Потом укладывался к Илье под бок, обнимал за шею и просил рассказать сказку. За каждую сказку он благодарил и целовал Илью.

После последнего боя пошёл с танкистами вытаскивать застрявший танк. Место было пристреляно, немцы специально поджидали тех, кто придёт для эвакуации танка. Они открыли ураганный миномётный огонь, одной миной Борю буквально разорвало, танкисты были ранены.

Так погиб отважный и смелый мальчуган, всеобщий любимец, не слышно больше его звонкого голоса…

Пройдёт много лет, Илья разыщет в Рыбинске Борину мать и посетит вместе с нею школу, названную именем её сына.

Летом сорок второго года Германская армия была ещё очень сильна.

Танковые колонны вермахта рвались к Волге, к перевалам Большого Кавказа, к нефти. Но, во всё большей степени немецкие войска получали отпор, и втягивались в затяжные позиционные бои.

На Северо-Западном фронте шли бои за ликвидацию Демья новского котла, в который попала шестнадцатая немецкая армия в составе семи дивизий, но ликвидировать её в течение двух месяцев так и не удалось. Враг ещё господствовал в воздухе, не хватало артиллерии, танков, боеприпасов. Немцы предпринимали попытки прорыва, прощупывая наиболее уязвимые места в обороне Красной армии, но после ожесточённой перестрелки откатывались назад. В перерывах между боями бойцы рыли окопы и траншеи, строили блиндажи, дзоты, землянки. Очищали местность от кустарников, пристреливали ориентиры. А местность была болотистая, в окопах быстро накапливалась вода, сочившаяся прямо из стен. Работали до кровавых мозолей.

Параллельно приходилось заниматься боевой учёбой. В войска стало поступать новое оружие – карабины и станковые пулемёты Горюнова.

Однажды в расположение роты прибыл комиссар дивизии батальонный комиссар Тюленев. Он рассказывал собравшимся бойцам о событиях под Москвой и на Волге, толково объяснял, почему врагу удалось захватить такие обширные пространства нашей страны, отвечал на вопросы.

– А чего мы всё в обороне топчемся? – Спросил один из бойцов, – наступать надо, вперёд двигаться…

– Наступать, говоришь, – прищурившись, спросил комиссар, – а готов ли ты к наступлению?

– Готов, давно готов…

– Тогда ответь, какова длина штыка винтовки? Боец замялся, ответил невпопад, кто-то подсказал:

– Тридцать пять сантиметров.

– Неверно, – комиссар покачал головой, своего оружия не знаете, а говорите – наступать. Кто-то скажет, мол, мелочи, но в нашем воинском деле мелочей быть не может. Так вот, длина штыка винтовки – сорок три сантиметра. Для чего это нужно знать? А чтобы посадить на штык сразу двух фрицев, – закончил комиссар под одобрительный смех красноармейцев.

Илья, как губка, впитывал методы агитационной работы, способы убеждения бойцов, учился, как надо её вести.

После того, как бойцы разошлись, Тюленин попросил задержаться Илью и политрука роты Кашина. Им крепко досталось за недостаточную популяризацию среди молодого пополнения подвигов отличившихся в боях бойцов. А Илья получил упрёк за плохую работу среди комсомольцев и медленный рост их рядов.

Вскоре Илья стал писать информационные листки и зарисовки о бойцах роты в дивизионную газету «Защитник Родины», а потом взял за правило при каждом вызове в штаб дивизии, заходить в редакцию и получать задания.

Илье неоднократно приходилось сопровождать на передовую фронтовых журналистов, и он убедился, как нелёгок их «хлеб», с каким риском для жизни добываются скупые газетные строчки.

Как организовать политическую работу в подразделениях в условиях такой тяжёлой войны? Где можно научиться этому? Этот вопрос мучил Илью, ему так хотелось поскорее постичь ремесло политработника. Но, только в каждодневной работе, в точном расчёте и знании психологии бойцов, можно приобрести опыт. Учиться у жизни.

В роту пришёл комсорг полка старший политрук Копытов. Он принёс газеты, в которых были портреты снайпера Людмилы Павлюченко, уничтожившей под Севастополем двести фашистов. Это он произнёс фразу, ставшую крылатой:

– Фашист, убитый под Демянском, не появится в Сталинграде.

