– Это пьуит.

– Что?… – не понял Джимми.

– Пьуит. У тебя что, никогда не было пьуита? Ты не знаешь, что с ним делать?… – удивился монстр.

– Нет.

В коридоре, совсем рядом, послышались шаги. Мама. Ей нельзя видеть этого монстра, она же в них не верит.

– Это моя мама, прячься! – прошипел он, закрывая шкаф и в три прыжка оказавшись под одеялом.

Дверь тихонько открылась и поток яркого света выхватил половину комнаты. Джимми старался не дышать, чтобы не выдать себя. Только осторожно подсматривал через щелочки закрытых глаз.

– Малыш, ты спишь?

Джимми молчал и почти не дышал.

– Наверное показалось. Отдыхай, мой хороший.

Мама закрыла дверь и её мягкие шаги затихли за углом. Джимми прокрался к шкафу и тихо открыл его, но монстр исчез.

– Афихах! – шепотом позвал он, – Эй, Афихах! Ты там?

Но в шкафу никого не было.

Может, ему всё приснилось? И не было никакого монстра? Никакого Афихаха? Наверное, это всё из-за страха. Джимми пожал плечами и двинулся обратно к кровати. По дороге захватив свои противомонстровые оружия – фонарь и меч.

Но когда залезал под одеяло, рука Джимми наткнулась на что-то мягкое и шелковистое.

Пьуит. Он совсем забыл про эту штуку. Значит, не показалось, и Афихах был настоящий монстр. В его, Джимми, шкафу. Наверное, мама его спугнула, но завтра ночью нужно будет попробовать снова найти его.

Почему Афихах сказал, что это Джимми поселился в шкафу у него в комнате? Странно как-то. И почему он назвал Джимми монстром. Он же никакой не монстр. Правда-правда. Наверное, чудовища бывают странные.

И что это за пьуит такой? Для чего он нужен? Что с ним делать? Нужно будет спросить завтра у Афихаха. Чем бы ни была эта штука, она едва заметно светилась в темноте золотистыми искорками в середине. Красиво.

Джимми положил пьуит себе в тумбочку, чтобы мама утром не нашла его. А то спросит, что это у тебя такое, а Джимми и не сможет объяснить, что такое пьуит и что с ним делать.

– А печенье таки оказалось анти-монстровым, – пробормотал он, засыпая с довольной улыбкой.

– Вы провалили это задание, агент. И мы вынуждены на время отстранить Вас от полевой работы и отозвать Ваши допуски.

– На время?

– Официально это на период расследования, но… Буду с Вами откровенен – не думаю, что Вам разрешат вернуться к работе.

– Но это несправедливо!

– Не справедливо? Не справедливо?!.. Вы сорвали важнейшую миссию. На Вашу подготовку и внедрение были потрачены десятки лет и огромные ресурсы. Нам пришлось пожертвовать многими талантливыми агентами ради успеха этой операции. И что? Вы слили всё, перечеркнув все наши усилия. И всё из-за какой-то… местной женщины?..

– Эй! Она здесь вообще не при чем!

– Кого Вы пытаетесь сейчас обмануть, агент? Нас или себя? Мы читали Ваши отчеты, мы за Вами наблюдали. Имейте хоть каплю самоуважения, чтобы не лгать, оправдывая свой провал. Тем более, что Вы всё еще под присягой.

– Но она действительно не виновата в том, что произошло. Это нелепое стечение обстоятельств. Всё шло по плану, когда…

– В нашем деле нет места случайностям, агент! Вы обязаны были всё предусмотреть. Всё! В Вашем распоряжении была вся мощь аналитической службы Агентства. И знаете что? Я говорил, что Вы были не готовы к этому заданию. Я голосовал против Вашей кандидатуры. Если бы Вы не были протеже Директора, Комиссия не допустила бы Вас к этой работе. Вы хоть понимаете, что было на кону? Ставки слишком высоки, чтобы иметь право на ошибку.

– Это я понимаю.

– Понимаете? Серьёзно? А знаете, сколько времени пройдёт, пока мы сможем внедрить вместо Вас другого агента? Сколько упущенных возможностей? И это если будет не слишком поздно.

– Но это была подстава! Меня взяли по ложному обвинению. И они не знают правды, я не раскололся даже под пытками.

