— А ты, Котенок?

Я улыбаюсь, на меня накатывает приступ необъяснимого нервного смеха:

— Я упал с небес. У меня спина в клочья.

Она закрывает глаза и прикусывает губу, сдерживая улыбку. Я заключаю классическим:

— …но порядок, я упал на четыре лапы.

Она, наконец, смеется:

— Болван.

— Какой маневр! Но приземление надо доработать, моя Леди!

— Либо так, либо я могла бросить тебя на произвол судьбы, пока выкручиваюсь сама! — ворчит она со сбитым дыханием. — Ты предпочел бы, чтобы я схватила тебя в последнюю секунду?

— А, туше!

Я шучу, но прекрасно знаю, что лучше у нас не вышло бы. Счастье еще, что она смогла уцепиться за Эйфелеву башню, чтобы замедлить падение. Без этого…

Я даю ей восстановить дыхание и пытаюсь успокоить колотящееся сердце — мы живы! После воя ветра тишина города вокруг кажется вдруг оглушительной.

— Эй… вы как? Ничего не сломали?

Я подношу руку к наушнику и рычу:

— Геймер, что это был за план? Материализовать нас больше чем в трехстах метрах над земной твердью?

— Сожалею! Правда — я не знаю, что случилось! Вы загружались в два раза дольше, чем остальные, и вы первые материализовались так высоко! Возможно, это связано с величиной ваших сил, наверное, из-за этого программа где-то заглючила…

Макс продолжает рассыпаться в извинениях, тогда как остальные акуманизированные вперемешку выражают облегчение или раздражение. Подняв глаза на башню, Ледибаг выглядит всё еще потрясенной тем, что совершила на чистом инстинкте. Я на мгновение отключаю микрофон наушника и шепчу ей:

— Думаешь, это подстава Бражника?

Я не могу представить, чтобы один из наших союзников был способен устроить подобную ловушку — ни Пикселятор, ни Геймер, ни тем более Марков. Только если Бражник снова взял контроль…

— Ему нужна наша помощь, с чего ему пытаться устранить нас? — бормочет Ледибаг, а потом прочищает горло: — И если бы Бражник заставил одного из них саботировать наше появление, остальные акуманизированные были бы нейтрализованы. Они бы осознали это, как Алья неда…

С другого берега Сены раздается рычание. Эспланаду Трокадеро вдали заполняет густой черный дым. Который быстро приближается.

— Дамы и господа, перерыв закончен, — объявляет Леди Вайфай. — Изгнанник проснулся!

Мы с Ледибаг понимающе переглядываемся.

Кто кого, Хранитель.

Час -6

— …Хоп-ля! Видишь? Снова мимо! Король увиливания, говорю тебе!

— Черный Кот?

— Да, моя Леди?

— Заткнись и беги!

— Слушаюсь и повинуюсь!

— Эй, это не твоя вина, ясно?

— Думаешь?

— …Он добрался до метро! Двигается к северу. К станции Бастилии!

— Если нам удастся снять его с колонны и развеять дым, мы сможем использовать шпагу, чтобы обрезать лямки его рюкзака…

— Я займусь этим. А ты будь наготове, чтобы забрать его своим йо-йо, окей?

— Не раня его? Думаешь, тебе удастся?

— Доверься мне, моя Леди.

— Давай, Ледибаг!

— НЕТ! НЕЕЕЕЕТ!

— Ледибаг… Где акума?

— Твоя квами. Сейчас!

— Что произошло? Что он делает?

— Думаю, он поглотил акуму Рипост!

— Есть другая блестящая идея, моя Леди?

— Не знаю!

— О, моя Леди. Порой ты так плохо врешь! Не могу тебя осуждать…

Час -5

— …Мы не убийцы!

Еще взрыв позади нас. Нам в спину ударяет порыв ветра — горячий, почти обжигающий. Все мои чувства — человеческие и унаследованные от Плагга кошачьи — вопят, что надо бежать. Однако я разворачиваюсь.

Это плохая идея, да?

— Прячься, я его отвлеку!

— Э? Совсем один?! Ни за что!

Я занимаю оборонительную позицию, в одной руке Чудесная рапира, в другой — мой шест. В нескольких десятках метров отсюда Изгнанник представляет собой темный дрожащий силуэт в сердце вихря из дыма и огня.

…очень ПЛОХАЯ идея!

— Я помотаю его по городу, как недавно. Только на время, чтобы Тикки подзарядилась. Как только сможешь, присоединишься!

