– Ты идешь со мной?

– Если я пойду, то отниму у тебя оружие и улики. Ты это прекрасно знаешь.

Она вздохнула:

– Ну, тогда извини. – И ушла.

А я остался бог знает где, в гостях у секретаря партийной организации, который не говорил ни по-английски, ни по-французски. А моя новая подружка рвала отсюда когти и забрала с собой пистолет и ключи от мотоцикла. Но могло быть и хуже.

Я покрутил пальцем у виска.

– Дамочка не в себе.

Он улыбнулся и кивнул.

– Сегодня будут еще автобусы?

– Э?

Я посмотрел на часы – было почти три. Дьенбьенфу в тридцати километрах. По равнине я прохожу быстрым шагом шесть или семь километров в час. Значит, в городе буду не раньше восьми. Или надо искать попутку.

– Сам ан... Спасибо. Merci beaucoup. Прекрасный чай, – поблагодарил я Вина. Мы пожали друг другу руки и посмотрели в глаза. Старый ветеран десять раз пережил ад. Бедный крестьянин, он был коммунистом старой закалки – бескорыстным и абсолютно лишним. Если его не угробит Вашингтон, могут угробить новые ханойские товарищи. У меня с Вином было много общего.

Я снял с руки часы прекрасной швейцарской марки и подал ему. Вин неохотно взял и поклонился.

А я взял рюкзак и вышел из дома Транов. Миновал холмы, могильники и снова оказался в деревне Банхин.

На меня пялились не так, как час назад. А если и пялились, я этого не замечал.

Подведем итог: несмотря на всю свою браваду и сарказм, я все еще любил мисс Стерву. У меня сжималось все внутри и ныло сердце: я вспоминал ужин на крыше "Рекса", поезд в Нячанг, "Гранд-отель", остров Пирамида, дорогу в Хюэ, канун Тета, долину Ашау, Кесанг и Куангчи. Если бы пришлось все это повторить, я бы повторил вместе с ней.

А теперь это дело с Эдвардом Блейком. Я не понял его с налета, но анализировать был не готов. Знал точно одно: некие влиятельные круги использовали письмо в роли толкача и влезли в это дело. Или все произошло наоборот: письмо привлекло внимание сначала ЦРУ или ФБР, а Управление уголовных расследований послужило только фасадом. И Пол Бреннер побрел странствовать, как Дон Кихот, по полям и весям со своей мисс Санчо Панса, у которой были и реальная власть, и мозги. Кое-что из этого я понял давно, только ничего не предпринимал.

Ясно одно: кое-кто в Вашингтоне договорился до настоящей паранойи, на что там большие мастера. А Эдвард Блейк, судя по опросам, теперь впереди всех – симпатичный герой войны, красавица жена, дети, деньги, друзья в высших сферах. Любого, кто осмелится угрожать его грядущему президентству, разорвут на куски.

Хотя кто ему может грозить – особенно если прихлопнут Вина и прихлопнут меня? Сьюзан в итоге не решилась нажать на курок. Надо будет отправить ей благодарственную открытку.

На площади я взглянул на памятник погибшим. Эта война – вьетнамская война, американская война – продолжала убивать.

Я вышел на дорогу и оглянулся: может быть, будет попутка? Шел последний день Тета, однако люди явно решили растянуть праздник на выходные и никто не собирался уезжать.

Я двинулся на юг, в сторону Дьенбьенфу. Миновал военный пост и заметил, что джип исчез.

Через полкилометра услышал за спиной рокот мощного мотоцикла, но продолжал идти. Она остановилась рядом, и мы посмотрели друг на друга.

– Зачем тебя понесло в Дьенбьенфу? Я же тебе сказала, как надо добираться до Ханоя. Никогда меня не слушаешь. Нужно двигаться в Лаокай. Я как раз туда еду. Прыгай.

– Спасибо. Я уж лучше поползу. Но поползу туда, куда сам хочу, – ответил я и продолжал идти.

– Я не буду за тобой гнаться, – позвала Сьюзан. – И упрашивать не собираюсь. Поехали или больше никогда меня не увидишь.

Все это мы уже проходили на шоссе № 6. Но теперь я был непреклонен. Махнул рукой, давая понять, что слышал, но не остановился.

Мотоцикл развернулся, и звук мотора затих вдали. Но через десять минут послышался снова. Сьюзан остановилась подле меня.

– Пол, последний шанс.

