– Нет, – ответил я. – От чего рухнула?

– От ночного снегопада.

И я, к своей следующей смене, написал рассказ –

                   БЕГСТВО

«Снег из космоса приносил всё новые и новые предупреждения от Высшего разума…

То под его тяжестью обрушивалась подгнившая крыша некогда шикарного летнего театра в

парке культуры и отдыха.

То обрывались беcхозные электропровода.

То насмерть разбивались на неприбранных улицах города автомобили.

То из-за заносов прекращали ходить поезда…

Год 1995-й не сулил никаких перемен.

Просидев в холодном зальчике сельской станции около двух часов, следователь по особо важным делам Серёжа Санин решил возвращаться в город по шпалам – он свято верил в перемены к лучшему, и не верил в разум иной.

Выбившись из сил на полдороге, Сергей понял, что к сроку ему не дойти, что нужно позвонить, предупредить об этом.

Надвинув капюшон куртки на брови, он добрёл до железнодорожной будки-поста.

– У вас есть телефон? – спросил у вышедшей навстречу ему женщины в оранжевой одежде.

Женщина помяла растрескавшейся ладонью свои обветренные щёки, насторожённо постояла.

– Чего надо? – неприветливо спросила она.

– Я спрашиваю: телефон у вас есть на посту?

– Ну, я слышу. А ты кто такой?

Сергей протянул ей удостоверение личности.

– Ну и что? – спросила женщина. – На меня, что ль, кто пожаловался сдуру?

– А вы чего это такая?

– Какая?.. Кто нажаловался, что ль?

– Мне необходимо позвонить в город.

– А я что, запрещаю? Проходи и звони…

В будке стояла металлическая кровать, застеленная синим армейским одеялом.

Стул у служебного стола; на столе – телефон.

Сергей откинул капюшон куртки за плечи, покрутил диск аппарата…

– Занято! – объяснил он хозяйке поста.

Стоявшая у окошка женщина с обветренными щеками спросила:

– Ты из города, что ль?

Сергей, оглядывая помещение, кивнул.

– И квартира, что ль есть?

– Есть.

– И работа, значит, хорошая… Может, оженишься на дочке моей? Ей пока что тринадцать, так с тобой подрастёт.

Сергей молча смотрел.

– Ну, а коль не желаешь ожениться, то бери так. Так теперь много живёт… Пропадёт она тут… Поживёшь так-то с ней? Поживи, а! Платить мне за неё не надо – ты корми её и просто живи. Барахлишко, может, прикупишь какое, да и всё.. Вырастит она девкой-то ладною – у неё был красавец отец, не то, что остальные… Теперь окромя-то её у меня ещё трое ребят есть, а прокормить их всех одна я не в силах – больно плохо живём. Хуже некуда. Деревня наша на пути к развалу идёт. Нет солярок, бензинов и людей тоже нет. Поразъехались, поразбежались в батраки в дальние страны. Конец света идёт… Возьмёшь, что ль?

Сергей поднялся со стула.

– Я в деревню схожу, – сказал он, чтоб уйти от ответа. – Может, где переночую.

– Не переночуешь. Не пустит никто. Да и прибить могут. Одичали тут все, которые пооставались… Не ходи. Оставайся. Может, со мной переспишь – я мужика на себе девять лет не видала. Переспишь?

***

– Кто-то бежит! – сигналили друг-другу сороки, порхая вдоль вечереющей лесополосы. – Всем, всем, всем: кто-то по шпалам бежит!

А бежать было почти невозможно – предупреждениями из космоса засыпано было всё полотно.»

– Ты её знаешь? – спросил Тарас Дмитриевич, прочитав рассказ.

– Кого?

– Христю из моего села, от которой сбежал твой Сергей.

7.

После ночной смены работы в кочегарке хлебозавода, я домой шёл через прежде мне родной, а теперь почти чужой город.

      Улицы тесными рядами облепили разноцветные торговые будки с надписями над разбойничьими козырьками, преимущественно не на нашем языке: «MINI-SHOP», «ARKO», «COFFI», «BURGER KING», «FFNTA», «XEROX», «PXOTOSHOP»

Я выискивал в неторопливой толпе прохожих ну, хоть что-то родное, хоть кого-то.

Так и брёл… и почти проглядел.

– Здравствуйте! – поймал я взглядом уже проходящего мимо высокого почти старика во всём в клетку.

