========== Зейн ==========

Рингтон телефона разнёсся по комнате, и Зейн застонал, пару секунд ничего не делая и надеясь, что он замолчит. Зря.

Болела голова. Не так чтобы с моста и в воду — однако, неприятно. Он привык просыпаться с похмельем. Боль была тупой и ноющей, не причиняла слишком сильного дискомфорта, так что кружка кофе и пару таблеток обезболивающего — и порядок.

— Поднимешь трубку? — спросил тихий женский голос.

Зейн перевернулся, чтобы столкнуться взглядом с узкими голубыми глазами и приподнятыми тёмными бровями. Ну, хотя бы симпатичная. И проблема даже не в том, что Зейн не может вспомнить ни имени, ни того, хороша ли она в постели — весь вчерашний день словно подёрнут дымкой. Пора бы прекратить пьянки по выходным.

— Привет, — протянул Зейн. Он припоминал, как девушка пыталась прокричать своё имя среди шума клубной музыки. Что-то на «Ка» или «Кей». — Кассандра.

— Я Кейт, — закатывает глаза, выбираясь из кровати. Зейн не извиняется, но внимательно следит, как ночная гостья медленно собирает одежду. Слишком неспешно, явно пытаясь произвести впечатление.

— Это была чудесная ночь, Зейн Малик, — говорит она, надевая рубашку, не потрудившись поддеть под неё лифчик, — но ты тот ещё мудила.

Зейн ухмыляется.

— Спасибо.

— Это не комплимент, — шипит девушка. — Даже не звони мне.

Зейн кивает. Он и не собирался. Интересно, оставила ли она свой номер? И взяла ли его? (Пожалуйста, нет).

— Пока.

Она хлопнула дверью, выходя, и этот звук отдался новой волной боли в голове. Парень потёр глаза ребром ладони, пытаясь прогнать остатки сна, и пошарил вслепую по тумбочке в поисках телефона. Он не унимался.

— Что? — требовательно спросил он.

— Ты всё ещё спишь? — спросил голос на другом конце. Стив — блять, как же Стив бесит — даже не стал ожидать ответа. И правда, зачем? — Тогда вставай, мудозвон. Мне нужно, чтобы ты кое-куда смотался.

Зейн, не беспокоясь о том, что ему ещё скажут, отнял телефон от уха и посмотрел на время. Сейчас только десять утра. Он добрался домой около трех. Переспал с Катриной или как там ее. Значит, заснул он где-то в четыре. Это осознание вызвало громкий вздох.

— Куда?

— Вертон-Колледж, он рядом с…

— Я знаю, где это, — оборвал инструкции Зейн.

— Ага, тогда ладно, тебе нужно найти ребенка с кудрявыми волосами и маленькой зеленой развалюхой. Он встретит тебя на стоянке. Его зовут Гарри.

Зейн спустил ногу с кровати, всё ещё прижимая трубку к уху. Он терпеть не может заниматься делами возле учебных заведений, честно говоря. Не самая разумная затея. Тот факт, что в любой момент может выйти какой-нибудь преподаватель, доводил его до параноидального страха.

— Ладно, — всё равно соглашается он, потому что это Стив. Стиву нельзя отказывать, если Зейн и дальше хочет жить в этой квартире. — Буду через сорок минут.

— Куда ты денешься, — соглашается Стив. — Потом заедь ко мне, тут есть кое-кто, готовый хорошенько закупиться.

Малик угукнул и отключился. Сейчас слишком рано, чтобы терпеть Стива больше пяти минут.

Он направился в ванную, чтобы почистить зубы и принять душ, пытаясь выбросить из головы всю эту фигню о Стиве и девушках с голубыми глазами. Во рту ужасный привкус, а всё тело липнет и воняет танцами, клубом, сексом.

Ванная, несмотря на то, что вся квартира вполне себе сносная, была отвратной. Слабый напор и постоянные перебои горячей воды — очень везло, когда её хватало на десять минут душа. Но, опять же: во-первых, платит он совсем мало, а во-вторых, владелец закрыл глаза на то, что квартиру снимает несовершеннолетний (на то время) безработный.

— До того времени, пока ты платишь, мне всё равно, откуда приходят эти деньги, — сказал он полтора года назад, когда Зейн приглядывал себе место для жительства. И с того самого момента парень понял, что нашел его.

