– Может, тебе купить самозаписывающую тетрадь? – предложила я, потому что если он не очнется к учебе, у него не будет ни одного конспекта. Конечно, это не панацея – запись в них шла нечетко, особенно если профессор не отличался хорошей дикцией, и к тому же собирала все подряд – вплоть до болтовни других студентов. Но все же.

– Да ну, ее заряжать каждый день.

Я пожала плечами и взяла себе парочку – для домашних заданий. Лекции я как-нибудь напишу сама. Для меня заряжать амулеты не проблема, но многих это просто выматывает.

– По мороженому? – предложила я, потому что Вадю самого было бы неплохо зарядить – идет, спотыкается, весь какой-то вялый.

Мы остановились возле киоска, и я вручила ему бледно-желтый пломбир. Он лизнул и скривился – именно такой реакции я ждала.

– Что за гадость!

Я хмыкнула и понюхала свою порцию. В принципе, это как оливки – нужно притерпеться, чтобы понравилось, зато, когда понравится – становится очень вкусно (особенно учитывая их стоимость – не каждый мог позволить себе хотя бы баночку).

– Сырное мороженое, очень модно.

– И очень странно. Хочешь мою порцию?

Я выразительно постучала по часам со счетчиком калорий. Утренние бриоши и без того съели треть нормы, если можно так сказать о булочках.

Вадя заозирался, видимо, в поисках мусорки, не нашел и с обреченной миной укусил вафлю.

– Сейчас сыр в тренде. Сырные пироги. И сырные печенья. И сырные пирожные.

– Что за сырное безумие? – спросил Вадя и сам же и ответил: – Ах, да. Надои. Видимо, у них получилось.

– Что? – я упустила его мысль.

– Ну, кафедра Зоомагии вывела новую молочную породу. Помнишь, нам говорили в прошлом семестре.

Видимо, это не казалось важной информацией. А может, Вадя услышал это не на лекциях, а где-то в другом месте – с него станется перепутать.

Он, кажется, притерпелся, а может, просто задумался, и незаметно для себя съел половину пломбира. Мы шли мимо маленького городского пруда, где плавали розовые и нежно-голубые лебеди. Обожемой, и сюда добралось это сумасшествие. Или это тоже кафедра Зоомагии постаралась? Возможно, но скорее все же это блажь его императорского величества Феодора. С него станется приказать перекрасить птиц – учитывая, что и мода на уши пошла из дворца.

– Не передумала насчет работы? – внезапно спросил Вадя.

В вопросе мне померещилась надежда. Ну, здравствуйте. Мы это, вообще-то, уже обсуждали.

– Ты против? – я подняла бровь.

Потому что если он против, я… Что – я? Передумаю? Нет уж.

– М…

Будем думать, что это означает «не против».

Мы оказались у библиотеки аккурат, когда кончилось мороженое. Я бросила остатки вафельного стаканчика голубям на газоне, а Вадя затолкал свой в рот и неразборчиво прошепелявил:

– Мне надо взять… учебники, – он остановился у широкой лестницы, ведущей в основательное двухэтажное здание белого кирпича.

– Мы же взяли их еще весной.

– Мне надо… я не все взял, – он слегка покраснел. Врет? Что? – Не жди меня. Увидимся завтра в Академии.

Он поспешно, не успела я и рта открыть, взбежал по ступеням, въехав сумкой по периллам, и скрылся в темноте за дверью.

Что?

Что это было?

***

Первая лекция в первый учебный день ежегодно была посвящена технике магической безопасности.

«… Не колдуйте в состоянии измененного сознания. Не занимайтесь преобразованием в газы и жидкости. Не используйте незнакомые чары. Не колдуйте на законсервированных территориях. Избегайте зон повышенной магической радиации…»

Больше сотни правил, и мы их давно знаем наизусть – через неделю традиционно будет тест, и на практические занятия будут допущены только те, кто правильно перечислит ВСЕ пункты.

Профессор постучал ручкой по столу, особенно акцентируя внимание на своем любимом правиле: «Запрещается самостоятельно практиковать магию до наступления магического совершеннолетия».

