Я где-то слышала, что если искренне чего-то хотеть, то желание может исполниться, главное, верить. Но всегда нужно быть осторожным со своими желаниями и грёзами, они могу привести, неизвестно куда. Может, даже в ад.

Он появился в нашем центре «Благословение» опять. Я случайно наткнулась на него в коридоре. Он куда-то шёл, держа в руках целую стопку бумаг. Написал какую-то книгу? Парень заметил меня и помахал мне рукой. Я смущённо ответила тем же. Краснота обожгла моё лицо, но предательские веснушки не скрыть за этим цветом.

– Привет, – бросил он мне, – мило выглядишь.

Я засмущалась ещё сильнее. Прекрати, Лиза, сейчас или никогда.

– Привет, ты тоже, – эти слова стоили мне всех душевных сил.

– Напомни, как тебя зовут?

– Лиза, а те…

– Слушай, Лиза, поможешь? Я ищу вашу настоятельницу, она должна мне поставить подписи за практику. Я у вас тут уже минут десять блуждаю. Не подскажешь, где кабинет?

Я робко кивнула. Как же тебя зовут? Нужно всё брать в свои руки, по заветам Оли. Но моя подруга такая красивая… могу ли я ему нравиться? Смотрит.

– Веди меня, Лиза.

И я его повела. Я взяла его за руку и увлекла за собой. Он почувствовал небольшую растерянность, но поддался. Теперь он полностью в моей власти. Мы шли к кабинету матушки Авдотьи, и я чувствовала жар его руки. Я не отпускала, он не отпускал. Когда мы дошли до нужных дверей, я, наконец-то, посмотрела ему в глаза и быстро поцеловала в губы. Не так, как рассказывала мне Оля, а кротко, почти молниеносно, но с чувством, как мать целует сына, такой поцелуй, который я никогда в своей жизни не испытывала. Он не отстранил меня, лишь недоумённо посмотрел и тихо сказал:

– Ты чего?

Слишком тихо.

– Ничего, – бросила я, и убежала прочь. Но я чувствовала его взгляд на своей спине, я чувствовала, что он неотрывно смотрит на меня. Я ему понравилась?

Ад

«Вы считаете, что в место, которое называется адом попадают после смерти? Такое, своего рода, отложенное наказание? Но вы в этом очень сильно заблуждаетесь, ведь своим неверием, своей похотью, глупостью вы отвергаете Христа, и ад для вас начинается на земле. Уныние, агрессия, скорбь, зависть, прелюбодеяние – разве не это отражение ада в вас самих? Разве не это, сопровождает вас в быту и ваших потерянных жизнях? Тот, кто честен с Богом, честен и сам с собой. Тому награда благодать в пребывании на грешной земле. Современный человек слишком часто пытается кого-то обмануть. Он притворяется в своём неведении о том, что люди сами себе ад…»

А разве другой человек не может превратить твою жизнь в ад?

Вскоре я отправилась на конференцию. Плохо помню своё выступление, но вроде бы всем понравилось. Директор особенно весело шевелил своими усами. Матушка Авдотья улыбалась, а её улыбка кое-чего, да стоит. Вообще, первый год, как я попала в приют, у меня она вызывала какой-то страх. Когда матушка Авдотья на тебя смотрит, складывается впечатление, что ты в чём-то провинился. Как на иконах: вечно осуждающий взгляд. С другой стороны, отец Василий говорит, что невиновных нет, даже Христос делал некоторые вещи, вполне попадающие под понятие «грех», но всегда стоит рассматривать как делалось и для чего. Добро к ближнему – есть высшее благо, и на пути к нему можно немножечко противоречить букве божьего закона. Я не до конца понимаю, о чём говорит отец Василий, но внимательно запоминаю всё, слово в слово. Потом может пригодиться.

Детей, участвующих в выступлении перед благотворителями, очень вкусно накормили. Никогда в своей жизни не ела такой чудесный шоколадный торт! Ещё были тарталетки с клубникой, но их почти все съела Оксана. Куда же ей! Она и так жирная! Но взрослые смотрели и умилялись.

После еды меня и ещё двух девочек помладше усатый директор подозвал к себе и отдельно принёс свои благодарности. Он выразил уверенность, что благодаря нам всё получилось. Приятно! А ещё он, забавно шевеля усами, спросил у нас, какой мы хотим подарок. Мы все начали отнекиваться, но директор настоял. Девчушки попросили какую-то ерунду, а я робко, не надеясь на успех, попросила себе хотя бы какой-нибудь дешёвый смартфон.

