Пока они разговаривали, Мэг выбралась из ящичка и теперь разминала лапами подушку Каса, мурлыча и усиленно нюхая воздух.

Должно быть, она до сих пор улавливала аромат перьев Каса.

Дину вдруг стало жалко Мэг. Бедная кошечка. Мотается от хозяина к хозяину уже месяцы, скучает по Кастиэлю. В бункере, наверное, были самые счастливые дни в ее жизни, когда она по полдня сидела на коленях у Каса, спала, свернувшись у этой самой подушки прямо на его крыле.

— Она хорошо переносит дорогу, — добавила Сара. — Не забывай: она уже проделала со мной два долгих путешествия на машине, и она очень выносливая. Поначалу бродит по салону и мяукает, но потом привыкает и успокаивается. Кроме того, ко мне приезжает двоюродная сестра, и у нее аллергия на кошек, так что мне придется временно сдать Мэг в приют, и что бы Кастиэль тебе на это сказал? Думаешь, он бы хотел, чтобы ты бросил его кошку в приюте?

— Нет у твоей сестры никакой аллергии, — проворчал Дин.

— Она была, — ответила Сара невинно. — Ну ладно, у нее нет аллергии и никогда не было. Но я на самом деле не могу оставить у себя Мэг на ту неделю. Сестра приедет с собакой, и я переживаю, как Мэг тут уживется с собакой. А Лидия в отпуске, и Шерри тоже уехала, я говорила?

— Черт бы тебя побрал, — проворчал Дин. Сара только моргнула.

И вот, пять минут спустя, Дин уже помогал Саре устроить кошачий лоток в неприметном ящичке в полу и поставить еду и воду в еще одном ящичке на уровне матраса. Чуть позже он выехал из города с пушистой кошкой, стоявшей на его плечах и мяукавшей во все горло.

Как Сара и предсказывала, Мэг успокоилась довольно быстро. Потом она обследовала автобус, осматривая все зелеными глазищами и тщательно все обнюхивая, временами поднимая передние лапы к боковым окнам, чтобы посмотреть на ландшафт, проносившийся снаружи. Но вскоре она расслабилась и свернулась у кресла Каса. Дин чуть позднее притормозил, чтобы сделать ей гнездо поудобнее из двух фланелевых рубах Кастиэля и подушек. Мэг тут же свернулась в гнезде, довольно запустив когти в рубашки. Вскоре она замурлыкала и после этого часами не двигалась с места.

***

Дин (вместе с Мэг) провел на территории лесных пожаров долгое время. Он объехал все дороги через лес, чтобы оценить масштаб пожарища — во всяком случае, те дороги, что были открыты. (Некоторые дороги были повреждены упавшими деревьями настолько, что до сих пор не были восстановлены, даже месяцы спустя.) Насколько смог, он также прошел по коротким пешим маршрутам. Он снова попробовал кровное заклинание, он объехал все больницы, все пожарные части… и все морги. Везде он показывал фотографии Сэма и Кастиэля (конечно, он обрезал фото Каса так, чтобы было видно только его лицо, но не крылья).

Никто не узнавал лица на фотографиях.

Ночами Дин спал в Фольксвагене вместе с Мэг. Мэг, похоже, очень нравилось спать на рубашках Каса, так что и Дин пользовался этим предлогом, чтобы держать рубашки рядом. Мэг сворачивалась на них у подушки, Дин ложился на другую подушку с пером в руке, и они спали до рассвета друг рядом с другом.

По правде говоря, Сара была права: иметь под боком Мэг было хорошо. Приятно было слышать, как она мурлычет, приятно чувствовать рядом этот комочек пушистого тепла. И, как и предсказывала Сара, забота о Мэг на удивление помогала. Каждый день Дин знал, что должен ее покормить, почистить ее лоток, налить ей свежей воды, расчесать шерсть и хоть немного приласкать ее, а также следить, чтобы в автобусе ей не было слишком жарко. Как ни странно, автобус, казалось, нагревался ночами, пока Дин спал там с Мэг, и остывал днем, пока Дин гулял и Мэг была в автобусе одна. Это казалось немного нелогичным, и Дин так переживал, как бы Мэг не перегрелась в автобусе (днем или ночью), что даже купил беспроводной термометр, передающий показания температуры на телефон.

От всех этих связанных с кошкой забот, как бы они порой ни досаждали ему, как ни странно становилось легче. Сара была права: заботиться о ком-то и правда было полезно.

