–Ты как призрак! – выпалила мне в лоб Вероника. Я в ужасе отступила от неё на шаг и ощупала себя. Под платьем явно плоть. Да и сквозь лицо руки не проходят.

–Вспомнить бы, что надо для обмена внешностью… – бормотал стоящий рядом Лев, – что же надо, что же надо…

–Махнёмся? – предложила я ему.

–Конечно! – отмахнулся он от меня.

Ника вскрикнула, Анита чертыхнулась. Я посмотрела на Льва и взвизгнула. Почему-то басом.

Рядом со мной стояла я. Зло сверлила сама себя голубыми глазками, мрачно скрестив руки на груди.

–И как теперь назад всё вернуть? – со стороны услышала я свой голос.

–Ну… – я запнулась, поскольку из моего рта вырывался голос Льва, – снова предложить поменяться?

Моя копия вздохнула и без восторга посмотрела мне в глаза, склонив голову на бок. Я поёжилась и почувствовала жуткую боль в каждой клеточке тела. Даже вдох, казалось, раздирал организм миллионами ножей, отдаваясь острой болью в сердце.

–Ой, ой, ой! Как же ты шевелишься, если всё время так больно? – тоненько, очень смешным голосом взвыла я.

–Давай возвращаться. – сказал Лев.

–Да! – с радостью согласилась я и облегчённо выдохнула – боль пропала. Только теперь при виде избитого рыцаря появлялось желание отправить его к врачу. Бедный, ему же лежать надо!

Юноша без восторга посмотрел на меня и прошипел, так, чтобы девочки не слышали:

–Не надо меня жалеть. – и добавил, уже громче, – идёмте.

Да-а, характер у нашего проводника оказался не сахар. Мы до темноты шли без остановок, а на наши мольбы о привале раздавался рык и пожелание приятного аппетита… волкам и прочим диким зверям.

В итоге, к окраине столицы мы подошли где-то в полночь. И место как на заказ – старое кладбище, где давно никого не хоронят и между надгробных плит жизнерадостно пробиваются кусты и молодые деревца.

Пока мы искали аллейку, чтобы не перелезать через ограды по могилам, над нами носилось тёмное облако и сухо каркало сотней недовольных голосов.

–Подай ручку, барышня! – донеслось от земли. Вероника завизжала, а я отскочила подальше от могилы, тщательно забранной решёткой, своей формой напоминающей теплицу. Утопая по грудь в земле, на нас смотрел скелет, обтянутый серой кожей. Одна из костлявых рук высовывалась сквозь прутья посмертной клетки и старалась ухватить подол чьего-нибудь платья.

–Водицы, глоточек водицы! – послышалось с другой стороны. На этот раз Ника лишь зажала ладонью рот и отодвинулась подальше от общительных покойничков.

–Выльется, – сказала мучимому жаждой черепу Анита, и тот оскорблённо умолк.

–Не разговаривай с ними, – Лев кинул в один из трупов камнем, заставив скрыться в земле, – ещё ночью приснятся… а то и заберут с собой прямо сейчас, кто их знает.

К моменту нашего выхода на аллею Вероника тряслась от ужаса больше, чем от холода, я едва не провалилась в объятия к мертвецу, случайно пройдя сквозь надгробную плиту, по ту сторону которой активная мумия пыталась сделать подкоп из своей клетки, а Анита умудрилась раз триста поссориться с нашим раненным спутником.

Обитель умерших, но не до конца упокоенных, мы миновали лишь к рассвету. Вышли к широкой реке, весело текущей в сторону центра. Берега её обрамляла невысокая трава, прерывавшаяся пологими спусками в воду, образовавшимися, видимо из-за осыпания земляных пластов.

–Искупаться бы… – мечтательно протянула Анита и огляделась, – место здесь замечательное!

–Вода чистая, купайся. – разрешил ей наш рыцарь, и сел на мягкую травку. Аня выразительно взглянула на него, но Лев задумчиво глядел совершенно в другую сторону. Равнодушно дёрнув плечиком, моя подруга подошла к воде и скинула одежду. Как бы ни старался молодой человек сделать вид, что на неё не смотрит, всё же голова сама, помимо его воли повернулась в сторону девушки.

Классическая сцена – сатир и нимфа, жаль, камеру с собой не взяла, такой сюжет пропадает! Я села рядом с нашим провожатым и стала наблюдать за подругами. Одна беззаботно ныряла, другая ловила бабочку на цветочной полянке.

Когда пришло время выходить из воды, Анита велела всем отвернуться.

