И Павлик заплакал. Еще бы! Все ребята уже, наверное, за парты садятся, а он еще не умыт, не причесан.
Павлик прибежал в школу после всех. Растрепанный, мокрый, весь в зубном порошке и ботинки не на ту ногу обуты. И все над ним смеялись в школе.
А куда Одевайка-Раздевайка с Умывайкой девались — неизвестно. Может быть, они и теперь кому-нибудь служат?
КАК ДЕД МОРОЗ ПАРАД ПРИНИМАЛ
АВНО так повелось. Все, что ни есть живого — перед Дедом Морозом в ответе. Все его прихода ждут. А лишь он появится — тут и параду быть. Проходят, пролетают перед Дедом Морозом — как кому отроду положено. И те, кому зиму зимовать, и те, кому зимой спать, и те, кому улетать надо.
Дед Мороз всем строгую проверку делает. Кто к зимнему параду не готов — с того взыщет.
Лишь опадут листья в лесу и осыплются ягоды, начинается этот парад.
Вот пришел Дед Мороз, сел на пенек посреди большой поляны. Сдвинул мохнатые белые брови и велел начинать.
Пошли мимо него медведи. Вразвалку. Толкаются.
— Пошто строя не знаете? — рассердился Дед Мороз.
Старший медведь засопел, почесал брюхо и говорит:
— Смилуйся, батюшка! Сроду мы такие. Косолапые.
— Кажи шубы.
Вывернули медведи шубы. Добрые шубы у всех. Теплые.
— Марш по местам! — скомандовал Дед Мороз. — И чтобы духу вашего я в лесу не чуял.
Побежали медведи кто куда. В берлогах попрятались и носу не кажут.
Появились перед Дедом Морозом лисы. Все с танцами да с вывертами. Хвосты огненные на плечи заброшены.
— Кажи хвосты, лукавые.
Показали лисы хвосты пышные.
— И то! — молвил Дед Мороз. — Эти, небось, в лесу лишнего не наследят.
Тявкнули лисы почтительно и — в кусты.
Из чащи, громко топоча, выбежали олени. Вся поляна рогами ветвистыми, будто лесом, поросла.
— Кажи рога.
Показали олени рога.
— Славное оружие. А чем кормиться зимой, знаете?
Топнули олени копытами. Из-под копыт трава с корнями полетела.
— Молодцы! — сказал довольный Дед Мороз. — Из-под снега корм добудете. Ступайте, любезные.
Трусцой убежали олени.
Парад шел своим чередом.
Прошли мимо Деда Мороза колючие ежи. На иголках грибы нанизаны. Про запас. Похвалил их Дед Мороз за смекалку.
Прошмыгнули серые мыши с котомками. Дед Мороз им вслед пальцем погрозил. В котомках-то у них зерно. Уворованное.
Важно прошествовали бобры. Похвалил их Дед Мороз за новые шубы да великий ум, за мастерство тоже. И правда — лучше бобров никто домов делать не умеет.
Последними белочки проскакали. Их на поляну с деревьев посыпалось видимо-невидимо. У каждой хвостик пушистый огоньком пламенеет. Белочки Деда Мороза хороводом веселым потешили. Смешными прыжками, ужимками позабавили.
Улыбался Дед Мороз в бороду, довольнешенек. А похвалил, однако, не за баловство и танцы, а за хозяйственность. Насушили белки грибов, насобирали орехов — предостаточно. Да и шубами обзавестись успели отменными. Отпустил белочек Дед Мороз в лес с похвалой и ласковым словом.
Опустела, наконец, лесная поляна. Дед Мороз сидит, задумался: всех ли он проверил. Может, кто на парад не явился. Да вдруг как хлопнет себя по лбу.
— Ба! — вскричал он. — А лягушки, а ужи, жуки, мотыльки, червяки-гусеницы, комарье всякое — куда девались? Почему не на параде?
Ворона ему в ответ с дерева прокаркала:
— Кар-р, кар-р! Котор-рые зар-робели, котор-рые попр-рятались под кор-рой, под кор-рнями.
Покачал головой Дед Мороз. Улыбнулся в усы и промолвил:
— Хорошо ли попряталась мелкота? Поглядеть надо.
А тут и первый снежок с неба пошел. Несмелый, неслышный.
