Я снова услышала, как папа попросил человека уйти. Но тот не затыкался.

— Стивен, — громко вскрикнула мама.

Бам! Бам!

Мама закричала. Папа быстро запрыгнул в пикап и резко выехал на дорогу, заскрипели шины. Я помню, как обернулась и увидела лежащее на земле тело того человека. Он не двигался. Мама сказала, что он уснул, но я знала, что это не правда.

Громкое тарахтение пикапа продолжалось много часов, солнце уже начало садиться, когда мы выехали на длинную грязную дорогу. На ней было много кочек, и я была рада, когда мы, наконец, остановились посреди небольшого поля. Поле было окружено огромными деревьями, которые скрывали нас. Папа выпустил нас, затем наших попутчиков, разгрузил пикап и отогнал его к деревьям.

Я заметила, что там, куда уехал папа, было припарковано несколько таких же старых автомобилей. Небольшая группа людей направилась к нам. Кто-то из них был мне знаком, кто-то нет. Казалось, что мой папа руководил ими.

Когда мы прибыли на место назначения, мужчины открыли огромную круглую дверь в земле, и каждый начал спускаться вниз.

Я помню, как мама сказала мне посмотреть на небо. Оно было прекрасного темно-малинового цвета с яркими оранжевыми и желтыми полосами. По ее щеке скатилась слеза, когда она повернулась ко мне и сказала мне крепко держать ее за шею. После чего мы спустились в темноту.

Последним зашел мой папа, и перед тем как спуститься, он запечатал дверь и запер нас внутри. Это был последний раз, когда мы видели небо, деревья и траву. Но я была тогда ребенком и не понимала этого; теперь мы были отделены от всего того сумасшествия, которое вот-вот должно было обрушиться на землю. И мы должны были быстро адаптироваться к жизни в этой крошечной дыре и во всем ее огромном пространстве. 

Мой папа был одним из тех сумасшедших участников движения «В ожидании конца света», но он также был ученым в отделе гелиофизики НАСА, пока не вышел на пенсию. Он входил в команду, которая изучала солнце, его влияние на Землю и солнечную систему.

Вместе со своей командой он выдвинул теорию о том, что в ближайшие годы солнечные вспышки будут очень активны и будут угрожать Земле. Также, согласно их теории, некоторые солнечные бури будут настолько колоссальны, а выброс коронального вещества настолько мощным, что спутники отключатся, а электросети по всему миру выйдут из строя. Мой папа знал, что без рабочей электросети, начнут происходить ужасные вещи.

Именно тогда и началась подготовка.

Так неусыпный контроль моего папы вкупе с деньгами инвесторов спас нам жизнь.

Подземный бункер, который был назван приютом, стал тем местом, где я выросла. В нашем приюте проживало всего пятнадцать человек. Наши семьи вместе покупали и обновляли шахтную пусковую установку, которая помогала нам выживать. В приюте было десять уровней, каждый из которых был предназначен для своих целей.

На первом уровне располагались аппаратная, которая питала электричеством приют, а также госпиталь.

На втором уровне была кухня и обеденные зоны. К счастью, мой папа все заранее спланировал, и у нас было достаточно еды — сухих продуктов и консервов — которые могли бы храниться приблизительно пятнадцать лет.

На третьем уровне у нас проходили встречи, конференции, а дети посещали занятия.

Уровни с четвертого по восьмой были заняты жилыми помещениями. На каждом уровне было по две спальни и одна ванная.

Воду мы качали из подземного колодца, который находился практически под бункером, и не был заражен радиацией. Во время строительства была даже установлена новейшая и обширная система канализации. Она была снабжена электрическими моторами и ручными насосами для сбрасывания отходов.

