Я спотыкаюсь и распластываюсь по земле, дезориентированная. Мои вибриссы собираются вокруг меня, защищая. Между двух вуалей я еще различаю изумрудную лужу, которая сверкает, вдруг становясь ослепляющей…

Потом она взрывается.

Ударная волна, свистящая, супермощная, опустошает площадь. Наши вибриссы какое-то время сопротивляются, а потом их сметает, как соломинку. Меня отрывает от земли и бросает в собственный купол, который понемногу идет трещинами. И впервые с тех пор, как мы составляем единое целое, я слышу, как Тикки стонет, Плагг пищит от боли. Меня накрывает горячий смерч. Съежившись под вуалями, я жду, стиснув челюсти от боли, в ушах шумит.

Пытка, наконец, ослабевает. Воздух еще трещит от остатков энергии. Я понимаю, что, немного сосредоточившись, по-прежнему могу чувствовать ауры других Армилляров. Но Сасс?..

Он исчез. Полностью. Исчез.

Независимо от моей воли, наши вибриссы дрожат и встряхиваются, чтобы избавиться от обломков, как это сделали бы крылья птицы, вымокшие после бури. Когда я, наконец, могу снова открыть наши четыре глаза, мой треснувший купол обваливается целыми кусками, и двор неузнаваем. Пирамида, сожженная, раздробленная, местами наполовину расплавленная, кажется, держится только чудом. Мраморный пол, в который погружено ее основание, пошел множеством трещин, которые расширяются с каждой секундой.

Наш враг лежит прямо на земле рядом с Пирамидой — Изгнанник, или скорее то, что осталось от громадной змеи дыма. Задыхаясь, он изо всех сил пытается подняться, голова болтается из стороны в сторону. Он опирается на Пирамиду, чтобы быть лицом ко мне, шипя от боли и ненависти. Его золотой взгляд погружается в мой, и я сжимаюсь, готовая отражать удар — или уклониться…

Но трещины расширяются одна за другой, и вся Пирамида и ее окрестности вдруг оседают. Целые блоки облицовки двора падают вокруг меня, и внизу появляется подземный вестибюль Лувра. Бесформенный Изгнанник вместе с остатками Пирамиды кубарем летит на нижний этаж. Грохот раздробленного металла оглушителен.

В оцепенении, я с трудом реагирую, когда мрамор под моими ногами в свою очередь дробится.

«Маринетт!»

По побуждению Тикки наши вибриссы вытягиваются к небу. С дрожью боли я чувствую, как они разворачивают необходимую энергию, чтобы поймать меня, и мы снова худо-бедно летим. Четырьмя распахнутыми глазами мы наблюдаем, как двор Наполеона обрушивается на нижний этаж, словно чудовищное домино. Когда разгром, наконец, прекращается, в центре площади зияет гигантская дыра, усыпанная гипсом, разбитым мрамором, расплавленным металлом и кучами раздробленного бетона.

В глубине, среди обломков и гипсовой пыли Изгнанник утратил осязаемую форму гигантской змеи. Он теперь лишь облако непрозрачного дыма, которое старательно колыхается в ритме его тяжелого дыхания. Я с надеждой устремляюсь в его направлении, с колотящимся сердцем останавливаюсь на почтительном расстоянии.

— Мастер Фу?

На мой призыв облако тумана тут же втягивается внутрь. Еще более плотное, оно понемногу формирует новую фигуру — приземистую и, вопреки всему, угрожающую. Для наших чувств обостряется аура, и Изгнанник еще не закончил появляться, когда Тикки и Плагг уже с тяжелым сердцем бормочут:

«Это Роаар».

«Квами Тигра… Нет!»

На месте змеи теперь находится кошка в два раза больше простого тигра. Изгнанник группируется, обнажив клыки. Его золотистые глаза сверкают, как и его прожилки, снова став пылающими. Он выгибает спину, потом испускает рев, который разносится по всей пропасти. Я сжимаю кулаки, и мои вибриссы хлопают за спиной в ответ на его вызов. Если надо, я начну заново, еще и еще! Пока он не уступит!

Катак…

«Остановись, Носительница. Это бесполезно».

Мрачный, невнятный голос Плагга прерывает меня. Его энергия течет во мне, яростная, неисчерпаемая — я это знаю, чувствую. И, однако, он снова повторяет:

«Остановись. Существует двенадцать второстепенных Армилляров, как Сасс и Роаар. Потом пять первичных Армилляров, как Вайзз. Даже если у меня хватит энергии, чтобы вырвать их всех… Я не хочу».

