Лиам решил остаться у Гарри, понимая, что отец явно зол из-за того, что он ушёл после игры. У Гарри было немного денег, оставшихся с подработки в пекарне, а родители Лиама каждое утро оставляли ему пару фунтов на обед, которые он не тратил и копил, поэтому они скинулись на китайскую еду и съели её прямо из коробочек на полу в спальне Стайлса.

Когда они наговорились и устали, Гарри расскидал по полу подушки и одеяла, сделав этим самым импровизированную кровать, и все трое растянулись на ней.

— Я чувствую себя двенадцатилетней девчонкой на пижамной вечеринке, — сказал Найл Гарри, лежавшему слева. — Мы станем говорить о мальчиках, которых считаем милашками?

— Я думаю, что милашка тут — Лиам, — ответил Гарри.

— Ааав, — протянул Пейн. — А я думаю, что это Найл.

— Теперь мне неловко, — пошутил ирландец.

— И никто не думает, что самый милый тут — я, — пожаловался Стайлс.

— А как же Луи? Он точно так считает, — вставил Лиам.

Хоран захохотал, а Гарри закашлялся, подавившись воздухом.

— Что?!

— Вы так мило ворковали, пока мы играли в футбол, — пожал плечами Пейн.

— И это ты мне говоришь? Зейн столько раз раздевал тебя глазами, что даже Я почувствовал, словно меня изнасиловали.

— Ч-что? — а теперь была очередь Лиама заикаться и хватать ртом воздух.

— Он не такой плохой, как я думал, — тихо сказал Найл. — Зейн, я имею в виду.

Гарри повернулся к нему, нахмурившись, и Хоран пожал плечами.

— Но я всё ещё думаю, что тебе не стоит с ним сближаться.

Теперь Гарри повернулся к Лиаму, даже в темноте замечая, как у того заполыхали щёки.

— И я, — сказал он. — Но только потому, чтобы тебе было больно. Ничего не имею против Зейна. Он классный, я уверен.

— Я всё никак не пойму, почему вы против того, чтобы я с ним дружил, — Лиам выглядел сбитым с толку. — Он же не заставит меня грабить банки или ширяться кокаином или что там с ним делают.

— Дружил, — в один голос протянули Гарри и Найл. Они переглянулись, и Стайлс наконец-то осознал, что, возможно, его лучший друг и понятия не имел, что Зейн на него запал. И, если подумать, ничего в этом удивительного не было. У Пейна была удивительно низкая самооценка для звезды школьного регби и парня, который просто невероятно горяч, если смотреть на вещи объективно (Гарри никогда не смотрел на него, как на объект увлечения, хоть ему и нравились порой парни).

В конце концов, все заснули, а Найл с Лиамом ещё и громко похрапывали. Гарри слышал, как в комнату заглянул отец, но притворился, что спит. На лице родителя было вполне довольное выражение, и парень наконец-то смог уснуть.

Он чувствовал себя виноватым. Нервничал. Вкус лжи прямо на языке. Не честно, что отец выглядел таким счастливым, разглядывая их. Почему он опять входит в его жизнь с этими улыбочками и услужливостью, после того, как столько натворил?

Гарри никогда и никого не прощал. Эта тема ни раз поднималась с его мамой и Лиамом. Стайлс был из того типа людей, что могут ощущать к остальным исключительно позитивные или исключительно негативные эмоции. Когда он любил кого-то, то любовь была всеобъемлющей. Но если кто-то когда-то его предал, то прощения ожидать не стоило.

Он проснулся, не понимая, который сейчас час. Найл свернулся клубочком, прижимая ноги к груди. Лиам же растянулся в полный рост, широко раскинув ноги, одной рукой прикрывая лицо, а второй обхватывая Гарри за талию. Тот постарался никого не разбудить, выбираясь из клубка тел. После он прихватил ключи, немного денег, и вышел из дома.

Почти весь район спал — окна были тёмными — но ничего нельзя было поделать с тем, как громко заводилась его машина. А вот в доме Луи горел свет. Гарри не удержался и присмотрелся, проезжая мимо. На парковке всё ещё стояла одна-единственная машина. Может, Луи и его девушка просто ещё не ложились? Но сквозь прозрачные занавески на кухне можно было заметить одного лишь Томлинсона со стаканом чая в руке, корпевшего над чем-то, возможно, над домашкой.

Гарри посмотрел на часы — 2:14 — и поехал дальше.