Только было собрался Дед Мороз уходить — шапку надел, варежки — вдруг еще вспомнил: «А зайцы? Где зайцы? Куда запропастились?»
А зайки давно перед ним толкутся, ушами прядут. На Деда Мороза глазами косят. Удивляются: «Почему он нас не замечает?»
— Да вот мы, дедушка! Все здесь! — крикнули зайцы. Дед пригляделся, и правда — тут они. Шубки на них белые. На снегу-то и не разглядеть сразу.
— Вон как пострелы вырядились! — рассмеялся Дед Мороз. — Ну, добро. Марш по местам!
И бросились зайцы врассыпную. Кто куда.
Окончился зимний парад.
ВИТЯ ЗАВИДКИН И ЗЕЛЕНАЯ СТАРУХА
ИЛ мальчик Витя. Бывало, увидит он у кого что-нибудь и сразу вздыхает: «Эх! Мне бы!» Затрясется весь даже, нос у него побелеет — завидно.
Ребята его Завидкиным за это прозвали.
Вот играют однажды дети во дворе. И Витя с ними.
Вдруг видит он: какая-то старушка из-за угла пальцем его к себе манит. Подойди, мол, сюда. Подбежал к ней Витя и спрашивает:
— Вам чего, бабушка?
— Я к тебе пришла, — ответила она.
Витя смотрит на нее и удивляется: бабушка вся зеленая. Лицо у нее зеленое и глаза тоже. Платье, платок на голове и даже волосы не белые, как у всех старушек, а зеленые — космами торчат. Опирается старушка на зеленый посох, улыбается, зеленые зубы показывает.
— А мы с тобой родня, — сказала она. — Ты — Завидкин, а я — Зависть Зеленая.
— Никакой я не Завидкин, — обиделся Витя. — Это меня ребята так прозвали.
— Хорошо прозвали, — заулыбалась Зеленая Зависть. — Мне очень нравится.
В это время мимо проходила девочка с мороженым в руке. Витя уставился на девочку и проглотил слюнки.
Увидала это Зеленая Зависть, склонилась над Витей и зашептала:
— Завидно тебе, Витя? То-то… А вот если будешь дружить со мной, я тебе все добуду.
Витя обрадовался и говорит:
— Хочу мороженого.
Зависть Зеленая пощелкала зубами, подула губами, похлопала в ладоши, и, откуда ни возьмись, стаканчик мороженого у Вити в руках очутился.
Не успел он спасибо сказать, как захотелось ему футбольный мяч получить.
Старуха пощелкала зубами, подула губами, похлопала в ладоши, и футбольный мяч подкатился к ногам Вити. Такой же, как у ребят, даже лучше.
Не успел Витя спасибо сказать, видит: мальчик на велосипеде катается.
— Хочу вон такой велосипед! — крикнул Витя.
Зависть Зеленая пощелкала зубами, подула губами, похлопала в ладоши, и, словно из-под земли, вырос перед ним двухколесный велосипед. Витя и спасибо забыл сказать, захотелось ему и того, и другого, и третьего.
Старуха Зависть Зеленая ни в чем Вите не отказывает.
— Пожалуйста, — говорит, — бери, хватай! Я все могу!
Посмотрел Витя на ребят, а они игрой заняты — ничего не замечают.
— Бабушка! — взмолился он. — Сделай так, чтобы я на одни пятерки учился, лучшим вратарем на нашем дворе был, на баяне умел бы играть и разные вещи умел бы делать.
— Ишь ты, на баяне играть! Да, пожалуйста, играй себе на здоровье.
В руках у Вити очутился баян. Не успел он подумать, что бы ему такое сыграть, а баян сам играет. Да как играет!
— Это не то, бабушка, — сказал Витя. — Вот если бы я сам умел, понимаете?
Старуха как услыхала это — еще больше позеленела, головой затрясла, посохом застучала.
— Вон чего захотел! А я тебе, негоднику, уже пятерки в дневнике поставила.
— Пятерки! — обрадовался Витя.
Начал он вслух стихотворение читать, за которое двойку вчера получил. Но как лоб ни морщил, опять не вспомнил.
Рассердился тут Витя и говорит:
— На что мне такие пятерки! На что мне такая музыка! Я так не хочу!