–Пока прелестная дама не попросит, как подобает – и не подумаю. – сказал Лев. Видимо, специально провоцируя. Мгновенно вспылившая Аня решительно покинула реку и, подхватив свои вещи, удалилась в ближайшие заросли камышей, превышающих по своей высоте молодые деревца, робко растущие у воды.

–Ну как, рыцарь, – спросила одевшаяся цыганка у юноши, – хороша я?

Раненый синхронно поднял плечи и брови, выказывая явную незаинтересованность в заданном вопросе.

–Есть ли у тебя дама сердца? – не выдержала равнодушия моя однокурсница.

–Конечно! – изумлённо поднял на неё взгляд наш добровольный проводник и защитник, – у каждого рыцаря есть возлюбленная, которой он посвящает свои деяния и подвиги, к ней взывает о помощи перед смертельной схваткой… иначе – какой же он рыцарь?

–И твоя дама лучше меня? – заинтересовалась девушка.

–Конечно, – кивнул Лев, – ведь я её никогда не видел.

Анита презрительно фыркнула и удалилась. Но её место мгновенно заняла Вероника, до этого увлечённо собиравшая цветы.

–Как такое возможно? – обратилась она к молодому человеку. Тот пожал плечами:

–Обычное дело, жена моего господина прекраснее солнца. Так о ней говорят. Едва услышав звучание её имени, я влюбился! Все вассалы моего господина влюблены в неё. Мы благоговейно отдали себя служению ей, пусть она и не знает об этом.

–А что господин? – поинтересовалась я.

–Он любит жену короля, о чём говорит на каждом турнире.

–Ну, а король? – поражённо ахнула Ника.

–Его светлость назвал своей дамой сердца Лучинку, дочь мельника. Он ужасно страдает, но по долгу крови, не может быть с ней…

–Почему бы им тогда не любить своих жён? – не выдержала я, – раз от них без ума столько рыцарей – значит они красивы.

Лев вздохнул:

–Супруга никак не может стать той, к кому обращены молитвы в смертный час, ради кого душа и сердце стремятся к подвигу…

–Что же мешает вашей рыцарской печёнке воспарить? – не выдержала Анита и подключилась к диалогу. Юноша смерил её далёким от восхищения взором и пояснил:

–Невозможно благоговеть перед тем, кем обладаешь. Дама – она как солнце, недостижимая, манящая… того рыцаря, что вознесёт молитву к жене перед боем просто засмеют!

–О времена, о нравы! – звучно процитировала Аня и добавила, – да ещё женушка знает сокровенные страхи благоверного и во время турнира беспокоится: не ушибёт ли копьём головушку, где и без того уж сотрясать нечего. А перед прекрасной незнакомкой можно прослыть бесстрашным, гордым, умным! И та не попрекнет ни в чем.

–Не говори о том, чего не знаешь, – усмехнулся Лев, – ты сейчас перепутала даму сердца со случайной знакомой. Дама – она о тех рыцарях, что служат ей, и не подозревает. Мы с ней не говорим, не перечисляем подвиги, лишь ловим её взгляд или весть о ней.

–Девчонки, плохо дело, – обратилась к нам Анита, выслушав тихую речь Льва, – мы с вами оказались среди язычников-дамопоклонцев.

–А я – среди невежд. – еле слышно добавил наш спутник.

–Не обобщайте, сударь. – шепотом возразила я ему, – и не произносите вслух того, что не осмелитесь сказать громко – вас могут услышать и не так истолковать.

Юноша вздрогнул и с ужасом взглянул на меня, он явно не рассчитывал получить ответ на своё замечание. Что поделать, я сидела слишком близко.

–Всё равно вам меня не понять, – мгновенно взял себя в руки рыцарь, – продолжаем путь.

И он решительно зашагал дальше, стараясь не шевелить руками при ходьбе, чтобы не бередить и без того растревоженные раны.

Границу города мы пропустили, сначала нам на встречу выпрыгнули кривобокие деревенские домишки, а потом над крышами показались высокие шпили замка. Несколько десятков шагов – и мы на главной площади перед дворцом. К древним стенам кокетливо пристроены современные помещения с причудливой позолоченной лепниной, громадные окна стеснительно прикрылись богатыми портьерами, стремясь не выделяться на фоне узких бойниц. Да только ничего у них не вышло. Разностилевой, словно собранный из разных кусков мозаики дом королевы являл собой зрелище весьма забавное, совершенно не внушающее ни уважения, ни восхищения.