— Ого. Разве это не чудесно? — прошептал Финн, в его глазах отражались восхитительные цвета.
Оранжевые, розовые и сиреневые облака растянулись по небу.
— Идеально, — ответила я. — Не смотри прямо на солнце, испортишь глаза.
Он улыбнулся, повернулся ко мне и подошел ближе.
— Твоё лицо. Оно светится.
Я засмеялась и оттолкнула его.
— Я же сказала, не смотри на солнце.
Он засмеялся и несколько раз сильно зажмурил глаза. После чего повернулся ко мне, выражение его лица стало невозмутимым.
— Слушай, Эби. Могу я задать тебе серьёзный вопрос? — прошептал он.
— Конечно, — я сглотнула.
Внутри у меня всё перевернулось от его близости.
— Если меня когда-нибудь укусит одно из тех существ, я хочу, чтобы меня пристрелила именно ты.
— Ты серьёзно? Я не буду в тебя стрелять, Финн.
— А я думал, что тебе нравлюсь, — сказал он печально.
— Ты мне нравишься, и в этом-то вся проблема. Поэтому если тебя укусят, я позволю дяде Фрэнку пристрелить тебя.
— Я бы пристрелил тебя, если бы тебя укусили, — сказал он, вскинув одну бровь.
— Даже не думай, — фыркнула я.
— Почему нет? — спросил он, пожимая плечами.
— Потому что я видела, как ты промазал несколько раз с близкого расстояния. Я бы хотела получить точный выстрел. Один выстрел. И я бы хотела умереть так, чтобы все мои конечности остались на месте.
Он вздохнул, усмехнулся и покачал головой.
— Эй, я вообще-то стрелял в темноте. Ну да ладно. Если нас укусят, Фрэнк пристрелит нас, если мы мутируем.
— Договорились, — сказала я, протянув ему руку.
Он взял ее и пожал.
— Теперь надо удостовериться, что дядя Фрэнк не против.
Он всё ещё держал мою руку в своей огромной руке, хотя мы уже не пожимали их.
— А может они придумают противоядие раньше, чем нас укусят. Тогда никому не придется умирать, — я подмигнула ему.
— Было бы классно, — сказал он и снова повернулся к окну, чтобы посмотреть на солнце, но так и не выпустил мою руку.
Раньше мы часто касались друг друга, боролись вместе, и множество раз держались за руки, но в этот раз всё было иначе. Я никогда не замечала раньше, какой хрупкой казалась моя рука по сравнению с его. И я практически чувствовала, как между нами пробежало электричество. Мое сердце пропустило удар.
Помолчав какое-то время, он продолжил:
— Потому что… мне бы хотелось какое-то время пожить на поверхности. И может быть… со временем… завести семью.
Я почувствовала на себе его взгляд, но когда искоса поглядела на него, он опять перевёл взгляд на окно. Он больше не оглянулся на меня, но я была готова поклясться, что видела, как уголки его губ приподнялись.
Прежде чем я смогла обдумать, что только что произошло, папа созвал всех на очередное собрание, и момент с Финном был упущен.
— Мы практически не спали, но думаю, нам следует двигаться дальше. Я говорил, что ночью путешествовать легче, но всё, что, как мы думали, знаем до настоящего момента, изменилось. Нам нужно как можно скорее выбраться из этого города и направиться в горы, на северо-восток.
Мы все согласились и тут же стали собирать вещи. Мы все отчаянно хотели выбраться из этой чертовой дыры.
Дядя Фрэнк с папой вышли наружу, желая оценить обстановку до того, как мы отправимся в путь. Был день, поэтому нам следовало быть предельно осторожными. Они вернулись через десять минут, а тут же быстро и тихо вывели нас из здания. Солнце было прекрасно, но оно также было жарким и мучительным для тех, кто путешествовал под его неусыпным оком. Особенно для нас, так как мы уже в течение десятка лет не чувствовали не себе его горячих поцелуев и не видели его ослепляющего великолепия.
Защитный костюм не очень-то спасал. Мне казалось, что я медленно поджариваюсь на вертеле.
Земля была покрыта пылью и пеплом, и от каждого нашего шага коричнево-черные облака вздымались в воздух. Сейчас я особенно оценила противогазы. Никто не знал, что мы могли сейчас вдохнуть.
