Романа иногда шутила, что первым словом Вивьен будет «ТАРДИС». Но нет, первое, что произнесла Вивьен, когда ей было чуть больше года, стало совершенно четкое: «Дай!». Ей очень хотелось дотянуться до островков с цветами, вращающихся в водной пыли фонтанов, когда Романа гуляла с ней в Маятниковых садах.
— Все дети как дети, — шутливо пожаловалась позже Романа Доктору, — сначала говорят «мама» или «папа». А эта — «дай».
— Ну правильно, — фыркнул Доктор. — «Мама, дай!»
Когда Вивьен было три года, Романа могла со спокойной душой оставлять ее в ТАРДИС на целый день, пока вела уроки в Продолжительности. ТАРДИС научилась даже кормить ребенка. Лучше, чем Романа, если честно. Поскольку у нее дочь вечно капризничала, отворачивалась от тарелки и требовала чего-нибудь повкуснее. Сливочного пирожного, например. А ТАРДИС каким-то непостижимым образом умудрялась скармливать ей нормальную полезную еду.
***
Солнечный свет лился из высоких окон, широкими прямоугольниками ложась на паркет гостиной. Уютно устроившись на диване, Романа читала «Сто лет одиночества», которые ей посоветовала Селия, в то время как Доктор, склонившись над столом, работал над очередным проектом для Города. Время от времени Романа развлекалась, мысленно зачитывая ему отрывки из книги. Она не делала этого вслух, поскольку тогда Доктор прекрасно мог проигнорировать ее, а мысленный голос не очень-то проигнорируешь. Доктор сердился, ворчал, что она мешает ему сосредоточиться, но Романа знала, что на самом деле ему интересно, и эта игра забавляет его не меньше, чем ее.
Хлопнула входная дверь, и несколько мгновений спустя в гостиную влетела Вивьен. Светлые волосы, заплетенные в длинную косу, растрепались, и мелкие кудряшки обрамляли ее лицо. Голубые глаза возбужденно сверкали.
— Мам, пап!
— Что случилось, малышка? — Романа отложила книгу, выпрямившись на диване.
Доктор окончательно забыл про свои схемы, повернувшись к дочери. Вивьен мотнула головой, будто пытаясь собраться с мыслями, после чего затараторила:
— Мы играли в салки — и, кстати, я, как всегда, всех обогнала…
Романа невольно усмехнулась на ее хвастливый комментарий. На самом деле, это было жульничеством со стороны Вивьен: с двумя сердцами и обходной дыхательной системой, она была куда выносливее своих человеческих друзей и гораздо быстрее бегала. Удивительно, что ее вообще до сих пор брали в подобные игры.
— …А потом что-то случилось… Не знаю, как это описать… Будто вокруг меня кружились образы… картины… видения. Я видела Город, такой как сейчас, и немного другой, и почти неузнаваемый. Видела людей — знакомых и незнакомых. И какие-то другие места. И всё в таком хаосе. Это было… страшно. Но и так интересно, и чудесно!
Вивьен замолчала, вопросительно уставившись на родителей. Романа переглянулась с Доктором, и он кивнул. Они думали, у них есть еще пара лет, но, видимо, Вивьен развивалась немного быстрее.
— Ты видела время, — успокаивающим тоном произнес Доктор, улыбнувшись дочери. — Да, в первый раз это немного пугает и сбивает с толку. Но для того здесь мы, чтобы научить тебя управлять своими способностями повелительницы времени.
Вивьен сразу же успокоилась, и в ней проснулось любопытство.
— А почему я раньше такого не видела?
— Потому что была слишком маленькой, — пояснила Романа. — Вообще, способность видеть время открывается годам к двенадцати, но ты у нас, видимо, вундеркинд.
Вивьен довольно заулыбалась.
— А когда будем учиться? — нетерпеливо спросила она, подпрыгивая на месте. — Прямо сейчас? Да? Да?
— Да-да, прямо сейчас, — передразнил ее Доктор, и Романа прыснула.
Вивьен надулась, но тут же снова заулыбалась, когда Романа поманила ее к себе:
— Иди сюда.
Она с готовностью подбежала и плюхнулась рядом на диван. С улыбкой глядя на дочь, Романа подумала, что бесконечно рада тому, что Вивьен растет не на Галлифрее: там ее быстро заковали бы в броню всевозможных правил и приличий, и она растеряла бы всю свою живую непосредственность.
