Луи отказывался это признавать: надел он их всего лишь раз, а потом закинул так глубоко в шкаф, что убил пару часов на поиски.

— Как хочешь, — фыркнул он.

Стайлс наконец-то заметил кипу бумаг у него в руках.

— Что это?

Томлинсон проследил за его взглядом и, не удержавшись, покраснел.

— Эм. Помнишь ту ночь, когда ты спросил меня, что я делаю, и я ответил, что пишу пьесу? А потом ты спросил, о чём она, и я ответил, что дам почитать, как только закончу?

— Так ты закончил? — ухмылка на лице преобразилась в мягкую улыбку.

Луи кивнул и, больше ни секунды не раздумывая, протянул ему листки. Все было упаковано в файл и напечатано, так что работа выглядела вполне прилично.

— Мне нужно, чтобы её кто-то прочитал. Не знаю, почему я сразу подумал о тебе, но…

— Я рад этому, — ответил Гарри, принимая папку и сразу же открывая её, начиная читать. — Могу я оставить её до завтра?

— Ага. — Луи прикусил губу. — Просто занеси завтра. Мне надо сдать эту работу в пятницу.

— Не переживай, я буду осторожен, — произнёс Стайлс, уже потянувшись к ручке двери.

И Томлинсон верил, хоть это и было странно, так как он едва знал Гарри. И в том, что он только что сделал, не было совсем никакой логики. Но, к счастью, дверь между ними захлопнулась раньше, чем он вырвал свою пьесу из рук второго парня.

Луи вернулся домой, но вместо того, чтобы зайти в свою комнату, где был полнейший хаос из раскиданных листов бумаги и сломанных ручек, он спустился в подвал, свернулся на диване и позвонил Зейну.

— Чего тебе? — спросил тот вместо приветствия. В последнее время Малик был очень угрюмым, и Луи пообещал себе, что выяснит тому причину, когда закончит написание пьесы.

— Приезжай, — прохныкал Томлинсон. — Мне нужно напиться и поплакаться.

Он почти слышал, как Зейн закатывает глаза.

— Не можешь сделать это в одиночку, как все нормальные люди?

— Нет. Мне нужны обнимашки и жилетка.

— А девушка тебе на что?

— И как ты себе это представляешь? «Эй, Эль, я тут спать не могу из-за парня с тупыми кудряхами и зелёными глазами»? — выдал Луи, сам того не ожидая. Если бы только можно было забрать слова обратно… Но, возможно, так будет лучше, кто знает. Зейн никогда не осудит. Единственный человек в мире, который всегда будет на его стороне.

— У тебя хватит выпивки на двоих?

— Конечно.

— Тогда буду через пару часов. Надо поработать, а потом уже приеду.

— Спасибо, — сказал Луи и отключился. Он даже не спрятал телефон в карман, а просто выключил и швырнул на диван. Зейн перезванивать не будет, а слышать кого-то другого и не хотелось. Родители редко спускались в подвал — ещё одной проблемой меньше.

Но раз Зейн приедет, нужно заказать что-то перекусить. Не хотелось давиться диетическим низкокалорийным ужином от мамы, а самому что-то готовить — тем более. Серьёзно, всё, чего хотелось Луи — это свернуться на диване, смотреть тупое кино и пить дешёвый алкоголь, заедая это всё тяжёлой едой.

Когда Малик прибыл, Луи уже выпил стопку водки, но не опьянел. В бутылке было слишком мало обжигающей жидкости, а подниматься наверх, чтобы захватить ещё и прихватить закуски, было лень.

Зейн присел рядом, осторожно вынимая бутылку из его рук. Томлинсон не отводил взгляд от экрана телевизора.

— Мы вломились в бассейн его отца пару недель назад, — тихо сказал он. — И я вроде как вписал это в пьесу, а сейчас он её читает. Как-то я не подумал об этом. Он проведёт параллели и подумает, что это что-то значит.

— А это что-то значит?

Луи повернулся к другу и увидел, что тот отпил из бутылки уже достаточно много, поморщившись после и вытирая рот ладонью.

— Нет, — на автомате ответил Томлинсон. Честно. Это ничего не значило.

— Ладно. Мы же сейчас говорим о Гарри, так? И о твоей… пьесе?

— Моя пьеса, — кивнул Луи, — которую я дал ему прочитать. Потому что я идиот.

— Хорошо, — Зейн поднялся. — Я принесу что-нибудь, чтобы запить это событие. А ты сиди тут и продолжай себя жалеть.

