Нет, лучше подлым быть, чем подлым слыть,

Когда не подл, но терпишь осужденья,

Когда ты должен не как хочешь жить,

Но так, как требует чужое мненье.

Как чуждые, превратные глаза

Могли б хвалить мои переживанья

Иль ветреность мою судить, когда

С их точки зло – добро в моём сознанье?

Я есть – как есть. Кто стрелы направляет

В мой грех, тот множит лишь свои:

Я, может, прям, кривы ж они, кто знает?

Не их умам судить дела мои,

Пока не верно, что все люди злы,

Во зле живут и злом порождены.

Уильям Шекспир

ЧАСТЬ I ИЛОНА

Глава 1

Рыцарь избитого образа

По улице шли черти и пели нечто залихватское, дирижируя упаковками с соком. Им вторили ведьма и домовой, нагруженные коробками с вафельными тортами. Вокруг приплясывали скоморохи, размахивающие пакетиками с прочей снедью.

Окружающие косились на странное шествие, но большинство прохожих при этом улыбались или спешили заснять на телефон. А кто-то и вовсе не обращал внимания. Местные жители были закалены подобным поведением студентов, и привыкли к шумным театралам, бегающим через дорогу в сценических костюмах из здания института до учебного театра.

Меня отправили встречать соратников, возвращавшихся из магазина с трофеями. Нужно было открыть дверь подворотни, да придержать калиточку добытчикам с занятыми руками. И теперь я стояла, ждала, пока те приблизятся с песнями и прибаутками. Сегодня нам можно – удачно сдали постановку, впереди лишь пара экзаменов и практика…

Мы ввалились в зал нашего театра, и нас мгновенно оглушили радостные крики однокурсников, развалившихся на зрительских креслах. Роль стола мы отвели роялю, скинув с него растянувшегося на лакированной поверхности лешего. Он не обиделся и, перекатившись на живот, улёгся на полу, положив кулак под приклеенную бороду.

–Ну, что, почти третий курс? – шурша пакетами, спросила наша ведьмочка Алла, – не верится, да? Помните, как мы в начале первого говорили о ролях нашей мечты? Ни у кого не изменились предпочтения?

–Мне стариков понравилось играть, – подал голос с пола Ванька, – я думаю, что хочу теперь попробовать себя не в роли Гамлета, как грезил в юные годы, а кого-нибудь посолиднее.

–Молчи, умудрённый годами! – я не удержалась и стянула с Ивана шапку с прикреплёнными к ней седыми патлами, – тебе даже Ромео по уровню интеллекта играть слишком рано!

Леший встал и молча отобрал у меня свой головной убор.

–Ну всё, – прокомментировал один из чертей, по голосу опознанный мною как Васька, – сей отрок оскорблён, и он уходит… покинув черни тусклую толпу!

Ваня на реплику не отреагировал и скрылся в костюмерной, громко захлопнув за собой дверь.

–Вешаться пошёл, – вздохнул Василий, – на вешалке, рядом с костюмом Пьеро.

–Ромео. – подсказала я.

–Забудьте, – подскочила к нам Юляша и выхватила из коробочки пирожное, – он ушёл на раскопки: под лохмотьями заветную флягу хорошего настроения откапывать. Сейчас вернётся как ни в чём не бывало!

–Юлька! – возмущённо воскликнула Вероника, – ты зачем его совсем алкоголиком выставляешь? Ну, было один раз… ну, повеселились все, с кем не бывает?

Я вспомнила тот случай, когда Ванятка на спор осилил бутылку неведомого мексиканского напитка, а потом устроил нам театр одного актёра, ловя в коридорах родного института некие огни, исполняющие желания, и воюя со злокозненными карликами. И, не смотря на то, что видел их только он, студенты быстро подключились к весёлому занятию, превратив обеденный перерыв в филиал дурдома на выезде. Ванька вообще славился своими экстравагантными выходками даже на трезвую голову.

И вот сейчас он появился на сцене, тяжёлой поступью выйдя из-за кулис. Мы все отвлеклись от потрошения пакетов с едой и воззрились на мрачного старца, обводящего зал горящим взглядом тирана и безумца.

Раздались редкие аплодисменты, и я тоже с восторгом захлопала, узнав костюм:

–Настоящий Иван Грозный!

–Ребята! – подскочил с кресел развалившийся на них Константин, – поиграем? Каждый выйдет в образе, который мечтает сыграть в будущем, а мы попробуем угадать!

Все оживились. Ваня спрыгнул к нам со сцены, шутливо сняв передо мной свою царскую шапку и поклонившись.

–Блондин и блондинка – чудная выйдет парочка! – фыркнула у меня под ухом непонятно откуда взявшаяся подружка Анита. Она мечтала о роли Эсмеральды в постановке Собора Парижской Богоматери, и я уверена, внешне девушка для неё идеально подходила. Но не характером! Говорить, не насмехаясь над собеседником она не умела. А уж пожалеть могла разве что погибшего особо мучительной смертью. Хотя, для актёра перевоплощение в полную противоположность себя любимого – задачка более чем привлекательная.

–Прислушайся, Илона, к мнению эксперта, – обратился ко мне Ваня, – коли Анечка так язвительно говорит, то не спроста это.

–Девчонки, – подскочила к нам Вероника, – скорее в костюмерную, пока всё стоящее не расхватали!

Отобрав у Вани шапку, я скользнула за подругами в царство вешалок и коробок. Анита уверенно схватила что-то пёстрое и выскочила через вторую дверь – занимать гримёрку. Костя, никого не стесняясь, облачался в костюм мушкетёра. Ему помогал весело хихикающий Вася, наполовину переодетый в кого-то времён Римской Империи, вероятно, метил в цезари.

–Илонка, очнись! В который раз спрашиваю: ты какой костюм хочешь? – Ника потрясла меня за плечи и строго посмотрела серыми глазами.

–Знаешь, у нас тут было платье Снежной королевы, краси-ивое… – я нырнула под пышные подолы и чуть ли на четвереньках пробралась в соседний ряд. Взгляд метался по пёстрым одеждам, ища серо-голубое с высоким воротником. Вот оно! Всегда мечтала примерить. А роль мечты – Снегурочка, да только излишне прост её облик для нашей игры. К тому же, как только предстану в таком виде перед однокурсниками, как сразу на роль Леля припишут Ваньку, да ещё решат на следующий год выбрать для постановки пьесу Островского… ох, не надо мне такого «счастья»!

–Илли, смотри! – счастливая подруга показалась в конце ряда с костюмами и продемонстрировала роскошное чёрное платье, – не знаю, к какому произведению, но мне нравится! Царица, не меньше!

Вероника неисправима, мечтает о кинокарьере и питает слабость ко всему великолепному и дорогому. Чувствую, её персонажа мы будем угадывать долго, раз сама актриса не подозревает, кого собирается играть!

–Ники, может, выберешь что-то попроще? Из известного? – осторожно предложила я.

–Тогда и ты выбери наряд поскромнее.

Я вздохнула и с сожалением взглянула на так и не снятое с вешалки платье:

–Согласна, буду Маргаритой! – я решительно сдёрнула платье простой немецкой горожанки. Вероника с сожалением вздохнула и на миг исчезла. Ну, конечно! Не царица, так Джульетта!

В гримёрку к Аните мы ворвались без стука: встретившаяся на пути Лена обиженно сообщила, что наша подруга заняла одна всю гримёрную и никого туда не пускает, да и ткнула пальчиком в нужную дверь.

–Явились! – Аня недовольно поджала чувственные губы, подведённые ярко красной помадой. Перед зеркалом сидела цыганка, освободившая из тугой причёски рассыпавшиеся по плечам смоляные кудри, и недовольно притопывала босой ножкой с позвякивающими браслетами.

Я быстро перевоплотилась в скромнейшую из Маргарит, но не удержалась, и оставила в ушах крупные золотые серьги – будто подарок Мефистофеля. Со вздохом взглянула в зеркало, отразившее голубоглазую белокурую девушку, и подумала, что единственная поистине подходящая мне роль – это Снегурочка. С моей белой кожей и тонкими губами никого более страстного, чем снеговик, играть мне не стоит. Да и мой обычно печальный вид вызывает у окружающих ассоциации именно со снежной девой, о чём не раз говорили друзья и товарищи по сцене.