– Ему свернули шею?

– Да. На сто восемьдесят градусов. Как его зовут?

Фиона закрыла рот рукой и широко открыла глаза.

– Это Рич? Здесь лежит Рич?

– Здесь лежит парень со свернутой шеей. На сто восемьдесят градусов. Как его зовут я не знаю. Но если его зовут Рич, то я так и напишу. Так мне писать?

– Вы меня путаете. – Фиона сердито посмотрела на него.

– Согласен. Мало ли кому в последнее время сворачивали шею на сто восемьдесят градусов. – священник достал из кармана обручальное кольцо. – Это как-то связанно с ним, Фиона?

Фиона взяла кольцо, которое Рич так и не успел ей подарить. Она знала, что оно значит, но она хотела услышать эти слова от него.

– Да. Зачем всё это? Если вы знаете кто я такая могли бы просто сказать и спросить его имя.

– Хотел тебя отвлечь.

– Отвлечь? От чего?

– Вот видишь. Ты уже и сама забыла. – священник улыбнулся. – Теперь все твои мысли только о странном священнике, морочащем тебе голову, а не о мертвом женихе. Или лучше сказать несостоявшемся мертвом женихе? Хотя лучше так не говорить. Но я уже это сказал… – священник протянул ей руку. – Виктор Долохов, местный священник.

– Кажется я начинаю понимать почему вас священников Старого Бога не любят. – она пожала ему руку в ответ. – Фиона Экхарт, хотя вы и так знаете это.

– Поверь мне, ты так думаешь потому что не встречалась со служителями церкви Шестого. – Виктор повернулся к табличке и начал царапать на ней имя. – Значит Рич. А как там дальше?

– Колдхолл.

– Кол-д-хо-л…две «л»?

– Две.

– Ну вот. Если хочешь могу дописать ещё что-то. Ну знаешь на вроде: «Любящий сын», «Будем помнить тебя всегда» и подобное.

Фиона вертела в руке кольцо рассматривая его со всех сторон, а затем надела на безымянный палец.

– Чемпион и лучший наездник Республики. И…Мой дорогой Рич.

Виктор посмотрел на гвоздь потом взглянул на дощечку.

– Длинновато получается. Думаю, остановимся на лучшем наезднике. – Виктор тяжело выдохнул и начал писать заказанное Фионой послание. – Но своих родных будешь подписывать сама. Как хочешь.

– Мои семья тоже здесь?

– Да. Я покажу тебе их могилы после завтрака. – он указал Фионе туда откуда она пришла, там стояла монахиня и махали им рукой.

– Эй! Завтрак на столе! Потом подпишете всех покойников.

– Идём, а то всё остынет. – Виктор убрал гвоздь в коробку и положил её возле могилы Рича.

Виктор направился за монахиней, а затем повернулся к Фионе:

– Блажен муж, который не пошел      на совет нечестивых, и на путь грешных не вступил, и не сидел в сборище губителей; Но в законе Господнем воля его, и закону Его будет поучаться он день и ночь. И будет он словно древо, насажденное у источников вод, что принесет плод свой вовремя свое; и листва его не опадет, и во всем, что творит, преуспеет.

– Это что-то должно значить?

– Да это я так по привычке. Хотя. Кто знает? Пойдем пока всё не остыло.

Вернувшись в церковь, они пришли на кухню, где уже всё было готово. Кухня была большая явно рассчитанная на большее количество людей чем здесь жили. Выглядела она так же, как и главный зал потрёпанная, но уютная. Вдохнув аромат свежесваренного кофе и яичницы с беконом у Фионы свело в животе от голода.

– Ну уж нет, Долохов! Сначала переоденься и умойся, не хватало мне ещё кладбищенской земли на кухне! – закричала монахиня на священника. Он, посмотрев на свою грязную одежду виновато вышел из кухни. – Который день одно и тоже. Присаживайся, милая.

Фиона села за стол и к ней тут же протянулась рука:

– Мы ведь ещё не знакомы лично? Меня зовут Эйш – я здешняя сестра.

– Фиона – девушка пожала руку монахине и даже сквозь бинты почувствовала какая она холодная.

Она сняла головной убор и распустила длинные ярко-рыжие волосы.

– Заставила ты нас поволноваться и попотеть. То от боли проснёшься, то в бреду зовешь кого-то. Тот еще месяцок выдался.

– Месяц? Я здесь уже месяц?! – Фиона чуть не выронила стакан с соком, который и так держала с трудом.

– Ну да. А ты думала Виктор за пару дней всех их похоронил. – Эйш кивнула в сторону окна и съела кусок яичницы. – Благо местный врач знает свое дело. Но к сожалению, он не пластический хирург. – она отхлебнула кофе. – А жаль, я бы посмотрела на обе половинки твоего личика.

В этот момент вернулся Виктор. На нем была свежая одежда, но одет он был так же, как и раньше, видимо гардероб священников не шибко разнообразен. Сев за стол, он налил себе кофе, отпил где-то пол кружки, не смотря на то что он был довольно горячим и налил ещё.

– Словно заново родился. – сказал он довольно. И хотя черные круги от недосыпа всё еще красовались на его лице, он выглядел свежее чем раньше.

Фиона не стала ничего говорить Эйш, ей и самой хотелось бы посмотреть на свое лицо каким оно было прежде. Её пугало то что она увидит, когда бинты придется снять. Подумав об этом аппетит пропал, но запах был настолько хорош, что возвращал её в прошлое. Когда вся семья вот также сидела за столом и оживленно беседовала, как сейчас беседуют Виктор с Эйш. И это заставило подкатить ком к горлу. Глубоко вдохнув она набросилась на бекон с яичницей, хоть руками ей было ещё сложно пользоваться и ела она как маленький ребенок.

Закончив завтракать Фиона, и Виктор вернулись на кладбище. Он провел её меж рядов вырытых недавно могил и странно подписанных крестов. Виктор не знал поименно всех тех, кого они привезли из поместья Экхартов поэтому подписал их по приметам. «Рыжая борода», «родимое пятно в форме собаки на лбу», «слишком большая грудь», «парень похожий на того певца из той группы которая пела “Малиновый закат на твоих губах”».

«То есть это, по его мнению, не длинновато?»

– Это кстати он и есть. – окликнула его Фиона задержавшись у могилы певца.

– Кто?

– Парень похожий на того певца из той группы которая пела “Малиновый закат на твоих губах”. Это он, тот певец. Его зовут Ленни. Отец нанял его, когда группа распалась. Моя мать настояла. Фанатка.

– Вот уж не думал, что звезда блюза будет закопан у меня на заднем дворе.

– Любите блюз?

– Нет, но знаю того, кто любит. – Виктор незаметно для неё скривил лицо. – Хотя я был у них на концерте. Как там их группа называлась?

– «Полуночные бродяги», кажется.

– Точно. «Полуночные бродяги».

– Вы перевезли сюда все тела? Ну, вообще все?

– Ага. Это было не трудно. Те ребята удобно сложили всех в кучку.

– Зачем? Или у служителей Старого Бога так принято?

– Хоронить людей? Вроде так принято у людей в принципе. – Виктор закурил. – Ты не возражаешь?

– Это ваше кладбище, не стесняйтесь. Я думаю противников пассивного курения здесь больше нет.

– Я бы не был так уверен. «Противники чего-то» и «борцы за что-то» даже мертвыми будут «чем-то» недовольны. Эйш не разрешает мне курить в церкви и оказывается теперь надо спрашивать всех, не против ли они если я закурю.

– А можно мне одну?

Виктор взглянул на неё поверх очков пожал плечами и достал портсигар из заднего кармана брюк. Фиона взяла сигарету и прикурила её от зажигалки священника. Дым обжег её горло, спустился ниже и обжег её легкие, она начала кашлять. Этот вид позабавил Виктора. Откашлявшись Фиона сделала ещё одну затяжку.

– Лучше тебе больше не курить.

– Согласна, а то как-то не пошло.

– Не в этом дело, просто с сигаретой ты выглядишь уж совсем отчаявшейся. – Виктор выпустил клуб дыма и дальше побрел через поле могильных крестов.

Фиона сделала ещё затяжку и провела рукой по своим растрепанным непослушным волосам.

«Видели бы сейчас меня Эльза и мама. Разорались бы что я в таком виде на улицу вышла. А сестра бы язвила: «Тебя так больше идет, Фиона!». Ненавижу эти волосы».

– Это эгоизм.

– Что-что? – Фиона вздрогнула, выныривая из своих мыслей.

– Ты спросила зачем я это сделал. Доехал до поместья и заставил людей притащить сюда все эти тела, а потом хоронил их целый месяц, каждого, подписывая их могилы. Никакого доброго поступка в этом нет. Да, они заслужили похороны, я уже это говорил мэру, но я сделал это из-за эгоизма. Хотел доказать себе, что я… неважно. Мы пришли – вот они.