Доктор тоже перебрался на диван, сев рядом с Вивьен. Он повернул к себе ее лицо и прижал пальцы к вискам, велев:
— Смотри мне в глаза.
Вивьен послушно замерла, и Романа тоже положила пальцы на ее виски, накрывая пальцы Доктора, после чего закрыла глаза.
Полностью сплетя свои сознания, они коснулись сознания Вивьен. Она вздрогнула, но быстро взяла себя в руки и доверчиво последовала за ними.
«Никогда не позволяй этого делать никому, кроме того, кому ты абсолютно доверяешь», — прошептала Романа.
«Поняла», — отозвалась Вивьен.
Доктор открыл их объединенные сознания на временной поток и повел по нему Вивьен:
«Внимательно прислушивайся к себе и запоминай ощущения».
Сероватое, будто присыпанное пеплом.
То, что было.
Холодное, льдисто-голубое.
То, что будет обязательно.
Зеленое, насыщенное и немного щекотное.
То, что могло быть, но не случилось.
Бежевое, теплое, мерцающее.
То, что может произойти, а может и не произойти.
Разбегающиеся в стороны и снова сплетающиеся временные линии. То, что можно изменить, и то, что нельзя трогать. Поначалу растерявшаяся Вивьен всё увереннее ориентировалась в потоке времени, осматриваясь, запоминая. Доктор показывал ей путь, Романа страховала, если Вивьен оступалась.
Когда она немного освоилась, Доктор отстранился — это было примерно, как отпустить руки ребенка, когда учишь его ходить. Но они оба продолжали наблюдать со стороны, чтобы вмешаться, если что-то пойдет не так.
Вивьен осторожно сделала шаг, другой. Приблизила одну временную линию, пройдясь по ней, перескочила на следующую. А потом убрала все, оставив одну — своей лучшей подруги.
«Я поняла!» — восхищенно выдохнула она.
«Молодец! — Романа с Доктором произнесли это хором, после чего Доктор добавил: — А теперь возвращаемся: достаточно для первого раза».
И им даже не пришлось подсказывать Вивьен, что делать, чтобы закрыть в сознании поток времени и вернуться в материальный мир.
Ее лицо светилось восторгом.
— Потрясающе! — выдохнула она.
Доктор потрепал ее по голове, а Романа со смехом прижала к себе. Да, когда ты впервые почувствовал временной поток — это незабываемое ощущение.
— В следующий раз поучишься закрывать свое сознание, — сказал Доктор. — Здесь это не к спеху — всё равно, кроме нас, никто не сможет залезть тебе в голову. Но мало ли, где придется бывать.
Вивьен покивала, уже в нетерпеливом предвкушении следующих занятий. Истинная повелительница времени. Романа гордилась своей дочерью, своим невероятным чудом.
***
Когда Город Времени окончательно встал на ноги, его жизнь наладилась и вошла в ритм, Доктор заскучал. Строить было больше нечего, с управлением люди вполне справлялись сами, хотя и продолжали постоянно приходить к нему за советами. И даже преподавание в Континууме уже можно было передать другим, чем Доктор и воспользовался, перейдя в статус частного учителя для особой подготовки. Вивьен выросла и уже не нуждалась в постоянном присутствии родителей.
Но больше всего угнетало то, что люди, в отличие от них, быстро старели. Без возможности регенерировать. Конечно, Романа всегда знала об этом. Но одно дело — абстрактное знание, и совсем другое — когда это происходит на твоих глазах. С людьми, которые стали близкими друзьями.
Селия больше не ходила с Романой посидеть в кафе, или поплавать на лодке по реке, или просто побродить по Городу. Она всё больше сидела дома, став слишком слабой, чтобы надолго покидать его. И Романа составляла подруге компанию за чашкой горячего шоколада — любимого напитка Селии.
— Почему вы с Доктором не стареете? — спросила Селия во время одной из таких посиделок, заправив за ухо постоянно выбивавшуюся седую прядь. — Повелители времени бессмертные?
Романа грустно покачала головой:
— Мы стареем. Просто гораздо медленнее вас. А потом регенерируем — мы можем регенерировать двенадцать раз. Повелители времени живут тысячелетиями, наша жизнь намного длиннее вашей, но мы не бессмертны.