И кроме того, это была кошка Каса.

За ту неделю Дин и Мэг исколесили все горные дороги от долины Напа до самой границы Орегона. Они проехали по прибрежному шоссе вдоль береговой линии и спустились обратно по широкому шоссе I-5 в жаркую Центральную долину; по пути исследуя все петляющие боковые дороги.

Дин искал везде, где мог придумать.

Он ничего не нашел.

Его новый хрупкий росток надежды — иррациональной надежды, которую он лелеял с тех пор, как заметил камешки — начал постепенно увядать.

Кошмары вернулись. В предрассветной темноте присутствие Мэг часто не спасало его, как бы Дин ни пытался убедить себя, что все в порядке.

Все больше в ночной тишине Дину не хватало двух других людей в автобусе. Хотя он уже привязался к Мэг, ему все острее хотелось почувствовать под рукой перья, а не шерсть.

***

В конце недели Дин наконец заставил себя вернуться в разрушенный музыкальный лагерь.

От лагеря почти ничего не осталось: на его месте стояла пара бульдозеров, явно разравнивавшая пепелище, — вероятно, готовя территорию к новой застройке. Было воскресенье, и водителей бульдозеров не было, так что Дин смог спокойно пройти к лагерю по новому шаткому мосту и осмотреть руины.

К его удивлению, он не смог даже вспомнить, где начался пожар. Большая часть секвой осталась стоять (массивная кора спасла их), но их стволы полностью почернели. Подлесок и дома выгорели, и место было почти не узнать. Дин провел долгое время, ковыляя между одинаковыми черными стволами, разбрасывая ногами пепел и угли от бревен и пытаясь понять, что где находилось.

«Я никогда не найду Сэма», — подумал он, наконец остановившись и уставившись на длинный пологий холм перед собой. Становилось ясно, что ни тело, ни тем более обугленные кости найти в этом месиве сажи и золы было невозможно.

Дин смотрел на почерневший склон некоторое время; потом вдруг понял, что очертания склона выглядели знакомо.

Это на этот холм они взбирались. На нем попали в окружение огня.

Весь холм теперь был сплошь черным, и массивные почерневшие стволы стояли вокруг как гиганты на пустыре из пепла и скелетообразных черных кустов. Но очертания холма явно были те же самые.

Было на удивление спокойно. Умиротворенно.

Дин прошел по следам их панического отступления на холм, медленно ковыляя в гору. Тогда, когда их преследовал огонь, подбиравшийся со всех сторон, казалось, что они взбирались наверх медленно, как улитки. Но теперь, с больной ногой, у него ушла уйма времени на то, чтобы добраться до места, куда они взбежали за секунды.

Спустя долгое время Дин наконец преодолел половину склона, мучаясь отдышкой и игнорируя боль в ноге. Где-то здесь же они остановились? Дин огляделся, пытаясь отдышаться. Он увидел покрытый сажей булыжник рядом и понял, что именно этот камень тогда нашел Сэм — у этого камня они готовились встретить свою смерть. Когда Кас решил взлететь.

Дин подошел к булыжнику.

Один только пепел. Один пепел кругом.

«Он пытался нас спасти… — подумал Дин в сотый раз. — Кас пытался. Он сделал все, что мог. Он пытался».

«Господи, он пытался».

«Господи, если ты меня слышишь… Кас пытался изо всех сил. Пожалуйста, будь к нему добр…»

Кас обрек себя либо на смерть на Солнце, либо на бесконечное путешествие в открытом космосе ради призрачного шанса спасти Сэма и Дина.

И ему удалось, правда же? Ему удалось наполовину.

Кас спас Дину жизнь.

И куда бы ни упал Сэм, наверное… он наверное…

«Наверное, это произошло быстро, — наконец позволил себе подумать Дин. — Падение с такой высоты — наверняка это случилось быстро. Сэм ничего не почувствовал».

Ему вдруг стало нечем дышать и даже пришлось наклониться и опереться на камень для поддержки.

И тогда он увидел. Черную массу странной формы под краем булыжника. Она отливала на свету, почти блестела. Дин протянул руку, чтобы стряхнуть сверху пепел, и обнаружил тугой комок блестящего бесформенного черного пластика примерно в фут шириной, обернутого вокруг фрагмента обуглившегося предмета из кожи. Дин потянул за кожу и поднял весь комок. Черный «пластик» местами осыпался, и под ним проступила мягкая ткань. Это оказались остатки куртки Каса.