Он любил свою квартиру. Да, она была в ужасном состоянии, соседи часто шумели, но главное, что это место — его. Всё тут принадлежит ему — кроме, разве что, голубого лифчика, свисающего со стола — и за всё он заплатил из своего кармана. Лучше, чем жить на улице — а в этом у него был опыт. Зейн ночевал на лавочках где-то с неделю, когда родители выгнали его из дома. Но даже это лучше, чем быть содержанцем людей, которых терпишь только из-за того, что получаешь какую-то выгоду.

Зейн выключил воду — уже холодную — и вытерся. В зеркале из-за пара вряд ли можно было бы что-то разглядеть в ближайшие десять минут, поэтому он, не беспокоясь о прическе, пошел на кухню, повязав полотенце на бёдрах.

В холодильнике мышь не только повесилась — уже успела разложиться. Зейн решил заехать в супермаркет после того, как подзаработает сегодня. У него было только полбулки хлеба (заплесневевшего с одной стороны) и остатки лазаньи (которые, возможно, были старше, чем он сам). Если не горишь желанием заполучить острое отравление, лучше и не пытаться это есть. Кроме того, там нашлось несколько жестянок с не слишком аппетитным содержимым и четверть бутылки водки.

Выбор пал на последнюю, однако, подержав ее пару минут в руке, Зейн поставил водку обратно. Ему надо заработать сегодня. У него осталось около двадцати фунтов, и часть этих денег уйдёт на дорогу. Зато товара более, чем достаточно, — его просто нужно доставить. Не хотелось бы упиваться в хлам так рано утром, даже если стакан водки и избавил бы от боли в голове.

Причёсываться парень не стал — всё равно будет мотаться по городу весь день, надел едва найденную в шкафу чистую рубашку и джинсы, что валялись у кровати. Надо бы заняться стиркой.

Прихватил курточку, что осталась на полу в прихожей, скинутая ночью в спешке раздеть себя и добраться до кровати с Карой, и достал сумку из шкафа.

Зейн стал на колени перед шкафчиком, что стоял там же, в прихожей, возле входной двери, и открыл нижный ящик, в котором была большая сумка. Даже в полной темноте пальцы парня легко её нашарили. С последнего раза осталось около пятидесяти граммов, и всё было рассыпано в маленькие, граммовые, пакетики.

Зейн не был глупым. Он не разбрасывался этим дерьмом не только из-за возможного визита полиции, но и потому, что никому, входящему в его квартиру, верить не мог. Также, он не был настолько тупым, чтобы таскать пакетики с собой, поэтому достал пенал, в котором было двойное дно, из сумки. Вытащив ручки и карандаши, он уместил упакованную траву под ними и закрыл шкафчик. После спрятал пенал обратно в сумку и вышел из дома, задержавшись достаточно долго, чтобы закрыть дверь. Не сказать чтобы у него было что украсть.

Всю дорогу в автобусе он громко слушал музыку и лениво черкал что-то маркером на сиденье перед ним. Пожилая женщина, сидящая наискосок от парня, всю дорогу сверлила его свирепым взглядом, не отрываясь ни на минуту. Он написал «иди нахуй» на сиденье огромными буквами, ухмыльнулся ей и сошел.

Наверное, в Вертоне было время обеда, потому что двор был заполнен учениками, а машины приезжали и уезжали со стоянки. Каждый раз, когда кто-то пронзительно визжал или выкрикивал что-то, Зейн убеждался, что бросить учебу в прошлом году было верным решением.

Зачем ему учиться? Всё равно он не хотел получить какую-то специальность. Он не мог концентрироваться на учебе и проводить весь день за партой, когда нужно было зарабатывать деньги. Оно того не стоило.

— Эй! — позвал кто-то, и Зейн повернулся, встречая зелёные глаза и слишком широкую улыбку. Он заметил кудрявые волосы, а потом и зелёную машину, на которую парнишка опирался, и понял, что нашел того, кого искал.

— Ты Зейн, правильно? — уточинил тот.

— Ага, — ответил Зейн, быстро осматривая местность вокруг них. Да, людей было многовато, но две машины, между которыми парни стояли, скрывали их из поля зрения окружающих. Он открыл сумку, достал два пакетика и протянул их клиенту.

— О, класс, — парнишка достал деньги из сумки и передал Зейну, который тут же их спрятал, прежде чем передать товар. — Спасибо. Сегодня вечеринка, и я хотел…