Геймер кивает, не слишком убежденный, и поворачивается к нам с Ледибаг:
— Изгнанник уже терял скорость, когда вы исчезли. И он спит с тех пор, как Пикселятор его пленил. Мы предполагаем, это его способ экономить силы, и он проснется, только когда вы перенесетесь в Париж-Пиксель. Поэтому я предлагаю отцифровать вас в последнюю очередь. Это здравый смысл.
— Отлично, — соглашается Ледибаг, взглядом спросив моего согласия. — Но будьте все осторожны, пока ждете нас!
Марков и Пикселятор снова начинают суетиться с последними приготовлениями. Пока Макс заканчивает отвечать на вопросы то одного, то другого: «Да, Иван, ты имеешь право швырять в Изгнанника машины. Только обращай внимание на нас…» — я изучаю окружающих нас акуманизированных. На их лицах читаются напряжение и законное беспокойство, тем не менее, похоже, ничто не способно разрушить их сплоченность.
Хроногёрл и Разлучник уже играют в камень-ножницы-бумагу на то, кто из них первым ступит в Париж-Пиксель, пока Геймер не объявляет, что перенос будет осуществляться по двое, но не больше, из соображений безопасности и мощности зарядки. Каменное Сердце подпрыгивает на месте, на его плече сидит крошечная, но гордая как павлин Страшила. Рисовальщик заканчивает свое последнее творение и в протянутых руках ликующей Антибаг материализуется знаменитый гигантский клинок — черный в красную точку. Пока она делает столь же сложные, сколь рискованные замахи, Леди Вайфай и Баблер предусмотрительно отходят, одновременно с впечатленным и сомневающимся выражением.
Рипост не пытается присоединиться к остальным, которые, насколько я могу понять, еще шокированы ее «мастерским ударом». Климатика — одна из немногих, кто разговаривает с ней без колебаний. Я смотрю на них — похоже, они обсуждают оружие. У них абсолютно разные характеры, и всё же между ними установилось любопытное взаимоуважение. Возможно, потому что они считаются самыми сильными среди акуманизированных? Или потому что не сдерживали ударов, нападая на Изгнанника?
Если им доверить Камень Чудес, сумеют ли они защитить Ледибаг после того…
— Они подумали обо всем, — шепчет моя напарница. — С тобой и Вайззом, думаю, мы можем быть спокойны.
— Я не пойду с вами в виртуальный мир, — мрачный голос Вайзза настораживает меня.
Ледибаг удивленно разглядывает его, когда он покидает ее плечо и зависает перед нами.
— Почему? Твой щит мог бы снова помочь нам выбраться из затруднительного положения, — осмеливаюсь спросить я. — И кто знает, возможно, с твоей помощью нам удастся блокировать и привести в разум Мастера Фу!
Вайзз обменивается с Ледибаг удрученным взглядом.
— Мы уже пытались, когда тебя не было, Черный Кот. Он остался глух ко всем моим призывам, как и к призывам Ледибаг. Сначала его надо освободить от влияния акумы. Я буду полезнее здесь, защищая команду Бражника, если ваше правительство передумает.
Лицо напарницы мрачнеет еще больше.
— Если сила Изгнанника действительно зависит от числа Носителей и квами поблизости, то да, мы не можем представить его реакцию на нас троих вместе, — в конце концов, вздыхает она. — Когда меня не было, Изгнанник ослабел, а увидев меня, превзошел всякую меру настолько, что серьезно ранил Климатику.
Их рассуждение заслуживает доверия, но я всё еще сомневаюсь. Наш Хранитель показал себя достаточно сильным, чтобы сопротивляться Бражнику. И всё еще сохраняет рассудок, поскольку пощадил Ледибаг — к счастью — в надежде выманить нашего старого врага.
— Не могу поверить, что он полностью закрыт для переговоров — пока еще нет. Нас теперь много и мы готовы. Если мы окончательно его обездвижим, мы сможем его вразумить.
Ледибаг встревоженно смотрит на меня. Неподалеку уже начались первые переходы в Париж-Пиксель. Она глубоко вдыхает и шепчет:
— Хорошо. Посмотрим, как всё пойдет, когда окажемся там!
— Поверь, моя Леди. Всё получится! — я протягиваю ей сжатый кулак. — На этот раз ты не одна. Мы все здесь.
Она в свою очередь протягивает кулак и мягко ударяет им в мой. Она, наконец, нерешительно улыбается мне, и я с готовностью улыбаюсь в ответ.
Я рядом.
Час -7
— Я не хочу, чтобы ты уезжал, Черный Кот.