– Обещаешь?

– Я испугалась, что тебя кто-нибудь подвезет и я тебя потеряю.

Я продолжал идти, а она держалась рядом, то прибавляя газа, то притормаживая.

– Если хочешь, веди сам.

Я не ответил.

– Тебе надо ехать в Ханой и в воскресенье улетать из Вьетнама. Если я не доставлю тебя в столицу, у меня будут неприятности.

– А я решил, что тебе приказали меня убить.

– Не смеши меня. Садись. Пора домой.

– Как-нибудь попаду домой без тебя. Дважды удавалось.

– Пол, пожалуйста.

– Иди к черту.

– Не говори так. Поехали.

Мы стояли на грязной дороге и смотрели друг на друга.

– Я в самом деле не хочу, чтобы ты была рядом.

– Хочешь.

– Все кончено.

– Хороша благодарность за то, что я не убила ни Вина, ни тебя.

– Премного признателен.

– Не возражаешь, если я закурю?

– Да хоть вся сгори.

Сьюзан щелкнула зажигалкой.

– Ну хорошо, слушай: в письме Тран Ван Вин говорит, что он лежал раненый на втором этаже казначейства в Цитадели Куангчи и смотрел вниз. Он увидел, как в здание вошли двое мужчин и женщина, открыли стенной сейф и начали вытаскивать мешки. Все трое были гражданскими, и Вин – в то время сержант Вин – рассудил так: они либо грабители, либо служащие, которым поручили перепрятать ценности в надежное место. Вин заметил, что они открывали некоторые мешки. В них было золото, американская валюта, драгоценности. – Сьюзан затянулась. – Понимаешь, куда это все приведет? Ты по-прежнему туда хочешь?

– Я здесь именно за этим. Никогда меня не слушаешь!

Она улыбнулась и продолжала:

– Его рассказ подтверждается фактом, что во время боя в Куангчи из казначейства города пропали ценности. Я проверяла: об этом написано в учебниках истории.

– Говори до конца.

– Сержант Вин пишет, что несколько часов назад у него кончились патроны, поэтому он просто лежал и смотрел. Через несколько минут в здание вошел лейтенант – Хайнс – и стал о чем-то разговаривать с гражданскими. Судя по всему, он получил задание содействовать гражданским в спасении содержимого сейфа. Но внезапно вскинул винтовку и убил мужчин. Женщина умоляла о пощаде, но и ей он выстрелил в голову. В это время появился капитан Блейк. Он начал ругаться с лейтенантом. Хайнс попытался вскинуть винтовку, но не успел – Блейк первым выстрелил в него из пистолета. Затем капитан спрятал ценности обратно в сейф и ушел. Ценности пропали позднее. – Сьюзан отшвырнула сигарету. – Вот что там произошло. И вот о чем пишет Тран Ван Вин своему брату.

Я пристально посмотрел на нее.

– Мне кажется, ты поменяла американцев местами.

На ее лице появилось подобие улыбки.

– Не исключено, что ты прав. Но так наша история звучит красивее.

– Значит, Эдвард Блейк, – начал я, – хладнокровно убил четырех человек и украл ценности. И этот человек собирается стать нашим президентом?

– Пол, мы все совершаем ошибки. Особенно во время войны. Сама я не стану голосовать за Блейка, но стране он принесет пользу.

– Только не моей стране. Ну все, разбежались.

Она заехала вперед и встала передо мной.

– Мне нравятся люди, которые стоят за правое дело.

Я не ответил.

– Теперь ты знаешь тайну. Ты сумеешь ее сохранить?

– Не собираюсь.

– Ты ничего не сумеешь доказать.

– Попробую.

– Ты совершаешь большую ошибку.

Я остановился и оглянулся – вокруг не было ни единой души.

– Отличное место, чтобы меня убить.

– Неплохое, – усмехнулась Сьюзан. Достала "кольт", умело крутанула на пальце и протянула мне рукояткой вперед. – Ты тоже можешь избавиться от меня.

Я взял пистолет и как можно дальше забросил в рисовые посадки.

– У меня есть еще. Два.

– Сьюзан, ты ненормальная.

– Я же тебе говорила, вся моя семья сумасшедшая.

– Сумасшедшая ты.

– Ну и что из того? Я от этого еще интереснее. А себя ты считаешь вполне нормальным?

– Сьюзан, у меня нет никакого желания здесь с тобой спорить...