Я не могу уничтожить Изгнанника — слишком сильного теперь.

Я не могу вернуть Шкатулку или квами — слишком дорого.

Я не могу возвратить Париж в нормальное состояние — слишком самонадеянно!

Я даже не могу спасти Черного Кота или моих родителей! Это может убить кого-то другого… И Изгнанник по-прежнему останется!

«Каково твое желание?»

У меня сдают нервы. Я падаю на колени и рыдаю, не в состоянии больше сдерживаться.

«О, Маринетт!»

Вибриссы слишком заняты удержанием Изгнанника на земле. Однако я почти чувствую ласку на щеке — как когда Тикки еще вчера стирала мои слезы у меня в комнате.

«Маринетт, еще есть время. Мы можем сдаться».

«Кто знает… Возможно, этого будет достаточно, чтобы успокоить его безумие».

Я чувствую по боли в голосе Тикки, по горечи в тоне Плагга, что они лишь наполовину в это верят. Но им больше не за что уцепиться.

Я шмыгаю и икаю, яростно вытираю слезы. От правой руки снова отделяется пепел, и даже левая начала бледнеть. Я задыхаюсь в собственных рыданиях — если бы только у меня было больше времени! Если бы только я могла не спеша обдумать это или обсудить с…

…с Черным Котом!

«Моя Леди!»

Я рыдаю еще сильнее, съежившись среди обломков. Я отдала бы что угодно за одну из твоих глупых шуток, Котенок. За одну из твоих улыбок сердцееда — здесь, сейчас!

«Моя Леди… Я люблю тебя».

Я отдала бы что угодно, чтобы почувствовать твою ладонь в моей, как перед уходом в Париж-Пиксель, когда оставалась надежда, когда всё еще казалось возможным…

Плененная, Тикки умоляет меня, тоже в слезах:

«Маринетт… Мы не сможем удерживать его вечно. Тебе достаточно отменить трансформацию! Я не хочу почувствовать, как ты умираешь — ты тоже!»

«Носительница, вставай! Если он завладеет нами, когда мы еще в тебе, ты умрешь навсегда!»

— Нет, — бормочу я между двумя иканиями, — я вас не брошу!

Внезапно меня поднимает невидимая сила. Это Плагг пытается навязать мне свою волю, но мне достаточно одной мысли, чтобы ему это не удалось. Я, дрожа, снова падаю на обломки, и он рявкает, на грани нервного срыва:

«Он стал безумным, Носительница! Позволь нам заняться этим! Когда он будет нас поглощать, возможно, мы сможем убедить его остановить эту бойню! Позволь нам выйти!»

— НЕТ!

«О, Маринетт!»

И вдруг я распахиваю наши четыре глаза. Мои рыдания стихают, прекращаются.

— «Изгнанник… стал безумным».

«Носительница, каково твое желание?»

— Изгнанник стал безумным.

Вот… Вот оно решение!

Я вскакиваю на ноги. Тикки и Плагг молчат, понимая, что нечто только что изменилось. Я смотрю на свои дрожащие серые ладони, красные прожилки, которые пульсируют вдоль моих рук.

«Если ты в состоянии заплатить цену, твое желание будет исполнено.

Если ты не в состоянии заплатить сама, другие заплатят за тебя».

У меня нет времени искать, пытался ли прежде какой-нибудь Носитель совершить подобное. Я должна позволить действовать инстинкту. Другие всегда формулировали желание с материальным воздействием: защитить или восстановить что-то, победить врага, воскресить близкого… Но если я попрошу информации — одной единственной информации, кому это может причинить вред, кроме меня?

Найти ключ. Объяснение, которое меняет расклад. Мы вернемся к основам, как сказал бы Черный Кот.

Я горько улыбаюсь. Если бы ты был здесь! Если бы ты мог подтвердить, что это хорошая идея… Мне никогда не было это так необходимо, как сейчас.

«Носительница. Ты загадала желание?»

Я бормочу, не зная, что еще делать:

— Д-да, я решила.

Присутствие усиливается во мне, словно внимательно слушая.

«Соберись с мыслями, Носительница.

Потом, когда наступит момент, произнеси вслух.

Чтобы все, люди и Звезды, услышали и стали свидетелями».

Я сглатываю с колотящимся сердцем, выкручивающимся желудком. Но это должно быть то самое. Не может быть ничего другого!

Потому что именно так всё пошло наперекосяк.

Именно так Мастер Фу потерпел неудачу.

И это привело его к гибели. К нашей гибели.

