«Это воспоминание, простой кошмар! Вставай!»

Плагг рычит, кипя от бессилия. Адреналин придает мне крылья. Я вскакиваю на ноги и моргаю, ослепленная. Небо, мостовые, башня и дома Храма — всё загорелось красным. Температура резко стала удушающей. Шепот ветерка вытесняется воплями ярости и ужаса, звоном металла, треском дерева. Жаровня опрокинута, столетнее дерево в огне.

Стрелы летят со всех сторон. Взрывы сметают целые куски зданий. Тени бегут и кричат, тени сражаются друг с другом. Тени падают, катятся по земле и больше не двигаются. Через отверстие в крепостных стенах десятками врываются тени, окружают здания Храма, разбивают окна и вышибают двери.

Башня в огне. Более мощный, чем все остальные, взрыв потрясает ее основания, и оттуда вырываются светящиеся вспышки всевозможных цветов и форм. Они устремляются к небу, потерянные, словно паникующие, и исчезают в небесах. У меня сжимается сердце, когда я узнаю их.

Другие квами?

«Носительница, встряхнись!»

Резкий приказ Плагга вырывает меня из созерцания. В ужасе я понимаю, что они с Тикки исчезли. Однако их голоса звучат, словно бы далекие и приглушенные.

«Поторопись, моя Ледибаг!»

«Ты получила свой ответ, правильно? Теперь возвращайся!»

Э? Как это?

— Какой ответ? Я не…

У меня за спиной вопят от ярости. В панике я бросаюсь вперед, лавируя между теней. Несколько сражающихся, кажется, замечают меня, но им не удается добраться до меня — их полностью захватили враги. Жара изнурительна, боль между плечами так сильна, что меня тошнит.

Другие взрывы потрясают Храм. Новые цветные молнии вырываются из-под обломков, пересекают стены и крыши так же легко, как бумагу. Башня шатается, готовая рухнуть.

«Маринетт, быстрее!»

Я чувствую, как Плагг и Тикки тяжело дышат от усилия, и понимаю, что с их стороны ситуация тоже тревожная. Я растерянно оглядываю окрестности. Но как выйти из этого кошмара?!

Один силуэт привлекает мой взгляд. Среди теней, которые сражаются насмерть и разоряют всё вокруг, мальчик по-прежнему здесь, и он вполне осязаем. Прижавшись спиной к крепостным стенам, он съежился в нише недалеко от двери.

— Мастер Фу!

Пошатываясь, я устремляюсь к нему. Боль пульсирует в спине, и некоторые толчки так сильны, что я спотыкаюсь. Теплая жидкость течет вдоль позвоночника. Со слезами на глазах я подавляю тошноту.

— ФУ!

Я, наконец, добираюсь до крепостной стены и бросаюсь к ребенку. Я хватаю его за плечи, но он не реагирует. Ладони прижаты к ушам, глаза зажмурены, словно в надежде отгородиться от царящего вокруг апокалипсиса, он рыдает. Его туника промокла от крови. Я лихорадочно оглядываю окрестности. Что я могу сделать? Куда пойти?

Дверь в крепостных стенах по-прежнему изрыгает тени. Дерево во дворе стонет, объятое пламенем. Несколько веток сгибаются и ломаются, падают на толпу, вызвав целый хор воплей. В неразберихе вдруг раздается звон, привлекающий мой взгляд. Я сжимаюсь всем существом: в нескольких метрах отсюда, на мостовой лежит бронзовый ключ.

Да! То, что нужно!

В порыве внезапной интуиции я подбираюсь к нему и хватаю его за веревку. Когда металл прикасается к коже, меня накрывает знакомое ощущение.

И снова раздается равнодушный голос:

«Твое желание исполнено, Носительница».

Я нервно усмехаюсь. Присутствие. Оно вернулось. Оно здесь, в этом ключе. Словно знак.

«Чего ты хочешь теперь, Носительница?»

Тяжело дыша, я поворачиваюсь к широко раскрытой двери. Стоит попробовать!

Точно в тисках, мое сердце внезапно пропускает удар. Потом еще один. И третий. Когда — наконец — оно снова начинает биться, у меня в глазах помутнело, в ушах шумит. Я на коленях, ноги как ватные. И жгучая боль в спине эхом отдается болезненному давлению в груди, которое не сразу исчезает.

Тикки кричит во мне…

«Маринетт, больше нет времени! Останови всё!»

Дрожа, я вынуждена сделать усилие, чтобы встать. Я двигаюсь среди теней, молясь, чтобы меня никто не заметил. Краем глаза я вижу мальчика, который по-прежнему плачет, съежившись возле стены.

Я добираюсь, наконец, до бреши — жара становится невыносимой, тени входят так резко и быстро, что мне кажется, будто я борюсь с ураганом. Отказываясь смотреть, что находится по ту сторону стены — слишком боюсь? — я вставляю ключ в замок и упираюсь в дверь.

Давай… Давай, двигайся!

Я морщусь от усилия. Чувствую, как рана на спине расширяется, липкая теплая жидкость течет сильнее. И наконец, когда я уже не верила, створка вздрагивает, скрипит и уступает. Шаг за шагом, наваливаясь на дерево, я слышу крики сражения, которые еще усиливаются, становясь более пронзительными и оглушающими. Дважды ураган усиливается настолько, что меня, к моему ужасу, относит обратно.

Наконец, створка ударяется об ограничитель. Я тут же хватаю ключ и поворачиваю его в замке. Раздается щелчок.

И воцаряется тишина.

Прислонившись к двери, я восстанавливаю дыхание, изможденная, всё тело горит. После грохота битвы и теней, в моих ушах беспрерывно звенит — я не слышу ничего, кроме глухих сумасшедших ударов сердца и гула дыхания в болящем горле. Рана в спине по-прежнему сочится, причиняя острую боль.

Но когда я осмеливаюсь открыть глаза и отодвинуться от створки, двор вновь стал тихим и пустынным. Безликая армия исчезла. Ночь вернулась. Башня невредима, призрачно белея под луной, как и остальной Храм. Дерево по-прежнему возвышается в центре площади.

Мое внимание привлекает чудная вибрация в ладони, и я опускаю взгляд. Бронзовый ключ мягко вспыхивает с регулярными интервалами. После короткого колебания я снова сжимаю его в ладони. Если бы я только могла…

Словно подслушав мои мысли, присутствие снова завладевает мной, сверхмощное, заполняющее.

«Часы тикают. Каково твое желание, Носительница?»

От изумления у меня пропадает голос. Присутствие молча ждет, не выказывая ни малейшего признака раздражения.

— Я… думала, у меня есть право только на одно желание.

«С чего бы это, Носительница?»

Я озадаченно хмурюсь. Присутствие остается тихим, невозмутимым.

— Ну, потому… Потому что таковы правила?

«Какие правила, Носительница? Есть только одно, и ты его уже знаешь.

Если ты в состоянии заплатить цену, твое желание будет исполнено.

Если ты не в состоянии заплатить сама, другие заплатят вместо тебя».

Я не знаю, что ответить, впрочем, я не уверена, что присутствие ждет ответа. Снова кружится голова, я даю своему сердцу время, чтобы начать биться — три пропущенных удара, словно вечность. Потом, прерывисто дыша и особенно остро чувствуя боль в спине, я вытаскиваю ключ из замка. Он ледяной, невероятно тяжелый для такого маленького размера.

Мое внимание привлекает рыдание. В нише крепостной стены по-прежнему плачет ребенок. С разбитым сердцем я не могу не опустить на него взгляд.

— Тикки… Плагг?

Один взмах ресниц, и их человеческие фигуры появляются неподалеку. Тикки мгновение шатается, истощенная, а глаза Плагга окружены тенями. Для них тоже ситуация невыносима.

— Этот ключ… это исходная точка. Он представляет его ошибку, не так ли?

Тикки долго колеблется, потом неуверенно кивает:

— Думаю, да. Но я не подозревала, что его сожаление всё еще было столь… живым. Это произошло так давно!

Плагг отворачивается, избегая взгляда.

— Вайзз должен был знать. Из нас всех он был ближе всего к Мастеру. Уже около двух веков, с тех пор, как Фу получил Шкатулку, они никогда не расставались.

Я приближаюсь к ним, держа в руках вибрирующий ледяной ключ, и оба инстинктивно отступают. Зрачки Плагга сжимаются сильнее, становясь едва видимыми щелками. Уши слегка топорщатся.

— Я займусь этим.

Он сжимает правый кулак, и вырисовывается знакомый ореол катаклизма. Я колеблюсь, но интуиция возвращается, всё более четкая. Ударить Изгнанника, атаковать его, попытаться забрать у него Армилляры, уничтожить его рюкзак… всё это лишь сильнее провоцировало его.