестке маленький красный осколок, лежащий прямо на снегу. Тикки, наконец, остановилась. Она по-прежнему бормочет.

— Тикки!

Я за несколько шагов добираюсь до нее, но ее внезапная неподвижность настораживает меня. Подойдя, я понимаю, что она рыдает.

— Я их больше не чувствую, Маринетт. Я их больше не чувствую… совсем!

Она съеживается в снегу, дрожа. И неустанно повторяет:

— Братишки… Братишки!

Я опускаюсь рядом с ней на колени, сердце сжалось. Слезы текут по ее бархатным щекам. Она выглядит такой крошечной, такой беспомощной. Мне хотелось бы взять ее и прижать к себе, но когда я протягиваю руки, она сжимается и кричит еще громче:

— Нет!

Я застываю, внутренне заледенев. Она, кто обычно может подбодрить меня простым смехом — словно по волшебству, — что-то вдруг появляется в ее голосе, ее ауре, что запрещает мне приближаться. Я машинально следую за ее взглядом, затуманенном слезами, и останавливаюсь на том, что вначале приняла за очередной обугленный обломок. Остатки черного ларчика с крышкой, инкрустированной красными рунами.

Шкатулка. Сожженная, сломанная Катаклизмом.

Пустая. Разрушенная.

А Камни Чудес?..

Кровь застывает. Фейерверк. Разноцветные огненные шарики. Они походили на Плагга и Тикки во время их танца у Мастера Фу…

Тикки потерянно рыдает. Горло сдавливает, когда я осознаю немыслимое. Это был не фейерверк только что. И не атака Изгнанника.

Черный Кот. Черный Кот уничтожил Шкатулку. Почему? Почему? Его заставил Бражник?

А Камни Чудес, другие квами, где они? Они освободились или же…

Если Тикки плачет, если Тикки говорит, что больше их не чувствует… Это потому что они…

Я вскакиваю и потерянно оглядываюсь. Нет, нет! Они наверняка где-то есть! Они не могли исчезнуть вот так!

Дым повсюду, подавляющий, но кругом тишина. Окрестности разорены недавним сражением, некоторые машины еще горят. Я нервно вытираю слезы и стараюсь сосредоточиться. Вдруг сквозь дым мой взгляд привлекает зеленое свечение. Я затравленно приближаюсь. Среди обломков я обнаруживаю шест Черного Кота — брошенный, но целый. Я беру его и несколько секунд изучаю, после чего со щелчком раздвигаю. Немного успокоенная этим знакомым прикосновением, я снова осматриваюсь.

— Черный Кот?

Он не может быть далеко, и, однако, тишина давит. Я не решаюсь повысить голос. А вдруг Изгнанник обнаружит меня?

Меня настораживает приглушенный звук. Я приближаюсь на несколько шагов, охваченная плохим предчувствием. После долгого колебания я снова шепчу:

— Черный Кот!

Мне отвечает ворчание. Дым медленно рассеивается. Наконец, проявляется форма, и мое сердце подпрыгивает, когда я узнаю стоящую на коленях фигуру Изгнанника.

Или по крайней мере кого-то, кто похож на него. Он кажется более высоким и более молодым, его тело более мускулистое, чем в моих воспоминаниях. И прожилки на его гранитной коже, которые так напоминали красные инкрустации на Шкатулке, приняли золотистый сияющий вид. Его лицо по-прежнему невыразительно, словно маска, вырезанная из эбенового дерева. Его белые глаза без радужки вроде бы встречаются с моими, непостижимые. Странное необычное спокойствие исходит от него. С комом в горле я в надежде шепчу:

— М… Мастер Фу?

Белые глаза долго рассматривают меня, потом он медленно выпрямляется. Окружающий его дым рассеивается сильнее. Я приближаюсь еще, задыхаясь от стресса.

— Мастер Фу, вы слышите меня? Вы меня понимаете? Я…

И, наконец, я вижу его. Черного Кота. Он лежит на земле перед Изгнанником. Неподвижный.

Я застываю, дыхание перехватывает. На его шее. Руки Изгнанника на шее Черного Кота.

— О-Отпустите его!

Черный Кот не реагирует, не отбивается. Невозможно видеть его лицо. Мой ужас возрастает, хватает меня за горло. Я бормочу:

— Тикки, трансформируй меня!

Изгнанник настороженно съеживается, и его руки сильнее сжимаются на горле Черного Кота. Но ничего не происходит. Ничего!

— Тикки! Трансформируй меня!

Я бросаю на нее короткий взгляд через плечо. Тикки не шевелится. С расширившимися глазами она бессильно качает головой.

Она еще слишком слаба? Это потому что Шкатулка больше не существует? Это потому что она… отказывается?

Не время! Черный Кот сейчас…

Изгнанник освобождает одну руку. Протягивает ее к руке Черного Кота. Хватает его Камень Чудес.

— Черный Кот!

Кровь стынет в жилах. Я бросаю сумку и кидаюсь вперед, потрясая шестом.

— ТИККИ!

Что-то грохочет во мне. Раздается знакомый свист. Я преодолеваю последние метры, которые отделяют меня от Черного Кота. Кольцо скользит по его пальцу. Его костюм местами уже стирается. Я поднимаю шест, напрягаю мышцы.

— …ТРАНСФОРМИРУЙ МЕНЯ!

Знакомая энергия взрывается мне в спину, разворачивается, накрывает целиком. Сила, на которую я уже и не надеялась, овладевает мной.

— ОСТАВЬТЕ ЕГО!

Шест опускается, со всего размаху ударяет в спину Изгнанника, который падает и разжимает хватку. Я бросаюсь вперед, сжимаю Камень Чудес Черного Кота, чтобы не дать ему соскользнуть. Тем же движением толкаю Изгнанника плечом, и он откатывается на несколько метров. Я убеждаюсь, что Кольцо как следует сидит на неподвижной руке Черного Кота. Если он ранен, у него больше шансов оправиться, оставаясь в трансформации, как было недавно со мной под обломками!

— Черный Кот, шевелись!

Изгнанник рычит от ярости. Он уже бешено прыгает ко мне. Я хватаю шест, наискось вбиваю его как можно глубже в осколки — я уже видела, как Черный Кот это делает, хоть бы сработало!

Меня накрывает горячее дыхание — Изгнанник нависает надо мной, — я инстинктивно активирую шест. Он тут же со щелчком увеличивается, ударяет Изгнанника в грудь и отбрасывает его в соседнее здание. Я хватаю с пояса йо-йо, бросаю его в сторону крыши и уже шатающегося дымохода и, дернув изо всех сил, заставляю ее обрушиться. Изгнанник исчезает под ливнем черепицы и обломков. Это задержит его по крайней мере на минуту… Ну, я надеюсь!

— Черный Кот, уходим!

Я поворачиваюсь к напарнику, и мой голос прерывается. Он лежит на спине и не двигается.

— Черный Кот!

Его глаза — по-прежнему фиолетовые — приоткрыты, пусты и тусклы в свете пожаров, которые усеивают улицу. Он бледен, как простыня.

Он не дышит. Он больше не дышит.

Паника.

Я уже на коленях, склоняюсь над ним. Я кричу, трясу его. Безрезультатно.

Паника.

Я касаюсь его виска, ищу его взгляд, напрасно. Земля под его головой испачкана кровью.

Я. Паникую.

Я прижимаюсь ухом к его груди. Мучительное ожидание, дыхание прерывается. Очнись, очнись…

Раздается удар. Слабый. Но он есть.

Я выпрямляюсь, мое собственное сердце колотится с бешеной скоростью. Я пытаюсь ослабить его костюм вокруг шеи.

— Дыши!

Его горло уже ранено и иссечено красными следами. На грани срыва я бью его по груди снова и снова. Очнись, прошу тебя!

— ЧЕРНЫЙ КОТ!

Очнись!

— ДЫШИ!

Его грудь вздрагивает под моим кулаком. Его глаза расширяются. Он вдруг вдыхает, потом кашляет.

— Кот!

Он задыхается. Я помогаю ему повернуться на бок. Он дрожит всем телом, дыхание хрипит, прерывается кашлем и приступами тошноты. Он пытается отодвинуться от меня, испуганный, и я шепчу, чтобы успокоить его:

— Всё хорошо. Это я, Ледибаг. Всё будет в порядке!

Взгляд его фиолетовых глаз скользит по мне — растерянный, дрожащий, — и он едва заметно расслабляется. Я шмыгаю носом и понимаю, что мои щеки мокрые от слез. Я вытираю их одной рукой, одновременно обнимая его за плечи другой. Всё будет хорошо, всё будет хорошо!

— Дыши, Черный Кот. Нам надо уходить. Вставай, я помогу тебе, ладно?

Несколько раз с хрипом вдохнув, он с трудом качает головой. Он еще слишком слаб, чтобы держаться на ногах. Но если надо, я понесу его!