После комсомольского собрания, пригласил Илью:

– Проводи меня до соседней роты.

Молча, шли по склону оврага по густой, чавкающей грязи.

– Что такой грустный, Илья, или случилось чего?

– Ничего такого не случилось, Иван Петрович, просто надоело в этих болотах сидеть. Люди говорят, что кто-то воюет с врагом, а мы здесь отсиживаемся…

– Ну, положим, начальству виднее, когда наступать, а мы о том в своё время узнаем. А вот почему бы тебе не организовать в полку снайперскую команду. Представь, что если в каждой роте будет по пять-десять снайперов, это же какая силища. Ты, кажется, учился на снайпера, да и до войны в ОСОВИАХИМЕ хорошо стрелял. Подберите вместе с командиром роты толковых людей, ты научишь их владеть снайперской винтовкой.

Илья, ещё в период формирования дивизии на Урале, некоторое время изучал снайперское дело, но применить знания в боевой обстановке не пришлось, да и подзабыл многое. Научить человека метко стрелять – это не самое главное, снайперу необходимо иметь зоркий глаз, мгновенную реакцию, железную выдержку, сметку и храбрость, хорошую физическую подготовку, иначе он сам станет лёгкой мишенью для врага. Выслушав сомнения Ильи, Копытов сказал:

– Надо переиграть врага, мы не должны давать ему ни минуты покоя, чтобы он не чувствовал себя хозяином на нашей земле.

Долго искать желающих обучаться снайперскому делу не пришлось.

Бойцы с удовольствием шли знакомиться с новым престижным делом. Пришлось отбирать самых подходящих. Специального полигона для занятий не было, пришлось организовывать их прямо на передовой. Часами солдаты с напряжением, но охотно овладевали снайперским делом: изучали оружие, тренировались в прицеливании и «холодной» стрельбе, учились маскироваться, отыскивать цели, вести огонь по движущимся мишеням.

Илья рассказывал, что снайперу необходимо терпение, иногда, целый день пролежать, почти не двигаясь, ничем не выдавая себя, чтобы застать немца врасплох.

Через две недели Илья, посчитав, что начальный курс пройден, подобрал себе в пару сержанта Николая Бодрова. Третьим назначил бойца с пулемётом для прикрытия.

Нейтральная полоса, которую пришлось преодолевать, изобиловала оврагами, мелким кустарником и группами деревьев. «Идеальное место для засады, – подумал Илья, – вдруг немцы решили её здесь выставить».

Пришлось идти осторожно, припадая к земле, часто останавливаться, напряжённо ловя звуки, внимательно осматриваться, вглядываясь в каждый куст.

– Видишь, ориентиры, которые нам указали разведчики, – шепнул Илья Николаю, – за ними вражеская траншея. Дальше будем двигаться по-пластунски.

Ползли от овражка к овражку, от куста к кусту, впереди Илья, за ним Николай, позади пулемётчик. Наткнулись на тропу, истоптанную множеством ног. Илья огляделся, ничего подозрительного не увидел и махнул Николаю, прошмыгнём к густой лесопосадке впереди, за которой виднелся холм. Сделал шаг-другой и остановился, как вкопанный, прямо перед ним на высоте пояса была натянута тонкая проволока. Скорее всего, она прикреплена к чеке гранаты, натянешь проволоку, чека выскочит и граната взорвётся.

Илья показал бойцам на проволоку, давая понять, что надо двигаться с максимальной осторожностью. На всякий случай он приказал увеличить дистанцию и ползти медленней. Вскоре допозли до холма и внимательно огляделись. Впереди, метрах в ста траншея противника, рядом с ней землянка, а вокруг окопы и ходы сообщения.

Выбрали удобные для долгого наблюдения позиции и залегли. Илья внимательно рассматривал местность в оптический прицел винтовки. Вот взгляд его наткнулся на пучки и сплетения тонких проводов – малозаметная полоса препятствий. Повёл прицелом, чтобы отыскать проходы, но не нашёл.

Подумал: «Хорошо, преследования не будет».