Мы « У СОФЫ» просидели с ним долго. Профессиональный литературный редактор А. А. Цаш обожал грамотно изложенный материал, он дотошно копался в каждой авторской строчке. И, либо принимал его душою, либо отвергал…

Много раз он подзывал к нашему столику достойно-услужливую хозяйку Софу, что-то заказывал ей, и снова, внимательно слушал меня, опустив седую голову на свой «пирожок» из ладоней.

Наконец он сказал:

– А теперь признайтесь: у вас, случайно, в спине не печёт?

Я его не понял:

– Что вы сказали?

– Или в затылке… у вас в затылке не болит? Вас всё время грела взглядом особа неземной красоты. Я думаю, вы недолго будете одиноким.

Я оглянулся.

За моей спиной все столики были заняты. Свободным оказался только один стул у ближайшего стола… И оставленная кем-то дымящаяся паром чашка с недопитым кофе.

8.

У подъезда дома, в котором я жил, меня ждала «несравненная» Ванда Речкнова… с режиссёром местного драм театра, прежде мне хорошо знакомым Вольдемаром.

Они попросили мою старую-старую пьесу-поделку об иноплпнетянке, прилетевшей на землю с какими-то преступными целями.

– Но это же – не искусство! – сказал им я в своей квартире. – Это – почти ученическая дребедень, не достойная большой сцены! Там же всё-всё отвратительно-пошло!

– То, что необходимо сейчас! – уверил меня Вольдемар. – Вы же поймите, мы голодаем из-за своей скромности! А тут появилась блистательная исполнительница роли вашей инопланетянки, Ванда! Она говорит, что уже познакомилась с вами.

Я очень устал. Порылся в книжном шкафу, нашёл, и протянул им старую папку.

– Спасибо! – с чувством сказала выбритая наголо Ванда, горячо прижимая папку к высокой груди.

Мы простились кивками своих голов. И в памяти, ненадолго, задержалась эта картинка: Ванда и я. Я и Ванда. Прощально киваем друг другу своими головами…

Засыпая в постели, я увидел летящего в небе, под солнечным зонтиком, кретина-себя.

Потом уже стоял с этим зонтиком над головой на крыше какой-то тропической хижины из красных пионов, срывал с себя одной рукой не успевшие растаять сосульки. А внизу, по тропической земле, бегали смуглокоже-озабоченные женщины в набедренных повязках и без лифчиков; радостно указывали на меня пальцами и что-то щебетали на своём языке…

       « Где Цаш? – спросил я их на их языке.

– Он пАрит ноги, – ответили дружно симпатичные до невозможности женщины с изнывающими от страсти грудями. – Прыгай, мы тебя будем ловить!

      Я, не зная их тропических нравов, но немного разбираясь в женских натурах, неприступно и категорично сказал на их языке:

– Я подожду Цаша здесь! Идите, и позовите его!

Они все опустили руки. Так и стояли. С опущенными руками и со вскинутыми вверх милыми лицами.

– Почему вы не носите лифчики? – спросил я с укором, походив немного по крыше из красных пионов.

– Потому, что мы – жёны Цаша, – ответили они снизу очень печально. – А он только и делает, что пАрит ноги. – Зачем нам его ноги?

– Не врите! – сказал я. – У старика Цаша никогда не было жён. Ни одной!

– Но он о них страстно мечтал, – ответили красивые женщины хором. – А здесь все мечтания мужчин исполняются. Прыгай! Ну, пожалуйста, прыгай! Пока он пАрит ноги!»

– Здравствуйте, милейший Прохор Курай! – сказал худой и высокий старик в клетчатой набедренной повязке и в клетчатых босоножках на распаренных ногах. – Это интересно!

      И я узнал в нём дорогого Цаша.

       От ступней его ног валил густой пар

– Ну-ну-ну! – весело пожурил он окруживших меня милых женщин. – Отпустите! Его заждалась невеста, а у вас есть я!

– Невеста?! – поразился я. – Какая невеста?

       Цаш добродушно отмахнулся.

– О невесте – потом! – сказал радостный Цаш, принимая от меня букет из пионов. – О невесте речь пойдёт при луне!.. И это интересно!.. Девочки, будьте любезны, снимите с плеч нашего гостя рюкзак и отнесите его в хижину, что под крышей из белых ромашек. И приготовьте кофе с острым напитком!

Цаш взял меня под руку:

– Знаете, куда я вас веду?

      Но сейчас это было не важно. Сейчас было очевидно, что Цаш здесь предводитель – куда решит, туда и поведёт… Но о какой невесте он говорит? Откуда она взялась?