Через несколько часов пути я начала испытывать дурноту. Лицо и лёгкие были словно в огне и вот-вот взорвутся. Жара делала своё дело, и я начала беспокоиться о дедушке и бабушке. Я оглянулась на бабушку и заметила, что она ссутулилась и плелась в хвосте. Но дедушка уже подошёл к ней и обхватил руками. Даже мамино лицо было красным и возбужденным. Мы уже все начали чувствовать недомогание.
— Папа, — тихо сказала я.
Он остановился и повернулся, но прежде чем я успела что-либо сказать, вокруг нас раздалось ужасное рычание. Именно это рычание не давало нам спать всю ночь. За нами шли около десяти Арви.
Миссис Хэтч закричала и побежала в противоположном направлении. Но вдруг резко остановилась и снова начала кричать. Арви окружили нас со всех сторон.
В свете дня они выглядели ещё более ужасно. Я заметила, что они оставались в тени зданий.
— Помните, чему я вас учил! — закричал дядя Фрэнк.
Мы образовали плотное кольцо и повернулись лицами к Арви. Таким образом, мы не подстрелим кого-то из своих и будем защищены со всех сторон. Бабушка, Лили и Чарли оказались в центре, и им было дозволено стрелять, только если кольцо будет прорвано.
Я быстро загнала патрон в патронник, и услышала, что все остальные сделали то же самое.
— Снимаем предохранители, — закричал дядя Фрэнк. — Не бойтесь стрелять. Помните, что они убьют вас, если вы не убьёте их первыми.
— Эби, пожалуйста, будь осторожна, — прошептала мама. Она стояла рядом со мной и была в ужасе. Её рука дрожала вместе с пистолетом.
— Не беспокойся за меня. А вот я за тебя беспокоюсь. Если у тебя закончатся патроны, вставай мне за спину. Я прикрою тебя.
Папа подошёл и, встав рядом со мной, взял маму за руку и прошептал ей что-то на ухо.
— Я тоже тебя люблю, Стивен, — всхлипнула она.
Моё сердце разрывалось от её плача.
— Что бы ни случилось, я люблю вас обеих всем сердцем, — прошептал папа.
— Я тоже тебя люблю, папа, — ответила я, не отводя глаз от приближающейся опасности.
— У тебя все получится, дорогая, — кивнул он.
— Я знаю, — сказала я, улыбнувшись, но внутри меня всё сжималось от ужаса.
— Вот это моя девочка, — сказал он.
Я повернулась к Финну, который стоял по другую сторону от меня. Он улыбнулся мне и кивнул, я улыбнулась и кивнула ему в ответ. Именно здесь было самое безопасное и самое лучшее место для меня. Между двумя мужчинами, которым я доверяла… и которых любила.
По мере того, как Арви приближались, создавалось впечатление, что они даже общаются между собой, хотя они и не разговаривали. Впереди шёл один Арви, который, казалось, делал какие-то странные жесты головой и хрюкал. Остальные как будто отвечали и двигались в том же направлении.
Странно. Они придумали свой собственный язык.
— Папа? — сказала я, не отводя от них взгляд.
— Да? — ответил он.
— Ты наблюдаешь? Такое чувство, что они взаимодействуют, — сказала я.
— Похоже на то, — сказал он растерянно.
Значит, он тоже это заметил. Осознание того, что они могут общаться друг с другом, ещё больше выбивало из колеи. Было похоже, что они разговаривают на другом языке и планируют нашу казнь.
— Приготовились, — закричал дядя Фрэнк. — По моей команде, стреляем. Цельтесь в голову или сердце. Помните, что они без колебания убьют вас.
Все прицелились, и вдруг один из Арви застыл. Ни один из них не сделал ни шага, они выглядели сбитыми с толку. Они начали шипеть и рычать, а затем некоторые из них закричали и бросились прочь.
— Что за чёрт? — выпалила я.
— Может быть, они не хотят быть подстреленными, — сказал дедушка.
— Я так не думаю, — сказал дядя Фрэнк. Я бросила быстрый взгляд на папу, но он лишь пожал плечами. — Вы слышите это? — громко сказал дядя Фрэнк.
Я напрягла слух, но не смогла уловить ничего кроме криков чёртовых Арви. Их осталось только двое. Один из них, тот, что был на вожака, стоял прямо перед нами. Его белые глаза сверкали. Мы стояли точно статуи и были готовы стрелять.
