– Лиза, как ты понимаешь любовь? – глядя на меня в упор, спросила настоятельница. В её голосе не было привычной строгой нотки, напротив он казался каким-то новым, невероятно мягким, почти материнским, – я говорю о любви не к ближнему своему, не о братской любви по заветам Христа, а о той неотъемлемой части прекрасного чувства, как любовь между мужчиной и женщиной. Как ты её понимаешь, Лиза?

– Ну… – хотела сказать банальное, но потом задумалась. Как я понимаю такую любовь? Я лишь, знаю, что она есть. Редко, однако есть. Почему я так думаю? Потому что мне давно известны другие стороны. В школе девочки рассказывали всякое. Порно, стыдно, но я смотрела, мельком, но смотрела… Оля говорила о каких-то совсем других сторонах любви… Любовь между мальчиком и мальчиком, девочкой и девочкой, любовь между несколькими людьми… Всё это есть. Но есть и другое: робкий поцелуй, тепло соприкоснувшихся рук, нежный взгляд, единение, совместные мечты, забота, поддержка… Всё это тоже есть, но есть и другое. Что она хочет от меня услышать или что хочет рассказать? Я люблю его, пусть и не знаю имени, пусть видела всего два раза в жизни. Многие части любви доставляют удовольствие. Но любовь – это когда выше удовольствия.

– Ну, – повторила я снова, – не знаю. Правда, не знаю, матушка. Может, что-то божественное?

Наставница улыбнулась. Кажется, она так весь годовой запас улыбок со мной растеряет – их всего штучек пять.

– Лиза, ты хоть и говоришь, что не знаешь, а на деле попадаешь в самую точку. Да, ты права – любовь это одно из немногих явлений, что позволяет искренне почувствовать частичку Бога в другом человеке. Любовь – напоминание о том, что мы – часть чего-то высокого, возможность подняться над греховным миром. Но не стоит забывать, что от любого высокого к низкому всего один шаг.

Настоятельница осеклась и замолчала. Она уставилась куда-то поверх моей головы. О чём-то задумалась. Матушка Авдотья не произносила ни слова несколько минут. А потом, словно вернувшись обратно из своего транса, сказала:

–Приходил парень-студент. Расспрашивал про тебя у девочек. Мне они рассказали. Не знаю, что он хотел, но я попросила его больше сюда не пускать. Ты с ним общаешься? После школы встречаешься?

– Нет, – честно, глядя в глаза ответила я, – виделась только здесь, в центре. Я даже не знаю, как его зовут.

Матушка ничего не ответила. Опять молчание. Мне хотелось уйти, слишком всё было невыносимо. Но при этом в душе нарастала немыслимая радость. Он помнит обо мне, он ищет меня! А Оля говорит, что мальчики никогда ничего сами не делают! Я почему-то вдруг выпалила:

– А как его зовут?

В глазах настоятельницы появилась смесь гнева и строгости.

– Для тебя он должен остаться безымянным! Значит так, дитя моё, после школы – сразу в центр, не заставляй меня отправлять кого-то к тебе навстречу. Когда там у тебя свободное время? – матушка достала из стола бумажку с расписанием, – а! После музыки и перед латинским языком. Так вот, каждый день либо ко мне, либо к отцу Василию на беседу. Недельку походишь, а там посмотрим. Ты поняла меня? И ещё, я не очень хочу, чтобы ты продолжала общаться со своей подругой Ольгой. Запретить я тебе не могу, но она человек приходящий-уходящий, а со мной тебе ещё жить под одной крышей.

Я удручённо кивнула головой. «Личные беседы» одно из самых жестоких наказаний в нашем центре, как по мне. В зависимости от твоего проступка, с тобой ведётся долгий и нудный разговор о моральной стороне вопроса, читаются отрывки проповедей и библии. Кое-что заставляют заучивать. Но это полбеды, если бы это не было так невыносимо скучно. Вот я попала, и кто меня за язык тянул!

– Свободна, Лиза.

***

– Радуйся, тупая корова! Матушка Авдотья мне устроила взбучку! Но не думай, что я не знаю из-за кого всё произошло. Я тебе устрою, ты вообще пожалеешь о том, что твоя сраная болезнь недостаточно смертельна. Все девочки уже знают о том, кто у нас главная стукачка и крыса! Они ещё что-нибудь узнают, я тебе обещаю придумать что-нибудь интересненькое! А, вообще, я счастлива, Оксюша, что ты моя соседка и нам предстоит ещё столько чудесного совместного времени! Я богом клянусь, что тебе этого не забуду!

