Еще одна долгая пауза.

Кас начал фразу заново, более хрипло:

— Ночь была холодная, так что мне пришлось ходить до рассвета. То есть, после того, как она меня выгнала. Мне пришлось ходить, чтобы не замерзнуть. Я гулял до рассвета, так что у меня было много времени на раздумья. Как я сказал, были эти волны… переживаний, неуверенности… сомнений в том, стоишь ли ты чего-то и… чувства, что… ты… не заслуживаешь…

Его голос снова затих.

Дин испытывал такую ярость в адрес второй девушки, что ему пришлось сосредоточиться на размеренном дыхании.

— В общем, после того второго раза я подумал, что может быть, мне не стоит этого делать, — закончил Кас.

Заговорить оказалось ужасно тяжело. Дину пришлось прочистить горло.

— Делать что? Заниматься сексом?

— Да, и в более общем смысле не стоит испытывать человеческих удовольствий, может быть? Я подумал… может, мне здесь не место? В смысле, как человеку? Или это все еще мое наказание? Или у меня просто не получается быть человеком? Я не способен выполнять функции так, как их выполнял бы человек? Некомпетентен? Я не знал точно. Но я решил после этого больше не иметь дела с женщинами. Или с мужчинами. — Кас помолчал, потом добавил: — Дин… я так ценю то, что могу доставлять тебе удовольствие. После того, как я столько времени смотрел на твои страдания, мне ничего больше не хочется. И тебе не нужно делать ничего в ответ. Правда.

Он умолк, и Дин обнял его так крепко, как мог.

— Дин? — сказал Кас придушенно.

— Да, — отозвался Дин, пытаясь собраться с мыслями.

— Мне нечем дышать.

— Ой. Прости. — Дин заставил себя расслабить руки. — Кас. Посмотри на меня. Эй, посмотри на меня.

Кас поднял голову и посмотрел на Дина.

Этим твердым, спокойным, невозмутимым взглядом. Он всегда казался таким уверенным в себе… Но при этом его крылья были плотно сложены за спиной.

«Крылья говорят правду, — подумал Дин. — И во всех случаях в прошлом, когда он выглядел таким спокойным, мне никогда не были видны его крылья…»

— Кас, — сказал Дин. — Секс обычно не включает пытки наутро. Ты же об этом знаешь?

Кас кивнул, но Дин увидел в его глазах сомнение.

— Я не был уверен, — произнес Кас медленно.

«Он не был уверен, — подумал Дин. — Он “не был уверен”, является ли секс прелюдией к пыткам».

Дин сполз чуть ниже, чтобы обнять лицо Каса обеими руками.

— Не включает, я тебе клянусь, — сказал он. — По сути, никогда. Если только партнер не полный психопат. И определенно не со мной. Я бы никогда такого не сделал. Ни с кем, но особенно с тобой. — Он нежно убрал рукой волосы от лица Каса и добавил: — Кас, ты поэтому не давал мне прикасаться к тебе? Сейчас? И утром?

Кас кивнул и снова прошептал:

— Я не был уверен.

Дин вложил все убеждение, на какое был способен, в свои следующие слова:

— Я бы никогда не сделал тебе больно, Кас. Никогда. Ты понял? Если ты позволишь мне прикоснуться к тебе — если ты когда-нибудь этого захочешь, — будет только приятно, я обещаю. Ничего плохого не будет. Никогда.

Уголок рта Каса дернулся.

— Никогда? — переспросил он.

Дин невольно усмехнулся. Кас явно вспомнил их разговор зимой, на холме.

— Никогда, Кас, — ответил Дин. — Никогда. — Он приблизился для поцелуя и был вознагражден тем, что ощутил, как крылья немного расслабились и перышки немного распушились — совсем чуть-чуть. — Никогда, — повторил Дин. — Никогда.

«Я никогда не причиню тебе боль, я никогда не забуду тебя, и, если бы тебя не стало рядом, я бы никогда не перестал скучать… никогда».

После еще нескольких поцелуев Дин осторожно положил руку Касу на талию, чуть проскользнув под его рубашку, и легонько провел пальцами по коже. Но он не опускался ниже пояса джинсов.

