— Но… но, Черный Кот, твои родители расстались. Это была их пара, их история, а ты был лишь ребенком. Ты тут вообще ни при чем!

— Знаю, это было глупо. Но в то время я был совсем один. И я в самом деле верил в это.

Нас прерывает рычание мотора. В конце авеню по обломкам, громоздящимся на асфальте, шарит свет фар. На первый взгляд это военный транспорт, который, вероятно, совершает патруль, проверяя оцепление вокруг пострадавшей зоны. У меня нет желания держать лицо, и судя по всему, у Черного Кота тоже, поскольку мы единодушно сворачиваем на прилегающую улицу — более узкую и темную.

Из нас двоих только Черный Кот обладает ночным зрением. Как обычно, он молча ведет меня по лабиринту темных улочек, и я послушно следую за ним, осознавая всё, что он только что мне поведал. Болеющий Адриан, его исчезнувшая без вести мать, его конфликт с отцом, связанный с ее отъездом… Если бы я только догадывалась!

Черный Кот останавливается на безлюдном перекрестке, и мы прислушиваемся. Рычание мотора затихло на горизонте. Успокоившись, я собираюсь продолжить путь, но Черный Кот останавливает меня, сжав мою ладонь.

— Подожди. Я должен тебе сказать…

При свете луны его зеленый взгляд мутнеет.

— Недавно с помощью акумы… Отец показал мне события из его прошлого. Они пронеслись очень быстро, я не всё понял, но… Думаю, моя мать тоже была Носительницей Камня Чудес, гораздо дольше, чем он. С детства.

Мое сердце подпрыгивает.

— Что? Хочешь сказать, она знала Мастера Фу?

Он качает головой:

— Нет, если верить отцу. Он познакомился с моей матерью, когда они были детьми, и она уже тогда была Носительницей. Не знаю, как она получила свой Камень Чудес. Возможно, нашла его во время одной из поездок за границу… Мой дед был дипломатом, и она много путешествовала с родителями. В общем, короче. Когда я серьезно заболел, моя мать в конце концов решила, что это из-за Дуусу, квами Павлина.

Я удивленно хмурюсь. Болезнь, вызванная квами?

— У меня аллергия на перья, — напоминает Черный Кот. — Даже сейчас без лечения она может быстро ухудшиться. И из-за этого мои родители спорили. Отец считал эту теорию абсурдной, но мать действительно верила в нее и считала, что надо усыпить Дуусу, чтобы мне стало лучше. Родители знали, что будет, если она откажется от Камня Чудес, и отец боялся последствий. Но когда мое состояние стало критическим, она разорвала связь со своим квами и погрузила его в сон.

Он поднимает правую руку и задумчиво крутит Кольцо на когтистом пальце.

— На самом деле, Носитель очень легко может «отказаться» от своего Камня Чудес: его квами просто погружается в сон, и Носитель сохраняет память до тех пор, пока кто-то другой не примет эту роль и не трансформируется. Никто не заменил мою мать в роли Носителя, и вначале всё шло хорошо. Я выздоровел. Жизнь пошла своим чередом… А потом с течением лет так, что отец даже не замечал, она понемногу забыла своего квами и всё, что связывало ее с ним. Потом она забыла то, что связывало ее с отцом, и то, что связывало ее со мной. Словно всё ее существование было лишь сном. Наверняка из-за того, что Камень Чудес был одним из столпов ее прошлого, ее личности.

Мне вспоминаются слова Тикки, когда она намекала на предстоящую амнезию Черного Кота.

«Возможно, он даже забудет целый пласт своей жизни…»

Пораженная, я едва могу вообразить, насколько разрушительное действие это произвело бы на того, кто стал Носителем в столь юном возрасте. Голос Черного Кота начинает дрожать. В полумраке его зеленые глаза становятся остекленевшими — как у Плагга, когда он был расстроен.

— Она уехала… почти против воли. Как будто у нее не было выбора. Как будто остаться с нами было для нее еще хуже. Что касается моего отца, его горе было таким, что в его жизни не осталось места для меня или для всего остального. Он стал озлобленным Бражником, который просто хотел вернуть память своей жене, где бы она ни была. Чтобы она могла вернуться домой. К нам. Ко мне… А я…

Серебристая струйка стекает по бархату его маски, и он яростно вытирает ее тыльной стороной перчатки.