Сложно было найти что-то работающее — ничего удивительного. Он дважды проехал мимо Макдональдса, пока наконец не сдался и не подъехал к этому заведению. И неосознанно взял двойные наборы всего, что заказал.

Спустя десять минут, припарковав машину, Гарри спрятал ключи в карман, подхватил покрывшиеся жирными пятнами пакетики с едой и два огромных стакана Колы. Тихо прикрыл дверь, осмотрел окна отцовского дома и направился прямиком к Луи.

Тот всё ещё сидел один на кухне. Стайлс постучал в дверь, надеясь, что дома больше никого не было и что он, идиот, никого не разбудил.

Почесал ногой ногу, ощущая себя тем ещё придурком. Зачем было сюда приходить? Хотя, он по жизни принимал быстрые и глупые решения, не думая о последствиях. Луи, отрыв дверь, нахмурился, увидев за ней неловко переминающегося с ноги на ногу Гарри.

— Ты хоть знаешь, что сейчас ночь? — спросил он, кладя руку на талию.

— У тебя горел свет, — застенчиво улыбнулся Стайлс. — И я принёс еду.

Луи взглянул на пакеты в его руках, потянул носом воздух.

— Это бургеры?

— Открытым был только Макдональдс.

— Ты хочешь, чтобы я тебя пригласил войти? — спросил Томлинсон, одарив гостя долгим тяжёлым взглядом.

— Как хочешь.

В ответ Луи закатил глаза и пошире открыл дверь, пропуская второго парня. Он и зашёл, поддерживая пакеты в руках, чтобы не уронить, и наступил на задники своих ботинков, снимая их.

Луи прошёл на кухню, Гарри последовал за ним, умостив пакеты на столе. Томлинсон присел, а второй парень решил постоять и понаблюдать, чем тот занимается.

— Что это? — спросил Гарри, поднимая брови.

Луи посмотрел на него не слишком уж довольно и собрал все бумаги, пряча их от стороннего взгляда.

— Не думаешь, что это вообще не твоё дело? — Гарри постарался не засмеяться, но у него вряд ли хорошо получилось, потому что Томлинсон громко вздохнул, когда он присел рядом. — Хорошо, это просто… Пьеса. Наша школа ставит две каждый год: одну в начале года, вторую — в конце. Первая — это всегда что-то известное, вроде «Ромео и Джульетты» или «Бриолина». А вторая — оригинальная работа, которую написал один из учеников старших классов из театрального кружка.

Гарри потянулся к пакету и достал бургеры и картошку, протягивая их Луи и передавая тому стакан с напитком.

— И ты хочешь, чтобы поставили твою?

Луи пожал плечами, словно в этом не было ничего особенного, но его щёки зарумянились.

— Может быть. Надо закончить до первых чисел декабря, а после Рождества объявят, какую поставят.

— И про что она? — спросил Стайлс, прожёвывая картошку.

— Расскажу, когда закончу.

— Правда?

Луи открыл рот, чтобы что-то ответить, но вместо этого просто откусил кусок бургера. Гарри наблюдал, как он жуёт, глотает и блаженно выдыхает: «О господи, вкуснятина какая».

— Ты так говоришь, словно никогда не ел Биг Мак, — ухмыльнулся Гарри.

— Уже много лет. Ты знаешь, как это вредно для здоровья?

Гарри откусил кусок от своего и для того, чтобы поддержать разговор, вставил:

— Как и большинство приятных вещей.

Луи закатил глаза и продолжил есть, отрываясь от фаст-фуда только для того, чтобы отхлебнуть колы или что-то быстро нацарапать на бумаге.

— И как это понимать? — наконец спросил он. — Ты пришёл почти в три часа ночи с пакетами из фаст-фуда.

Гарри отхлебнул из своего стаканчика и ответил:

— Я не мог уснуть и заметил, что у тебя горит свет, поэтому подумал: «Почему бы и нет?». Тем более, я тебе сегодня задолжал со всей этой ситуацией с Найлом и остальным.

— Вот именно ты мне ничегошеньки не должен. Я же сделал это для той ирландской задницы, а не для тебя. Мне, вроде как, он даже нравится. А ты, с другой стороны…

— Я тебе не нравлюсь даже после того, как позволил победить в настольном футболе? — он посмотрел на Луи, строя щенячьи глазки.

— Неправда, мы оба знаем это, — Томлинсон возмущённо надул губы.