– Пффф… Вы и без пыток слили слишком много ценной информации.

– Послушайте! Я ведь действовал в интересах операции, исходя из тактической необходимости. И мне жаль, что в итоге всё произошло именно так…

– Вам жаль? Жалостью Вы уже никому не поможете, агент. Миссия провалена. Бесповоротно. Кстати, Ваше досье передано в отдел внутренних расследований. У них к Вам много вопросов. Вы нарушили протоколы безопасности и допустили серьёзную утечку секретной информации. Кроме того, Вам будет предъявлено обвинение в злоупотреблении средствами и ресурсами Агентства.

– Я использовал только то, что было необходимо для успешного выполнения задания.

– И как? Успешно?

– Меня оскорбляет Ваша циничная травля! Мы всегда знали, что была вероятность провала. Это была слишком сложная миссия для одного агента под прикрытием, и я с самого начала просил выделить мне людей. С хорошей командой мы могли бы справиться. А что вместо этого? Мне велели осторожно вербовать местных. Необученных местных. Чего вы ожидали? Конечно, это увеличивает вероятность проколов!

– Оставьте свои оправдания для Комиссии, агент. Они Вам еще пригодятся. Или жалуйтесь психологу, если Вам будет легче от того, что поплачетесь в жилетку.

– Психологу?

– Ах да, я же еще не упомянул об этом. Вам придётся пройти курс психотерапии. В теории, решение психолога о Вашей готовности к дальнейшей полевой работе будет принято Комиссией во внимание. Но я не думаю, что Вас допустят.

– Почему?

– Сами подумайте. Множественные нарушения, выдвинутые против Вас обвинения в халатности и коррупции, провал важнейшего задания… Кроме того, то, через что Вы там прошли, редко остаётся без последствий для психики. Вас предали завербованные Вам агенты. Вас долго удерживали в плену, жестоко пытали, старались сломать Вас, пытались убить.

– Я в порядке.

– Сомневаюсь. Но решать не мне, а психологу. Думаю, Вам предпишут несколько месяцев ежедневной терапии. Наверное, чисто по-человечески, я должен Вас пожалеть после всего пережитого. Но… скажу честно. Мы с трудом смогли эвакуировать Вас оттуда, когда началась реальная заваруха. И, если бы решение было за мной, я бы не стал тратить на это ресурсы Агентства и рисковать другими нашими работниками.

– Ну спасибо.

– А что Вы ожидали? Для меня Вы – позор для Агентства. Раньше на такие задания посылали хорошо подготовленных специалистов, а не каких-то молокососов.

– Осторожнее, Вы переходите границы.

– Только не стройте из себя крутого, агент. Там, во время миссии Вы позволили вражеским военным схватить себя безоружным. Вас застали врасплох, взяли без сопротивления.

– У меня не было выбора. Иначе могли пострадать завербованные мной агенты.

– И что? Потери неминуемы. Без этого не обойтись.

– Если бы это была не местная агентура, а наши люди, Вы утверждали бы то же самое? Вот видите? Это чванливое высокомерие и двойные стандарты…

– Хватит, агент! Не забывайтесь!

– Я подам официальную жалобу в Комиссию, это недопустимое поведение.

– Да подавайте что хотите. Дальше. Во время расследования Вы будете находиться на базе Агентства. Вам запрещено покидать территорию базы. Запрещено вступать в контакт с участниками операции и с завербованными Вами агентами.

– Но я не могу! Я обещал, я должен там быть послезавтра! У меня назначена встреча с несколькими из моих местных контактов. И я не могу их подвести! Они рассчитывают на меня!

– Всё кончено, агент. Больше никаких встреч. Операция завершена. Точка. Вы уже подвели всех, кого завербовали, не только нас. Сейчас они считают Вас мёртвым. И лучше пусть так и остаётся. Вы уже натворили немало проблем. Не забывайте протоколы.

– Я всё еще могу исправить ситуацию, не всё потеряно, поверьте мне.

– Руководство так не считает. Проект свернули, так как после Вашего провала риски увеличились многократно. Спецгруппа проведёт процедуру зачистки. Все двенадцать завербованных Вами агентов на местах будут устранены. Как уже убрали информатора, сдавшего Вас.

– Вы не можете! Это жестоко и бесчеловечно!