— Я хотел забыть! Навсегда! Но я ошибался, теперь я уверен в этом!

Его голос прерывается. Отпустив его дрожащую руку, я обнимаю его. Вначале удивившись, он, всхлипывая, обнимает меня в ответ.

— Я хотел забыть вас, Плагга и тебя. Чтобы не страдать, даже если придется поставить крест на Черном Коте. Но теперь я, наконец, знаю, что произошло с моей матерью. Я, наконец, понимаю, что случилось с моим отцом, я понимаю, почему он не мог даже смотреть мне в лицо все эти годы. Так что… Так что нет. Если бы сегодня у меня был выбор… нет, я не хотел бы забывать! Я не хочу!

Он сильнее стискивает объятие. Я слушаю его со слезами на глазах, задерживая дыхание.

— Это жестоко, но теперь всё, наконец, обрело смысл! Я не могу одобрить того, что мой отец сделал с Нууру, но знаю, что предпочел бы жить и стариться с этим. Я предпочитаю знать, что моя мать любила меня, что она пожертвовала связью со своим квами в надежде спасти мне жизнь… И что она уехала из-за этого. Я предпочитаю знать, что если мой отец подверг всех опасности... он сделал это, чтобы вернуть ее, чтобы мы снова были вместе и счастливы. Поэтому он не в силах был меня видеть. Не потому что больше не любил меня или злился на меня, но потому что был в отчаянии. Потому что чувствовал себя виноватым.

Черный Кот немного отстраняется. Его глаза полны слез, он говорит невнятно, и всё же он улыбается. Бесконечно нежной и горькой улыбкой.

— Они любили меня. Они любили друг друга, и они всем пожертвовали ради нашей семьи. Надеюсь, по крайней мере это я буду помнить. Теперь мне осталось лишь идти вперед… Попытаться воссоздать себя… Без отца это будет сложно. Но мы с тобой по-прежнему будем в одном классе. Так что, кто знает, возможно, мы сможем начать всё заново? Возможно, на этот раз будет по-другому?

У него слабый умоляющий голос, а взгляд такой прозрачный, такой просящий, что мне не хватает духу ни на что, кроме как улыбнуться и согласиться.

— Да, Котенок, я уверена!

Его улыбка становится шире — благодарная, сияющая, гораздо более, чем все, что Адриан адресовал мне до сих пор. Он украдкой целует меня в лоб и прижимает меня к себе.

— Спасибо, моя Леди. Спасибо, что выслушала, спасибо, что была рядом. Я знаю, даже если я забуду Ледибаг, в конце концов я снова подпаду под твое очарование!

Я утыкаюсь лицом ему в шею, заледеневшая под своим одеялом, и жду, когда он вытрет слезы. Когда мы возобновляем путь, небо начинает светлеть. Черный Кот кажется изможденным и рассеянным, истощившим последние силы, и, однако, его лицо расслабилось, шаги стали легче. Я с трудом за ним поспеваю. Я вцепляюсь в его руку, внутренне терзаясь.

Потому что в глубине души мне хочется кричать. Вопить.

Потому что я не верю, что будет так просто. Даже если допустить, что Тикки и Плагг были правы, даже если Изгнанник сдастся, когда получит наши Камни Чудес… Я не верю, нет!

Отец Адриана мертв. Возможно, лишь вопрос времени, когда обнаружится, что Габриэль Агрест был Бражником. Что тогда будет думать Адриан? Каким взглядом посмотрит на семейное прошлое? Что сделают люди перед таким скандалом? И Плагг, еще вчера мне сказавший…

«Не дай ему упасть. У этого парнишки есть своя теневая сторона, и он гораздо более хрупкий, чем кажется. С его скелетами в шкафу, думаю, он уже пошел бы ко дну, если бы не встретил нас».

Адриан убежден, что может начать заново, что у этой трагедии есть смысл и что это поможет ему идти дальше. На самом деле у него уже нет выбора… Но если он забудет хотя бы часть этой истории? Что произойдет? Что будет с ним?

А со мной? Как только исчезнет Ледибаг, сумеет ли Маринетт принять вызов? Смогу ли я помочь Адриану, поддержать его, когда он будет в этом нуждаться больше всего? Я, ни разу не сумевшая сказать ему ни слова, не заикнувшись? Я, ни разу не сумевшая увидеть всё то, что терзало его?