Я чувствую, как Плагг внутри меня съеживается. И даже… плачет.

«Я не хочу чувствовать, как умирает еще один мой брат. Не по моей вине!»

Тикки берет слово, более нежная и обволакивающая, чем когда-либо. Один вибрисс аккуратно оборачивается вокруг моей сжатой правой руки.

«Их семнадцать. Но ты, моя Ледибаг…»

Вуаль приглашает меня посмотреть на правую руку.

«…Ты едва ли переживешь еще один катаклизм».

Сердце пропускает удар. Правая рука уже не совсем черная. Темный панцирь сменил цвет на пепельно-серый — как у Изгнанника в начале вечера. Красные прожилки по-прежнему блестят, но всё тусклее по мере того, как они приближаются к кончикам моих пальцев. И кожа на концах словно начала шелушиться. Слезать.

Левой неповрежденной рукой я касаюсь кончиков посеревших пальцев: тонкая пленка отделяется и рассеивается, даже не достигнув земли. Перед моими глазами возникает ужасная картина.

Шкатулка, которая рассыпается пеплом в моих бессильных руках.

Я сжимаюсь с ощущением тошноты.

— Это… это из-за катаклизма?

«Нет, моя Ледибаг. Но ни один человек не создан, чтобы долго выносить наши объединенные силы».

Другие вибриссы смыкаются на мне, и я уже не знаю, мое ли это действие или Тикки. Она шепчет с нежностью и грустью:

«Ни одно тело не может бесконечно пропускать через себя нашу с Плаггом энергию на полной мощи».

«Найди выход, Носительница. Иначе это уничтожит тебя».

Горькое замечание Плагга заставляет меня снова начать реагировать. Я выпрямляюсь, тяжело дыша. «Часы тикают».

Да, «часы тикают»!

«Ты решилась, Носительница? Ты загадываешь желание?»

Я вздрагиваю. Словно призванное простой мыслью, присутствие внутри меня возвращается. Величественное, властное. Не имеющее равных. Пока оно рокочет, неумолимое, ни Тикки, ни Плагг не реагируют. Похоже, я одна его осознаю.

«Если ты в состоянии заплатить цену, твое желание исполнится.

Если ты не в состоянии заплатить цену сама, другие заплатят за тебя».

Оно повторяется — неутомимо, бесстрастно. Оно ждет.

С другой стороны пропасти тигр ревет во всю мощь, а потом прыгает. По побуждению моих квами вибриссы вытягиваются и текут в его направлении, оборачиваясь вокруг него, пленяя его лапы и спину. Он вопит, отбивается, извивается и катается по обломкам, пытается дематериализоваться, но вуали тут же снова его хватают.

«Носительница, что будем делать?!» — задыхаясь, кричит Плагг.

«Маринетт?» — обеспокоенно выдыхает Тикки.

Оба ждут. И чужой голос снова звучит, категоричный:

«Носительница, каково твое желание?»

Я колеблюсь, растерянная. Роюсь в своей памяти, потом в памяти, унаследованной от других Носителей Звезд. На протяжении веков редко встречались те, кто по-настоящему использовал высшую форму. Это никогда не заканчивалось для них хорошо. Никогда.

«Вселенная должна всегда сохранять равновесие. На каждое действие есть противодействие. У каждого желания есть цена».

Я снова вижу пару в военной зоне. Тогдашняя Носительница Тени, готовая использовать два Камня Чудес, чтобы защитить их деревню от воздушного удара.

Бомбардировка действительно в тот день была остановлена, самолеты сбиты с курса, бомбы сброшены в соседние поля — туда, где их удар не повредит ни одному жителю. Вот только компенсацией за такое желание… стала жизнь половины людей, находящихся в нескольких километрах вокруг. Солдаты, но также и гражданские. Женщины, мужчины и дети.

Предательство. Жестокое. Несправедливое!

Я едва не начинаю рыдать при воспоминании об отчаянии этой Носительницы, которая хотела лишь добра дорогим ей людям. Взамен она увидела, как они умирают, прежде чем самой исчезнуть, поглощенной присутствием, которое, однако, всего лишь повиновалось ей. В свете этого опыта я от одного за другим отказываюсь от моих собственных желаний.