— Я тоже. Но это приятно слышать, моя Леди.
— Мы победим. Мы вернем Мастера Фу. И когда всё закончится, ты уедешь с Плаггом.
— Тебе не придется раскрывать свою личность. Мы выкрутимся до твоего возвращения, Черный Кот.
— Поговорим об этом позже, моя Леди, обещаю… Спасибо.
Час -6
Пикселятор активирует свою силу. Ослепительная вспышка.
Рука Ледибаг сжимает мою. Это последнее, что я осознаю перед тем, как всё исчезает.
Больше нет шума. Больше нет света. Больше нет ничего.
Небытие.
Потом вспышка. Взрывы звуков, ощущений. Головокружение.
Воющий ветер, холод в лицо. Напор воздуха — мощный, почти раздавливающий. Я с трудом приоткрываю глаза, которые тут же наполняются слезами. Солнце, голубое небо. Ослепленный, я в конце концов начинаю различать окружающее и сдавленно вскрикиваю.
Париж. Париж, его улицы и дома, насколько хватает глаз. Я падаю!
— ВААААУУ!
Сена, Марсово Поле и Эйфелева башня справа от меня, далеко внизу — слишком далеко, чтобы послужить опорой для шеста. Что-то касается моей правой руки, и я поворачиваю голову. Ледибаг.
— Черный Кот, сюда! — кричит она.
Она изо всех сил закидывает йо-йо к Эйфелевой башне внизу — далеко, так далеко. Спустя несколько бесконечных минут оно зацепляется за перила последнего этажа.
— Держись!
Она на автомате делает движение запястьем, и трос с пронзительным свистом заматывается обратно. Я едва успеваю схватить ее за талию, прежде чем натяжение йо-йо резко отбрасывает ее вправо. Мы по-прежнему падаем, только башня теперь опасно приближается к нам. Мы двигаемся быстро, слишком быстро, чтобы приземлиться, ничего не сломав!
— Давай, — бормочет Ледибаг. — Давай!
Мы прошли под перекладинами третьего этажа — примерно триста метров. Я сильнее сжимаю ее талию. Она справится, я знаю, что справится. Всегда!
Но мой желудок совсем не справляется!
Одним движением йо-йо отцепляется и со скоростью молнии возвращается в ее ладонь. Уносимые порывом, по-прежнему в свободном полете, мы проходим в нескольких метрах от башни. Ледибаг еще раз напрягается, и йо-йо снова улетает, зацепляется за другую стойку и резко тормозит нас, увлекая в гигантскую снижающуюся спираль. Теперь мы планируем столько же, сколько падаем, и это воздействует на мой желудок чуть ли не хуже, чем свободное падение.
Мы преодолеваем второй этаж — больше ста пятидесяти метров. Земля приближается всё еще с головокружительной скоростью.
— Я отпускаю, держись рядом!
Толчок, йо-йо отцепляется, и свободное падение возобновляется. Ветер воет у меня в ушах. Я хватаю шест и оцениваю расстояние, отделяющее нас от башни — всё еще слишком далеко, нет подходящей для меня опоры. Меньше ста пятидесяти метров до земли, но, возможно, я могу затормозить падение шестом?
— Нет, подожди!
Ледибаг хватает меня сзади за ремень. Йо-йо снова улетает и цепляется на первом этаже. Трос натягивается, и мы резко останавливаемся.
— Ай!
Резкое маятниковое движение бросает нас под Эйфелеву башню. Я вижу, как земля приближается на бешеной скорости.
— Сейчас!
Ледибаг отпускает мой ремень, и я инстинктивно сжимаюсь в комок. Я первый ударяюсь о мостовую и долго качусь, прежде чем мне удается взять движение под контроль. Наконец, я останавливаюсь, голова кружится, сердце бешено колотится. Я бросаю взгляд на мою Леди, рухнувшую на землю в нескольких метрах от меня — взгляд расфокусирован, ладонь прижата к ребрам. Передо мной встает образ раненой одинокой Маринетт в отделе супермаркета.
— Мари… Моя Леди!
Не распускать язык в Париже-Пикселе! Кто знает, кто может нас услышать?
— Моя Леди, ты в порядке?
Страшно бледная, она молча кивает. Хотя костюмы и магические силы сглаживают наши слабости, ее треснутым ребрам наверняка досталось. Она несколько раз вдыхает и выдыхает, маленькими осторожными глотками, и, наконец, ее плечи расслабляются, на щеки возвращаются краски. Она обеспокоенно шепчет:
