— Плагг?

— Отличная работа, Носительница.

Его глаза — зеленые, с вертикальными зрачками — на короткое мгновение теплеют. В черных как смоль волосах подрагивают кошачьи уши, словно подстерегая малейший звук в округе. Когда он приближается забавно развязанной походкой, одновременно медлительной и кошачьей, у меня возникает впечатление, что я вижу Черного Кота на пять-семь лет старше.

Он подмигивает Тикки и улыбается ей уголком губ:

— Ты выиграла, Хатна. Догадалась твоя.

— Да, Кранкру. Насчет твоего фанта посмотрим позже, мм?

— Жду не дождусь, — ворчит Плагг со скучающим зевком.

Поднимается теплый ветерок. Я снова смотрю вокруг нас, уверенная, что слышу будто бы шелест листвы. Белый ландшафт словно чуть-чуть темнеет, и теперь можно разглядеть окрестности: земля, вымощенная камнями, и неподалеку отсюда — серая крепостная стена, над которой виднеется красная черепица.

— Где мы?

— Там, где всё началось, Носительница.

Раздается металлический звук, далекий, глубокий. Гонг? Ища источник шума, я замечаю здание, едва различимое в слепящем свете. Башня высотой в несколько этажей с крышей, как у пагоды.

— Это священное место, которое сегодня уже не существует… — шепчет Тикки.

Плагг скрещивает руки и бормочет, прижав уши к голове:

— Это «здесь» — лишь иллюзия, Носительница. Мир продолжает вертеться там, наверху, хотя и замедленно. Мы не сможем удерживать его вечно, так что лучше не тянуть. Делай, что должна сделать.

— Удерживать его? Вы говорите об Изгнаннике?

По земле пробегает легкая вибрация, как если бы что-то тяжелое только что разбилось рядом с нами. Я вздрагиваю, настораживаясь. У Плагга дергается левое ухо, Тикки едва заметно съеживается.

— Мы держим ситуацию под контролем, — шепчет она с доброжелательной улыбкой.

— Мы уронили ему на голову два-три пилона, — иронизирует Плагг. — Чтобы он не смог отреагировать сразу же, как ты вернешься.

Я нервно улыбаюсь, потом у меня вдруг перехватывает дыхание, сердце замирает, его словно сжимают ледяные тиски. От головокружения подкашиваются ноги. Меня качнуло вперед, я инстинктивно хватаюсь за руку Плагга — когтистую, но готовую помочь. Спустя несколько бесконечных секунд сердце снова начинает биться. Не отрывая взгляда от серой мостовой, я с трудом начинаю снова дышать, в ушах гудит. Я слышу, как Плагг поверх моей головы бормочет Тикки:

— Она долго не продержится.

— И мы тоже, — выдыхает Тикки, коротко сжимая мое плечо. — Пошли.

Я прочищаю горло, встревоженная их озабоченными голосами. Когда головокружение проходит, я выпрямляюсь.

— Но куда идти? Что я должна…

Я тут же замолкаю, захваченная врасплох: я совсем одна. Белый ландшафт исчез, теперь темная ночь. Атмосфера меняется, становится более влажной и свежей. Где-то в темноте поют сверчки. Небо усеяно бесчисленными звездами, ярко светит месяц.

Музыкальное сопровождение: Hidden Citizens – “Out Of Time” (feat. Erin McCarley) (беспрерывно)

https://youtu.be/3hZ_m16hhyg

На краю огромного двора, выложенного серым камнем, по-прежнему стоит башня, увенчанная пагодой. Ее стены в свете луны отливают призрачной белизной, и она всей своей высотой доминирует над несколькими зданиями с крышами из красной черепицы. Единственное дерево возвышается прямо посреди двора, гигантское и величественное. У его подножия, кажется, кто-то бодрствует, бездумно глядя на пламя маленькой жаровни.

Я лихорадочно осматриваю окрестности, но Плагга и Тикки не видно. Крепостные стены окружают всю территорию — такие высокие, что не дают мне увидеть что бы то ни было, кроме белой вершины и облаков. Гора?

Я делаю несколько отважных шагов, но ничто не шевелится. Растерянная, я, в конце концов, окликаю человека, сосредоточенного на костре. Маленького мальчика.

— Э… Здравствуй?

Мальчик не реагирует на мой оклик. Веткой в хрупкой руке он шевелит угли. Я разглядываю его немного внимательнее: у него бритая голова, на нем проста серая туника с короткими рукавами, веревочные сандалии и кожаные браслеты на запястьях. Потревоженные угли шипят и искрят, и он кладет ветку и заворачивается в старое покрывало. Садится по-турецки, протянув руки к потрескивающему пламени.

Я приближаюсь и снова приветствую его, безрезультатно.

— Кто это? — бормочу я себе под нос.

— Другой пацан.

Я с облегчением констатирую, что Тикки и Плагг — в человеческом облике — снова появились рядом со мной. Тикки больше не улыбается, задумчиво изучая ребенка рядом с жаровней. Плагг мрачно добавляет:

— Юный… Слишком юный для этого.

Вдали звучит леденящий крик. Отбросив покрывало, мальчик подбирает лежащее рядом копье и вскакивает на ноги. Он отходит к крепостным стенам, и на его спине я различаю в свете жаровни круг рун, вышитый на тунике. Слишком знакомых рун.

Можно подумать руны, которые покрывали Шкатулку. И кожу Изгнанника. И мою кожу в высшей форме.

— Это… Это Мастер Фу, да?

Тикки и Плагг ничего не отвечают, сосредоточенные на мальчике, но их печальных лиц мне достаточно. Я новым взглядом осматриваю башню и окружающие здания. «Священное место, которое больше не существует». Этот тот Храм, про который мне рассказывал Мастер Фу, в котором он вырос?

…Разрушенный по его вине?

Пройдя полпути до двери в крепостной стене, мальчик застывает, колеблясь, сжав копье в ладонях. Тогда раздаются другие крики, более близкие, и в дверь торопливо стучат. Кто-то — женщина — умоляет на незнакомом языке. Мальчик отвечает громко и с виду без эмоций, но у него обеспокоенный вид. Женщина снова говорит — быстро и прерывисто, будто на последнем издыхании. Мальчик что-то кричит ей и, похоже, собирается бежать к башне, наверняка за помощью. Женщина останавливает его паникующим криком и умоляет его, снова и снова. Тогда к ее голосу присоединяются другие: плач ребенка, писк младенца.

Мальчик колеблется. Стук в дверь возобновляется, лихорадочный и тревожный, отчаянный. Младенец плачет всё громче, а женщина рыдает. Тогда мальчик опускает копье и хватает что-то у себя на шее.

— О, маленький хранитель… Нет. Нет, — шепчет Тикки сквозь стиснутые зубы.

— Не открывай, пацан, — выдыхает Плагг, мягко покачав головой. — Твоя доброта погубит тебя. Не открывай…

Мальчик вытаскивает веревку, висящую на шее, доставая тяжелый бронзовый ключ. После некоторого колебания он приближается к двери. Мольбы удваиваются, ребенок кричит в панике, и мальчик бросает копье, чтобы броситься к засову.

Плагг испускает душераздирающий вздох, когда мальчик решительно поворачивает ключ в замке. Потом он хватает огромную балку, которая держит закрытыми створки двери, поднимает ее изо всех сил своих тонких рук.

Тикки опустила веки и сложила руки в татуировках, словно в молитве.

— Слишком хороший. Слишком нежный для этого мира.

Дверь с грохотом открывается, отбросив мальчика на землю. Ночной воздух вдруг разрывают десятки свирепых воплей, и я вздрагиваю, понимая, что за стенами находились не несколько беженцев, а целая армия.

Яркая вспышка. Реальность вдруг искривляется. Вместо человеческих существ во двор втекает огромный поток дыма. Он разливается, заполняя всё пространство, он формирует человеческие тени, едва различимые, без лиц. Одна из них бросается на мальчика, который пытается подобрать брошенное в нескольких метрах копье. Повернувшись спиной, он не видит силуэт, который прыгает на него, его поднятую шпагу.

— Осторожно! — кричу я.

Шпага обрушивается, и ребенок с пронзительным криком падает. Что-то насквозь раздирает мою собственную спину, и я падаю на колени, дыхание перехватывает.

«Маринетт… Маринетт, всё хорошо, это не реально! Это не может быть реальным!»

Однако боль взрывается в моем теле, в моей голове, чудовищная. Потрясенная, я замечаю нависающую надо мной тень, ее оружие поднимается, чтобы добить меня. Другая тень перехватывает ее, отталкивает, они катятся по мостовой, вопя от ярости, забыв всё остальное.