Я закрываю синие глаза, зеленые глаза. Я закрываю мое сознание от Изгнанника, от вибриссов, от Тикки и Плагга. Я закрываюсь от памяти моих предшественников, которым я полностью доверяю, но которые больше ничем не могут мне помочь. Я закрываюсь от воспоминания о Черном Коте — моем Черном Коте.

Я делаю долгий выдох. Еще более долгий вдох.

И с комом в горле громко объявляю:

— Вчера вечером Мастер Фу был акуманизирован. Покажи мне, что привело его к падению.

Комментарий к Глава 20. Среди Звезд (1) Разновидность холодного оружия, применявшегося в Древнем Египте. Хопеш имел внешнее сходство с ятаганом. Состоял из серповидной рубяще-режущей части (полукруглого клинка) и рукояти.

(2) Гиксосы — народы, завовевавшие часть Древнего Египта в XVIII-XVI веках до нашей эры.

(3) Bọ Rùa в переводе с вьетнамского означает «божья коровка».

(4) Закон, по которому любой, вошедший в собор и попросивший убежища, становился неприкосновенным для преследовавших его.

(5) Класс боевых кораблей, которые использовались античными цивилизациями Средиземноморья. Называются так из-за трех рядов весел.

====== Глава 21. День 0. Час 0 ======

The Night Inn – Your Name (беспрерывно)

https://youtu.be/Zu21_QmjOw4

«Вчера вечером Мастер Фу был акуманизирован. Покажи мне, что привело его к падению».

«Маринетт…»

— Маринетт!

Порыв ветра. Я вздрагиваю и моргаю, ослепленная.

Я стою. Поле битвы исчезло. Вокруг меня больше нет обломков, нет ничего. Только белая сияющая поверхность, которая тянется, насколько хватает глаз. Я опускаю голову, чтобы посмотреть на руки: они снова стали нормальными, человеческими. Я в гражданском. У меня больше ничего не болит…

Что произошло? Где Лувр, его разрушенная Пирамида? Изгнанник?

— Отличная работа, моя Ледибаг.

Я подпрыгиваю. Женский голос. Незнакомый, но интонация, несмотря ни на что… привычна?

Я оборачиваюсь, сердце колотится с бешеной скоростью. В нескольких шагах от меня мне кивает взрослая женщина. На ней черная кофта и пурпурные шаровары. Длинные красные полупрозрачные вуали с переливчатыми отблесками каскадом спускаются от деревянной тиары до земли. Черная шевелюра разделена на косы, заплетенные алыми лентами. Она совершенно непринужденно приветствует меня, и на смуглой коже с нарисованными красной хной татуировками позвякивают украшения из дерева и кости.

У нее доброжелательная улыбка, но меня убеждает нежный и даже лукавый свет в ее синих глазах.

— Тикки?

Ее лицо смягчается еще больше, и она грациозно раскрывает мне объятия. Не думая, я бросаюсь к ней. Она такая большая, такая красивая! Но это действительно она. Я узнаю ее ауру, ее запах — цветов, сахара и пряностей, которые так соответствуют ее вкусам и личности. Ее руки обнимают мои дрожащие плечи, материнские и успокаивающие, и у меня выступают слезы на глазах. Я боюсь понять. Это место, этот вид…

Я хотела узнать, что мучило Мастера Фу до такой степени, что спровоцировало его акуманизацию. Я просила простой информации, чего-то, что позволило бы мне образумить его, так или иначе. Мое желание всё еще было слишком амбициозным?

— Я… Мы умерли?

Она сильнее сжала объятие:

— О, нет! Всё хорошо. Я просто подумала, что тебя ободрит, если я появлюсь в человеческом облике. Это тело похоже на одну Носительницу, которую я знала прежде. Красивая девушка. И великолепная старшая сестра…

Она шепчет мне на ухо, и по дрожи в ее голосе я догадываюсь, что ее тоже переполняют эмоции.

— Я так горжусь тобой! Призвать высшую форму было, возможно, единственным способом вернуть Фу. Но чтобы это сработало, ты должна была найти решение самостоятельно. Оно должно было прийти из глубин твоей души… И ты справилась!

— Да. Неплохо. Мой пацан, вероятно, не справился бы лучше.

Я пораженно вздрагиваю. Тикки отстраняется, и я неохотно открываю глаза. Неподалеку нас со скептичным видом рассматривает молодой человек, засунув руки в карманы серых брюк. Льняная рубашка, которая ему почти велика, струится по плечам, когда он беззаботно потирает подбородок. На смуглой коже рук, немного темнее, чем у Тикки, те же абстрактные татуировки, блестящего черного цвета.