Я пытаюсь не показать свое беспокойство. Моя Леди, естественно, протестует, но я без труда отметаю ее аргументы: у нее осталась одна-две минуты, так что иначе не выйдет!

— Я выкручусь. Беги!

— Не делай глупостей, ладно? Избегай его, и всё!

Я слегка улыбаюсь. Как всегда, когда она беспокоится за меня, я собираюсь выдать насмешливое замечание — чтобы заставить ее расслабиться, да и самому снять напряжение, хотя бы на несколько мгновений. Но она уже далеко. Сердце бешено колотится, и я не знаю от страха или от возбуждения.

— Эй! Напомни мне, кто тут король увиливания? — шепчу я.

— О, заткнись и беги!

— Ты тоже, моя Леди!

Я один на площади. Один перед Изгнанником. Пока я просчитываю, куда мне бежать — вероятно, на юг, в противоположную от остальных сторону, — одна фраза вертится у меня на языке:

— Кстати… Я люблю тебя!

В моем наушнике раздается ее нервный смех. И мне этого достаточно.

«Я люблю тебя, Ледибаг».

Я снова сказал ей это. В худший из возможных моментов — снова. И я одновременно чувствую себя ужасно глупым… и испытываю облегчение. Это окрыляет меня. Я бросаю взгляд на Чудесную рапиру и засовываю ее за ремень — она исчезнет с минуты на минуту, как только Ледибаг снимет трансформацию. Подняв шест, я бросаюсь к врагу.

— Изгнанник! Я здесь!

Как и ожидалось, костер вздрагивает, и силуэт в его центре, ворча, поворачивается ко мне. Тут же летит огненная стрела, быстрее и сильнее предыдущих. Я без особого труда уклоняюсь, и она врезается в остатки Июльской колонны. При виде внезапно начавшей плавиться бронзы я обхожу Изгнанника по широкому кругу и отступаю к югу площади. За мной по пятам следует поток огненных стрел. Если я отойду достаточно далеко, мне будет легче уклоняться.

Быстрее, моя Леди. Прошу тебя, бы…

Раздается еще один оглушительный свист, и, несмотря на адский жар, по моей спине струится холодный пот. Мои чувства подтверждают: приближается стрела. Я разворачиваюсь и вскидываю шест, готовый нейтрализовать ее…

Это не стрела. Это Изгнанник — гигантский, кипящий, готовый ударить. С каких пор он стал таким быстрым?!

Проклятье!

Горящий туманный кулак обрушивается на меня сверху, я едва-едва успеваю уклониться от него. Он проходит в миллиметре от меня и врезается в землю, порыв ветра сбивает меня с ног. Изгнанник устремляется на меня. Я инстинктивно сжимаю правый кулак.

Нет выбора!

— Ката…

— НЕТ!

Зеленая вспышка. Что-то ударяется в мою руку, мешая мне призвать Катаклизм. Новый взрыв — едва теплый на этот раз — пришпиливает меня к земле. Я съеживаюсь, в ушах гудит. Осмелившись, наконец, открыть глаза, я встречаю белые, пораженно расширившиеся глаза Изгнанника, который, похоже, остановлен прямо в броске, в нескольких десятках сантиметров от меня. Я в укрытии — в плену? — прозрачного купола с золотыми отблесками. Между врагом и мной ярко сияет маленькое изумрудное существо, напевая заклинания.

— Вайзз!

Купол начинает вибрировать. Квами сильнее сжимается, а потом кричит на китайском, вытянув сверкающие магией лапки:

— Отступите, Мастер!

До сих пор гладкий купол украшается множеством незнакомых рун. Изгнанник рычит и топает ногами в своем огненном торнадо. Он кидается на щит с почти звериной яростью.

— Отступите! НЕМЕДЛЕННО!

Купол вибрирует, и от него отделяется мощная ударная волна. Она сносит всё на своем пути, и отброшенный Изгнанник катится среди обломков, потеряв свои дымные доспехи, словно их подчистую сдуло. Он встает на колени, потрясенный, задыхающийся.

Вайзз шепчет в последний раз, и купол замирает, но не исчезает. Я понимаю, что задерживал дыхание, и начинаю дышать.

— Вайзз… Вайзз, спасибо! Ты весьма кстати!

Квами вздрагивает:

— Я сделал это ради Плагга. Он не выносит, когда его котят ранят.

Он поворачивается ко мне, и его полные слез глаза приказывают мне молчать.

— Но пытаться применить Катаклизм к твоему собственному Хранителю, Носитель? — с горечью шепчет он и кивком указывает на мое Кольцо. — Вы с Бражником стоите друг друга. У вас свое решение, а у меня — свое.