Ответа мне не было. Да он мне и не был нужен!

***

Не смотря на моё наказание, матушка Авдотья меня и несколько других девочек отпустила с усатым директором за подарками. Наверное, он долго её уговаривал, но как сказал сам директор, наш вклад в успех и финансовое благополучие центра «Благословение» велик, а потому даже наказание не должно быть помехой получить заслуженную награду. Доставляло мне удовольствие и то усердие, с каким травили Оксану. Ночью со стороны её кровати несколько раз слышала звуки, похожие на всхлипы. То ли ещё будет, моя дорогая!

Директор отвёз нас в торговый центр, в котором я была всего лишь во второй раз в жизни: первый раз мне так повезло, когда матушка водила нас в кино на какой-то фильм про космонавтов. Меня ещё тогда поразило величие и убранство места, во многом не хуже, чем соборы, только без атрибутики и как-то суетно.

Мне подарили смартфон, недорогой, но с большим экраном. Интернет директор побоялся подключать и этот вопрос мне придётся решать самой. Ничего страшного, ведь у меня есть Оля. Я предвкушала новый мир на экране смартфона. Выпуски блогера Олежки, интересные сайты, игры, и, кто знает, может, общение с тем студентом-писателем. Беспокоил меня только один вопрос, как утаить телефон от матушки Авдотьи и её верной стукачки Оксаны. Ничего, что-нибудь придумаю.

После подарков, директор накормил нас вкусной едой из Макдональдса. Какое там прекрасное мороженое! Матушка Авдотья запрещала нам есть где-то кроме нашей трапезной и школьной столовой, да и личных денег у нас почти никогда не было. Впрочем, несколько раз меня угощали одноклассницы и Оля, поэтому я не понаслышке знаю вкус фаст-фуда!

Потом директор отвёз нас в центр, а мне по секрету сказал, что завтра будет ещё один сюрприз после школы для меня. С матушкой Авдотье он уже договорился. В тот день я засыпала по-настоящему счастливой. Поскорее бы пришла Оля, так хочется всё ей рассказать!

***

Чёрный подъезд с лестницей неумолимо поглотил меня в себя. Ступени отрисовывались чётко, но я не знала, куда они ведут. Горизонт потерялся. На моём плече лежала мягкая рука директора, он тихо подсказывал маршрут. Кругом сумрак неизвестности. В конце любого пути есть награда, моя награда ждала меня за двумя дверьми, притворяющимися бронзовыми с номер «V». Дверь легко поддалась, не уверена, что с другой стороны, она также просто откроется. Усатый директор вселял покой. Сняла ботинки. Пригласили в комнату. Хорошая квартира, просторная, с интересным убранством. В комнате было двое мужчин, они встретили меня с улыбкой, с каким-то трепетом в глазах, будто для них я была святыней. Мне стало страшно. Один из незнакомцев предложил мне вина. Я отказалась. Настойчивее. Отказ. Ещё нажим, едва заметный, но который по силе способен порвать стальной канат. Бокал с алой, как вина человека, жидкостью. Пахло розами и тяжёлым мужским ароматом, пробивающим нежный запах. Я сделала глоток и почувствовала вкус тоскливой боли, уводящей в пленительное царство, царство где есть всё, кроме любви. Я узнала этих двух мужчин, они были на конференции – главные спонсоры нашего центра «Благословление». Они хорошо знали меня. Наверное, лучше, чем я сама себя в определённых моментах. Их глаза просверливали меня насквозь, разбивая на молекулы. От меня ничего не осталось. Нет, я не знала их, не знала и мужчину с забавными усами. Они навсегда останутся для меня безликими. Ни имён, не фамилий, ни сути. А как зовут того студента-филолога? Наверное, прекрасное имя.

Я отпила ещё вина: уже сама. В бокале осталась половина. Незнакомцы о чём-то весело болтали со мной и друг с другом. Я чувствовала, как они ко мне подбираются, хищным зверьём с добрыми глазами. Розами больше не пахло, лишь один тяжёлый мужской запах. Нечто осело каплями в моём стакане. Мне было страшно. Нет, уже нет. Тело расползлось ватой, и я обмякла, раскидав рыжие волосы по дивану. Кто-то их принялся гладить…