– Смартфон? – задумчиво переспросил директор, – что же, это можно. Только если ты пообещаешь, как следует его спрятать от матушки Авдотьи. Пусть будет нашей маленькой тайной.

Я весело кивнула в ответ, забыв о том, что от настоятельницы почти невозможно ничего утаить.

***

После конференции я засыпала с приятными мыслями. Директор не сказал, когда подарит телефон, но такие серьёзные дяденьки с такими солидными усами не могут врать. Значит, скоро я смогу зарегистрироваться в соцсетях, смотреть блогера Олежку, может, даже найду этого студента-писателя.

– Эх! – от счастья я невольно выдохнула вслух. Прислушалась. Оксана не спала, ведь её дыхание было тише обычного.

– А я знаю, о чём ты думаешь, – неожиданно заговорила соседка. Она редко со мной говорила, я ей сразу дала почувствовать мой недоброжелательный настрой, – да, я знаю. Я знаю, Лиза. Ты зря такое делаешь.

– Ты о чём?

– О том, – она кашлянула, – я всё видела. Как ты поцеловала парня, того, что у нас проводил игру. Видела я. Дурочка ты, Лиза. Теперь тебя дьявол в ад за грехи заберёт!

– Чего ты мелешь? Он скорее тебя в ад заберёт, за то, что ты так много ешь! – я чувствовала, как жар обволакивает меня в холодной ночи. Соседка был спокойна, как голос мёртвых.

– Можешь насмехаться надо мной, сколько угодно, но ты делаешь неправильные вещи. Я просто хочу достучаться до тебя, ведь я надеюсь, что твоё благоразумие восторжествует, иначе…

– Что иначе? Ты наябедничаешь?

– Если будет необходимо. Я хочу спасти твою душу. В каждом парне кроется адское начало и желание, а ты, Лиза, ещё и провоцируешь его на это.

– Послушай, тебя и так все ненавидят. Зачем наживать ещё проблем? Все девочки только и ждут, когда ты, наконец, умрёшь от своей болезни! Что? Ты не слышала, как про тебя говорят? Это я к тебе ещё терпимо отношусь, лучше не ссориться с последним человеком, который хотя бы с тобой иногда общается.

Произнесла все эти слова я в горячем запале, не до конца понимая, что говорю. Слишком высокая температура, будто ад уже бродит где-то здесь. Тихая ночь.

– Я всё сказала, – равнодушно процедила Оксана, – если ты продолжишь думать о блуде, я расскажу всё матушке.

– Интересно, – хмыкнула я, – как ты это определишь? Залезешь мне в голову?

– Определю, не волнуйся.

– Знаешь, я мечтаю, чтобы однажды утром я проснулась, а ты – нет. Ты – ужасная, Оксана. Но самое ужасное, что ты – никому не нужна, обуза для всех, а толку от тебя никакого, один вред.

В комнате после этих слов повис молчаливый мрак, наполнивший пространство до самых первых лучей неприветливого осеннего солнца. Мрачная тишина, поглотившая в себя отвратительное сопение моей соседки Оксаны.

***

Через несколько дней матушка Авдотья вызвала меня на разговор. Редко бывает, что в её кабинет дети ходят по радостному поводу. Многие из центра боялись этого момента, хотя в помещении не было ничего страшного: стол, как стол, книги, мебель, разнообразные кресты и образа, причудливые цветовые тона и в углу размером с ребёнка статуя Иисуса Христа. «Подарок от благодарной ученицы, учившейся в нашем центре», – с гордостью рассказывала про него матушка Авдотья. В общем-то, окружение кабинета, как и сама настоятельница, не располагали ни к чему страшному: вокруг всё покойное и благодатное… однако, ты всё равно чувствовал себя, если не на страшном суде, то, по крайней мере, в его преддверии.

– Присаживайся, Лиза, – пригласила меня матушка Авдотья, – у меня к тебе будет серьёзный разговор.

По спине пробежала холодная дрожь. Всё-таки эта сучка, прости отец всемогущий, выложила настоятельнице. Ну ничего, у нас стукачей никто не любит, она ещё попляшет, после того, как я всё расскажу девочкам.