Папа удостоверился в том, чтобы у нас были все самые современные технологии, которые смогли бы поддерживать наш приют без энергии электросетей. У нас были самые лучшие системы фильтрации воздуха, которые защищали нас от ядерной, биологической и химической угроз. Мы использовали генераторы, солнечную энергию и энергию ветра; все это давало нам достаточно электричества, для работы приюта. Мы также запасали энергию, которая генерировалась, когда мы использовали тренажеры в аппаратной. Потребление энергии строго отслеживалось, так как ее было трудно добывать. Все четко следовали внутренним правилам, так как это был вопрос жизни и смерти.

Девятый уровень бункера был моим самым любимым. Там было много пространства, и его дизайн должен был напоминать парк. Потолок был расписан профессионалами и выглядел как голубое небо. Половину парка занимало большое желтое солнце, голубое небо и пушистые облака. На другой половине был нарисован прекрасный закат в пастельных тонах, для изображения которого были использованы фиолетовые, розовые, приглушенные желтые и мягкие оранжевые цвета. Иногда я забывалась и долго смотрела на потолок, пытаясь представить настоящее небо.

Яркие цвета в отдельных местах парка имитировали естественный свет, что должно было улучшать наше настроение, но в некоторые дни это не работало.

Под большим искусственным деревом на зеленом газоне, напоминающем траву, располагалось несколько столов для пикника. Газон уже износился, и в нем образовались дыры. Еще там даже была маленькая детская площадка с городком и песочницей, где мы играли, когда были младше. К сожалению, это даже близко не было похоже на настоящие парки наверху, но нам было этого достаточно, пока мы росли. Сейчас же я мечтала о прохладном бризе, который бы пускал мурашки по моей коже и шептал мне на ухо. Я скучала по ветру, солнцу, и их тёплых поцелуях на моём лице.

На последнем десятом уровне нашего бункера мы тренировались. Именно здесь каждый из нас в обязательном порядке учился обращению с оружием и техникам выживания.

В приюте был свод правил, они были строгими и помогали слаженно управлять приютом. У каждого была своя роль в выполнении повседневных функций.

В приюте проживало шесть семей. В моей семье было три человека. Я, папа и мама.

Вторая семья включала моего дядю Фрэнка, его жену Сэнди и их дочь Лили, которой сейчас было четырнадцать. Дядя Фрэнк был генералом морской пехоты и учил нас техникам выживания и обращению с оружием. Нас учили обращаться с абсолютно разными видами оружия — включая старые проверенные варианты — мы стреляли из лука, учились точно метать ножи и с высокой точностью поражать мишени с расстояния не менее двадцати метров. Нас также учили рукопашному бою, поэтому мы могли серьезно надрать кому-нибудь задницу, если это требовалось.

Наше обучение должно было подготовить нас к восстановлению жизни на поверхности. Мы должны были уметь драться в случае, если бы появились другие выжившие и постарались бы отобрать у нас то, что мы с таким трудом наработали.

Другой семьей были Финн Армстронг и его мать, Аня. Аня в двадцать с чем-то лет переехала из России в Америку. Она поступила в колледж, чтобы стать учителем, и там познакомилась с папой Финна. Когда он узнал, что она беременна, он бросил ее. Аня была очень сильной, целеустремленной женщиной и очень строгим учителем. Она позаботилась о том, чтобы все дети в приюте умели читать и писать. По мере того, как мы взрослели, она давала нам задания, которые развивали нашу сообразительность. Финну было девятнадцать, и он был моим лучшим другом.

Среди наших жителей были также врачи, Джей и Лиза Бэнкс. Они следили, чтобы каждый из нас был здоров и счастлив. Ну, настолько насколько вообще можно было быть счастливым под землей без солнца. Бэнксы были афроамериканцами, но цвет их кожи не имел для нас никакого значения. Они были неотъемлемой частью нашей новой семьи.

Были ещё Хэтчи. Том Хэтч и его жена Мей были родом из Китая. Оба имели очень хорошее образование в сфере ботаники и траволечения. Они познакомились в колледже, и у них был ребенок, Чарли, которому сейчас было пятнадцать. Хэтчи занимались садом, который располагался в угловой части бункера на девятом уровне, напротив парка.