Почти старик, полуобернувшись, приподнял над головой клетчатую шляпу:

– Мы знакомы?

– Да! То есть,.. нет!

Высокий полустарик обвёл взглядом чужие надписи вдоль улицы, протянул свою руку:

– Аврам Линкольн! – представился он.

Я его почти полюбил.

– Джон Форсайт! – шутливо представился и я.

– Очень приятно! – сказал почти старик, внимательно прищурившись, – Давно… Давно мечтал познакомиться с вами вживую… Что скажете об этой, мертвящей душу, не родной зиме? Как думаете, ей будет когда-нибудь заслуженный «end… финиш»?

– Надеюсь.

– А я нет… Чем обязан?

– Я хотел бы угостить вас чашечкой кофе.

Высокий почти старик, прикрыв глаза, мечтательно улыбнулся, и, взяв меня под руку, молча повёл.

– Знаете, куда мы идём? – спросил.

– Да. В кафе. – Я кивнул в сторону «COFFI».

– Нет! – решительно качнул он головой. – Я угощу вас у «СОФЫ»!..

В полупустом подвальчике, куда привёл меня весь в клетку полустарик, негромко звучала простая, какая-то очень уютная музыка, на каждом столике горели стилизованные под керосиновые настольные лампы; витал запах свежесваренного кофе.

– Здравствуйте, Софа! – поклонился высокий полустарик черноволосой красавице средних лет, которая стояла за барной стойкой. – Будьте любезны, два кофе!

Мы сели за свободный столик.

Не снимая шляпы, полустарик сложил обе ладони в один «пирожок», и опустил на него голову.

Мы поулыбались друг другу.

– Мне всегда был симпатичен ваш пёс Балтезар, мистер Форсайт, – сказал полустарик, внимательно заглядывая в мои глаза.– А в вашу супругу Ирен я всегда был безумно влюблён… Она ведь вначале была женой вашего брата, адвоката Сомса?

Я согласно кивнул.

– Очаровательая белокурая женщина… Что с ними, со всеми, стало потом?

– Мне не ведомо, сэр. Я ведь по воле автора «Саги о Форсайтах», если помните, умер.

– Да, да, да! В кресле, в саду, в сладком сне… Я помню, как перед этим, вы спокойно дышали, и ваше дыхание шевелило седые волосы вашей бородки. Потом… Благодврю вас, Софа! – обратился он к принесшей барменше его заказ. – Надеюсь, с коньяком?

– Как всегда.

Полустарик, не отрывая головы от сложенных «пирожком» ладоней, кивнул.

– Потом, – продолжил он, не изменяя позы и задумчивости в голосе. – Потом шевелилась только одна волосинка. А после успокоилась и она.

– По-моему то была пушинка тополя, которая накануне опустилась на мою бороду, – ответил я.

Полустарик сощурил в улыбке добрые глаза.

– Счастливая смерть, мистер Форсайт. Поздравляю!

– Полустарик в клетчатой шляпе приподнял над столом чашку с кофе.

– Изумительный напиток! – похвалил он первый, обжигающий губы глоток коньяка. – Такой кофе сегодня можно выпить только у Софы. – И опять посмотрел на меня. – А теперь поделитесь: что с вами, Прохор Курай?

– Я вас, кажется, тоже узнал, – сказал я. – Вы ведь – Аввакум Аронович Цаш?

– Вы правы! А. А. Цаш… Что за время ушло! ВРЕМЕНА! Я же, знаете, прежде чем допустить материал к печати, предварительно перечитывал его несколько раз. Потому что это же был МАТЕРИАЛ!.. Что теперь издаём? Пошлость! Перечитывать это я не могу! Я отправляю это сосло в печать, не читая. Пусть работают на ЭТИМ корректоры и редакторы – не моё это дело!

– Много публикуете? – спросил я.

– Вагоны!.. А теперь угадайте, кто есть авторы сии?.. Не угадаете! Авторы сих, с позволенья сказать, повестей и романов, являются бескультукрые, малообразованные богачи и прохиндеи! Кто ещё может сейчас заплатить за издание собственной книги тысячи американских долларов?, кто из порядочных, кто?.. А теперь расскажите что-нибудь о себе. Я же вижу, что вам как-то в новой жизни не очень. Мы ведь с вами – не чужие. Как-никак, первый сборник ваших рассказов редактировал именно я!..