– Не допускайте непрошенных мыслей! – провидчески предупредил меня Цаш. – Я тот, кто обязан направить вас на путь истинный, и разрешить все ваши проблемы! Вы ведь за этим сюда прилетели?

Я неуверенно пожал плечами:

– Просто я не знаю, как мне жить.

– Вот именно, – сказал Цаш, тихо улыбаясь. – Вот именно! Пройдёмте дальше, нам есть о чём поговорить… Это правда, что вашу пьесу про инопланетянку хотят ставить в театре?

– Правда, – ответил я.

– Вот и чудесно!.. Знаете, куда я вас веду?

– Да, – сказал я. – Вы хотите угостить меня кофе «У Софы»!

– Нет, нет, нет! – радостно засмеялся Цаш. – Сегодня мы будем пить «У Афос»!

В хижине, куда привёл меня Цаш, пахло календулой и левкоем.

Мы опустились в гамак

– Афос! – обратился в полумрак хижины Цаш. – Девочки сварили напиток?

– Как всегда, – ответил приятный голос из полумрака.

– Два напитка, пожалуйста!..

Когда красивые женские руки принесли нам две чашки ароматнейшего напитка, я Цашу сказа:

– Вы сейчас будете говорить жизненно важные для меня слова, мэтр, а я не смогу видеть ваших глаз. Во-первых, из-за густого полумрака, царящего в хижине, и, во-вторых, из-за того, что мы сидим плечом к плечу. Я бы предпочёл сидеть напротив вас, хотя бы при свете лучины.

– Я вам, знаете,что на это отвечу? – голосом ласковой улыбки сказал Цаш. – Я вам отвечу словами всех мудрых толмудов мира: «Вначале сотворил Бог небо и землю. И так как последняя была невидима глазу, из-за глубокого первородного мрака, Господь повелел создаться свету»… Я, как вы понимаете, не Бог, и даже не толмудист, но хочу вам сказать: всему своё время! В том смысле, что после дневного яркого света моим глазам необходим непродолжительный режим скромного полумрака… И пока что мы поговорим о делах незначительных, светских. К примеру, я у вас сейчас спрошу: как вы находите сегодняшний климат в бывшей главной стране Советов?.. Не торопитесь с ответом. Не торопитесь!.. А вы должны мне ответить: климат там среднеконтинентальный. Давайте! Как вы находите сегодняшний климат в бывшей главной стране Советов??.. Ну, ну, ну!.. Как вы находите сегодняшний климат в бывшей главной стране Советов ?

– Климат – среднеконтинентальный.

– Абсолютно с вами согласен!.. А теперь я вас спрошу: что это значит?

– Ни рыба, ни мясо.

– И здесь бы я мог с вами либо согласиться, либо поспорить. Но я не сделаю ни того, ни другого. Потому что я хотел только преподать небольшой урок: так вот в миру ведётся светская беседа. То есть людям нечего друг другу сказать, и они просто ведут светскую беседу… А теперь я вас спрошу, как бы озабоченно:

– Как, любезнейший, ваше здоровье?.. Хоть мне на него, мягко говоря, наплевать! (Не на ваше, лично, здоровье, а вообще. Скажем, на здоровье того же новоиспечённого Президента проданной Западу страны, который от пьянства не просыхает – то ли от содеянного, то ли от того, что ещё только будет содеянно. Какое мне дело?!) Но я вас всё же спрашиваю: как здоровье?

– Мне отвечать за себя или за Президента?

– Слава Богу, ни за того, ни за другого! Будем считать, что наша никчемная светская беседа исчерпалась. Потому что я уже вижу свет…

Из полумрака, с двух дальних сторон хижины, к нам, колеблясь, приближались огоньки горящих свечей. Свечи несли симпатичные смуглые женщины с обнажённо поблескивающими грудями. Их лица отображали желание, всепоглощающий соблазн.

– Ладно, ладно! – отечески пожурил их Цаш. – Для нас ещё не созрела луна! Будьте любезны, займитесь бытом… Ночью, красавицы, ночью! – он проводил их ласковым взглядом. – Думаете, они мне очень нужны? – небрежно-задумчиво спросил он меня. – Или я без них сильно страдаю? Ни капли! Но у меня никогда не было ни единой женщины в жизни, и я все отпущенные мне Господом годы и дни мечтал: чтоб у меня их было именно столько! А мечты, поверьте, имеют свойство сбываться. Вот, как, наверно, у вас!