— Я бы очень хотел доставить тебе удовольствие, Кас, — сказал он, — но только если ты захочешь. И все, что случится после, это я поцелую тебя еще, и еще, и приласкаю твои крылья, потому что оказывается, мне очень нравится целовать тебя, и гладить твои крылья тоже. И потом мы откроем пару бутылок пива и посмотрим телек, или что-нибудь в этом духе. Или я засну и буду храпеть. Или, если будет утро, я встану и приготовлю тебе кофе. Вот что бывает после. НИКАКИХ пыток. Обещаю тебе. Но… я не давлю на тебя, приятель. Только если ты сам захочешь. Пусть все будет в комфортном для тебя темпе, хорошо? Когда и если захочешь. Когда и если будешь готов.

Кас посмотрел в глаза Дину долгим задумчивым взглядом своих голубых глаз.

— Но что если… у меня не получится…

— Не встанет? — спросил Дин.

Кас кивнул.

— Ну тогда повезло мне, потому что я смогу целовать тебя даже дольше. Это не проблема, Кас. — Дину вдруг пришла в голову еще одна мысль, да так, что у него сжалось сердце, и он сказал: — Кас, Кас, я не выгоню тебя на улицу, если у тебя не встанет, господи боже, ты об этом тревожился?

Еще один кивок.

«Черт», — подумал Дин. Потому что на самом-то деле Дин уже выгонял Каса на улицу раньше. В прошлом году. По иным причинам, конечно, но тем не менее это случалось.

— Я никогда этого не сделаю! Никогда снова тебя не выгоню. НИКОГДА, Кас.

Снова это «никогда» напомнило ему о том обещании на холме, и Кас на этот раз даже засмеялся.

— Никогда, ангел, — повторил Дин. — Мой ангел. Никогда. — Дин поцеловал его для пущей убедительности. Долгим нежным поцелуем, заодно поглаживая по шее сзади.

Наконец он оторвался от Каса, чтобы спросить:

— Ты мне веришь?

Кас сделал долгий, немного неровный вдох и ответил:

— Верю.

— Ну так… чем хочешь заняться сейчас? — спросил Дин. — Чем угодно. Сексом? Поспать? Посмотреть кино? Поиграть в шашки? Чем угодно, Кас. Чем захочешь.

Кас подумал несколько секунд и медленно произнес:

— Может быть… может быть, я сниму джинсы, и мы просто полежим немного? Просто рядом? Это ничего?

— Шикарная идея, тигр, — ответил Дин. Кас смотрел на него несколько долгих мгновений, потом встал с кровати и снял джинсы. И нижнее белье.

Он выглядел просто великолепно, и Дин ему об этом сказал. И все же, несмотря на все уверения и разговоры, крылья Каса по-прежнему были плотно сложены. И Дин видел промельк страха в его глазах.

Кас снова лег в кровать, Дин подтянул его поближе… и наконец они оказались бок о бок, оба обнаженные. Восхитительно прижавшись друг другу. Ощущения были просто чудесные, и у них оставался еще целый час наедине. Но Кас казался невероятно напряженным. Он крепко уцепился за Дина — гораздо сильнее, чем обычно, — его крылья были плотно сжаты за спиной, и его даже сотрясала дрожь. Дин натянул одеяло как можно выше, к самым основаниям крыльев Каса, но Кас не переставал дрожать.

Дин подумал: «Он все равно тревожится, что я его выставлю, если у него ничего не получится».

Поэтому все, что сделал Дин, это приласкал его крылья.

Дин гладил его крылья долгое время, пока не почувствовал, что Кас начал расслабляться. Крылья начали раскрываться — верхнее постепенно расправилось поверх Дина, и Дин продолжил гладить это крыло рукой, очень нежно потягивая за каждое маховое перо и проводя пальцами вдоль крылышек, в то же время почесывая Каса по затылку другой рукой. В конце концов Кас прижался ближе, повернув голову и уткнувшись носом в ключицу Дина. Дин продолжал поглаживать его по крылу, пока оно не раскрылось полностью. Пока мелкие перышки не распушились как следует.

— Спасибо, Дин, — прошептал Кас.

Дин все гладил крыло. Пока Кас наконец не заснул.

«Это как выхаживать сломанное крыло, — подумал Дин. — В конце концов я помогу тебе полететь, Кас. Но только когда ты будешь готов».

***

В конце концов Дин тоже задремал, конечно, — позади были насыщенная событиями ночь и длинный переезд. Он проснулся час спустя и обнаружил, что маленький номер мотеля погрузился в мирную темноту, шторы были задернуты. Табуны разноцветных лошадей на обоях едва виднелись; перегородка, украшенная подковами, была лишь тусклым очертанием в сумраке. Сара тихо ходила возле кухонной стойки, убирая покупки в маленький холодильник.