– Особое внимание, первокурсники высшей ступени, вы любите путать юридическое и магическое совершеннолетие! – профессор повысил голос. Это тоже повторялось из года в год. – Если вам уже продают пиво и недвижимость, это еще не значит, что вы можете разбрасываться чарами без контроля уполномоченных лиц. До двадцати одного года ваша магия нестабильна, и за вашу магическую жизнь и ее безопасность отвечают опекуны и преподаватели!

Никто особо не слушал, многие, не таясь, болтали, и, конечно, никто ничего не записывал – у всех имелся перечень правил безопасности еще с первого курса, а у кого не имелся – он был вывешен на стенде возле расписания.

Я хмыкнула, разглядывая актовый зал, пестрый, как новогодняя елка, и повернулась к Ваде.

Вадя что-то выводил в тетради с очень сосредоточенным лицом.

И что он там конспектирует, очень интересно знать? Я заглянула через его локоть – но вместо правил магической безопасности там было что-то невообразимое. Ровный ковер одних и тех же повторяющихся букв.

«Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис Лис…»

И так раз триста.

Он спятил. Точно спятил. Что это за ерунда? Что происходит в его голове?

– Что за Лис?

Вадя резко отодвинул тетрадь и перевернул страницу.

– Никто, – поспешно и невпопад сказал он и принялся старательно записывать правило сорок четыре: «Не колдуйте под водой без специальной подготовки».

Ага, значит, Лис – это человек.

Интересно. Я никого с таким именем – или прозвищем – не знала. Если только – ну, конечно, наверняка его новый знакомый откуда-то с практики. Может даже… дикий. Это многое объясняло.

– Кто такой Лис, Вадя? – шепотом просила я, но он сделал вид, что безумно увлечен лекцией. – Ты что, влюбился в него?

– Что? – Вадя дернулся и уставился на меня. Его аж перекосило от негодования. – По-твоему, я влюбился в мужчину?!

Я пожала плечами. Откуда я знаю. После меня у него никого не было. Может, поэтому и не было, что вкусы у него, как при французском дворе.

Вадя возмущенно захлопнул тетрадь и уставился в окно.

Я тоже раздраженно отвернулась. Надо же, какие мы таинственные и неприступные. Не очень-то и хотелось.

Приемная была просторной и светлой, несмотря на то, что окна были наглухо занавешаны плотными шторами. У стен лепились мягкие стулья для ожидающих, а у обеих сторон от широкой двустворчатой двери с внушительными логотипами ОМП располагались два массивных стола. На вид они были сделаны из дерева, но я знала – они абсолютно пуле- и магие-непробиваемы. Занят был только один из них.

Маленькая немолодая женщина с сухим невыразительным лицом подняла на меня взгляд, и ее куцые брови уползли под пышную челку и затерялись там навеки вечные.

– Добрый день, – я формально улыбнулась и села на стул для посетителей. Обо мне уже должны были доложить, и видимо, сделали это, минуя секретаршу.

– Рина? Ты что-то хотела?

Моя улыбка скисла.

Тетя Жанна была близкой подругой моей матери еще с замшелых времен существования Московской Академии. И, как бы мне это не было неприятно, личного и абсолютно предвзятого отношения тут никак не избежать.

Когда-то она тоже была целителем, но, как и многие другие, кому приходилось работать на территориях с повышенной маградиацией, в значительной мере утратила свои способности.

– Да, – сказала я и перевела взгляд на дверь.

Почти сразу на ее столе ожил коммуникатор, и меня пригласили в кабинет.

***

От взгляда льдисто-голубых глаз Талия Джонаса, Главы Органов Магического Правопорядка Возрожденной Империи, начинали дрожать самые стойкие, самые жесткие и самые бесстрашные генералы. Крысы из консервов и окраин Вавилона выдавали самые потаенные секреты и сдавали своих нечистых на руку друзей, а дикие, бывало, начинали орать от ужаса, сходили с ума и умирали на месте.

От взгляда льдисто-голубых глаз Талия Джонаса, Главы Органов Магического Правопорядка Возрожденной Империи, я и сама была готова умереть на месте. Но отнюдь не от ужаса.