— Могу я одновременно себя жалеть и заказать какого-нибудь фаст-фуда?

— На здоровье.

Когда Малик вернулся, Луи валялся на полу, положив ноги на диван и заложив руки за голову. Зейн удивлённо на него посмотрел, а потом лёг рядом, копируя позу. Они так давно не уходили в загул, не напивались и не расслаблялись вместе. И Томлинсон понимал, что виноват сам. Новая жизнь, люди, школа, отношения захватили его целиком и полностью. Но и второго парня можно обвинить в том же — иногда тот просто днями не отвечал на звонки Луи, пока тот висел на телефоне, пытаясь дозвониться снова и снова, переживая, всё ли в порядке. Иногда Зейн заставлял его понервничать.

— Ты в порядке? — спросил Луи, поворачиваясь к нему.

— Я всегда в порядке, — ответил Малик, продолжая пустым взглядом обследовать потолок.

— Звучит почти искренне.

— Почти, — он тоже повернул голову в сторону друга. — Так значит, он тебе нравится? Гарри?

— Не нравится он мне! Я не… Я не гей. Мне не нравятся парни.

Нет. Ему не нравятся парни. У него есть Девушка, с которой он Более чем счастлив. Гарри был раздражающим, весёлым, человеком, который легко втянет любого в неприятности. Как водка, пожалуй. Гарри Стайлс был как водка. Сначала кажется хорошей идеей, потом заставляет тебя творить какую-то дичь, потом ты жалеешь.

— Я больше не хочу говорить о Гарри. Передай мне водку.

— Разве не для этого ты мне позвонил?

Луи отрицательно помотал головой и сделал попытку отхлебнуть из бутылки, не вставая с пола. После того, как он себя чуть не облил, затею эту Томлинсон бросил и приподнялся, опираясь на руку, отпил. Жидкость неприятно обожгла горло. Он закрутил крышечку и лёг обратно.

— Я тебе позвонил, — скривился Луи так, словно алкоголь прожёг дыру в его желудке, — потому что подумал, что нам обоим нужна вечеринка нытья, а с кем её лучше всего провести, как не с лучшим другом?

— Мне не нужна.

— Правда? А я припоминаю, что пару недель назад ты смылся домой с одним смазливым кареглазым парнишкой, о котором мечтал кучу времени, а после не хвастаешься своими постельными победами, а просто ходишь угрюмый туда-сюда.

— Я не угрюмый.

— Конечно же, ага, — закатил глаза Луи. — Но у вас же ничего не вышло, да? Он тебя отшил?

— Нет. Наоборот, на самом деле, — пожал плечами Малик, глядя в потолок.

— Так в чём тогда беда? — Томлинсон толкнул друга в плечо. — Я думал, ты хочешь затрахать его до потери сознания.

— Больше не хочу.

— И ты ничего мне не объяснишь, я правильно понимаю? — спросил он, даже не надеясь получить какой-нибудь вразумительный ответ. Малик был не в том настроении, чтобы отвечать на вопросы. Словно машина без эмоций.

— Кажется, привезли пиццу, — перевёл тему Зейн. — Сейчас вернусь.

Луи дал ему уйти, зная, что Зейн, скорее всего, выйдет на улицу покурить, чтобы прочистить голову от лишних мыслей. Он открыл бутылку Колы, отпил пару глотков, а остальное смешал с водкой. Эта ночь обещает быть длинной.

Через два часа желудок Томлинсона уже протестовал от количества пиццы и алкоголя. На фоне играла какая-то энергичная мелодия, которую выбрал Зейн. Но ему было лучше. Намного. Все вокруг плыло, даже Зейн. Он потянулся к другу, хватая того за ногу.

— Я тебя люблю, — со всей искренностью сказал Луи. — Ты самый лучший друг, о котором только можно мечтать.

— Я не пересплю с тобой, чтобы ты разобрался со своей ориентацией.

— Не беспокойся, — захохотал парень. — Если я захочу поэкспериментировать, ты явно не будешь первым в моём списке.

— А первым в нём будет Гарри, да?

— Нет, Лиам.

Зейн никак не отреагировал на подкол, просто приподнял брови.

— Он явно не в твоём вкусе. Он очень… скучный. Без изюминки.

— Мы вообще говорим об одном и том же человеке?

Зейн пнул Луи и пожал плечами.

— Не знаю, что я в нём нашёл. Зря потратил время.

Томлинсон прищурил глаза, а потом хлопнул друга по плечу так сильно, что звук удара на секунду заглушил даже музыку.