– Серьезно?

– Да. – Игра закончилась, и он выпрямился. – Попробуйте вы.

Она напряженно вцепилась в рычаги. Абрамс нажал на кнопку, и игра началась.

– Я ничего не понимаю, – сказала Кэтрин.

– Просто стреляйте без остановки.

Она беспорядочно двигала рукоятками.

– Зеленые пришельцы побеждают.

– Продолжайте стрелять. – Абрамс перешел к соседнему автомату. – Это тоже неплохая игра. Вражеские ракеты падают на наши города.

– Звучит очаровательно. А есть игра в контрразведку?

– Нет. Слишком сложно запрограммировать… Черт, вот и Питтсбург взлетел на воздух.

– Не велика потеря. Как же мне остановить этих зеленых человечков?

– Продолжайте стрелять… – Абрамс посмотрел на свой экран и убрал руки с рычагов. Ракета за ракетой со свистом пролетели по экрану, превращая города в руины. Он тихо заметил: – Вы знаете, иногда мне приходит на ум, что реальный мир не сильно отличается от мира в этих играх. Судьба человечества может быть определена видеоигрой, в которую играют гигантские существа. Историю человечества можно представить как определенное количество запрограммированных вариантов, заложенных в микросхему. Конец настанет, когда проскочит двадцатипятицентовик. Или сломается кассета… Мы увидим большой черный столб в небе, за ним последует короткий щелчок. Конец.

– У вас сегодня философское настроение, – сказала Кэтрин.

Абрамс отвернулся от автоматов.

– Бег возбуждает мой мозг. Вперед!

Они покинули магазин и направились к станции метро на Бэй Паркуэй.

– Мы пробежим по Проспект-Парк и все, – предложила Кэтрин.

– Я надеюсь, там мы все же встретим Торпа.

– Да, это последнее возможное место встречи. Он несколько раз бегал со мной по этому маршруту и знает его.

– Хорошо. Мы будем с нетерпением ждать встречи с ним.

Они спустились по ступенькам в метро и в ожидании поезда встали на платформе подальше от края. Абрамс огляделся. После минутного молчания он заметил:

– И все же есть один процент вероятности того, что Питер работает исключительно в интересах правительства Соединенных Штатов.

Она тихо сказала:

– Я считаю, что соотношение здесь пятьдесят на пятьдесят.

– Вы очень великодушны. Но, как бы там ни было, я не стану убивать его, если останется хотя бы один процент сомнений.

Она резко повернулась к нему.

– Вы не посмеете сделать это ни при каких обстоятельствах.

– Почему же?

– Потому что у вас нет доказательств. Вы не имеете права…

– Подождите. Вы же сами говорили мне, что убьете даже своего ближайшего друга, если он окажется «Талботом».

– Питер Торп определенно не «Талбот»… Он может быть лишь одним из его сообщников… Людей, подобных Питеру, в случае раскрытия допрашивают, а не убивают.

– Тут я с вами не согласен. Конечно, любому из нас хотелось бы поговорить с «Талботом», чтобы узнать, много ли он успел натворить за сорок лет. Но ведь Торп, видимо, не «Талбот». Так зачем его беречь? К тому же мои наблюдения за его поведением приводят меня к мысли, что он не…

– Не «что»?

– Не ненормальный. Я и раньше встречался с людьми такого сорта. Представьте себе дрессировщика, пытающегося отучить льва от ужасной привычки разрывать на куски других животных. Лев сконфужен. Его поведение строится на инстинктах. Лев не верит, что он псих. И он на самом деле не псих. Он просто лев, занимающийся своим делом. И если бы его вырастили в шикарных апартаментах на Парк-авеню, это нисколько не изменило бы его поведения. Если бы вы забежали к нему поболтать, когда он голоден, или разозлили бы его чем-нибудь, он разорвал бы вас на куски и даже глазом бы не моргнул. Убивая, львы не чувствуют за собой вины, и некоторые люди с сильно развитым инстинктом убийцы похожи на них. Самый верный путь, когда дикий зверь нападает, это всадить ему пулю в сердце. И человека, который это сделал, не должна потом мучить бессонница.

– Вы серьезно? – спросила Кэтрин.

– Вполне, но лично я еще никогда не действовал подобным образом.

– И не надо, пока ваша жизнь вне опасности.

– Но она уже в опасности. В том-то все и дело.

– Я имею в виду непосредственную угрозу. Открытую и непосредственную угрозу для жизни, как выражаемся мы, юристы.

– Я же говорил вам о той доле секунды, за которую человек должен принять решение?

– Да, и я об этом. – Она взглянула на часы и спросила, смягчившись: – Вы научите меня играть в «Космических пришельцев»?

– Это займет много времени.

– Ничего страшного.

Он кивнул.

– И все же, делу – время, потехе – час. Верно?

– Верно.

В это время к платформе подошел поезд, и они зашли в вагон.

Уэст наконец нащупал рукоятку револьвера. И в тот же миг он услышал свист и почувствовал страшную боль на своих голых плечах. Николас поднял револьвер, но ему не хватило сил, чтобы нажать на курок.

Второй удар кнута пришелся ему по шее. Раздался выстрел, и комната наполнилась ужасающим грохотом. Он услышал, как позади него вскрикнула Ева. Он напрягся изо всех сил, чтобы выстрелить еще раз, и прицелился в лицо Торпу. Уэсту удалось нажать на курок, но выстрела не последовало. Уэст уставился на свою руку. Револьвера в ней не было, и Николас понял, что оружие просто вывалилось из его онемевшей руки.

Быстрым движением Торп подался вперед и схватил револьвер. Он встал на колени и направил дуло на Уэста:

– Ты, дерьмо…

Уэст почувствовал, как закружилась комната, когда он попытался подняться. Он опять услышал свист кнута, но почти не почувствовал, как тот рассек ему грудь. Ева ударила его еще несколько раз, пока он, потеряв сознание, не свалился на пол.

Николас вздрогнул от резкого запаха. Ева взяла его за ухо и с силой повернула лицом к пузырьку с нашатырем. Уэст открыл глаза. Оказалось, что он смотрит в пол. Он с трудом понял, что вновь лежит на столе, лицом вниз, и голова его свешивается к полу. Его лодыжки были привязаны ремнями к столу, но зато выше пояса он был свободен. Уэст с трудом встал на четвереньки. Тут же он ощутил острую боль в плечах и упал. Следующий удар пришелся на ягодицы, и Уэст почувствовал, как по его коже течет теплая кровь. Он услышал голос Торпа:

– Ну, что же, Николас… Да, ты оказался намного проворнее, чем я предполагал. Почему я тебя всегда недооцениваю?

Уэст повернул голову и увидел сидящего на стуле Торпа с мертвенно-бледным лицом, растрепанными волосами и в помятой одежде. Он опять заметил на брюках у Торпа большое мокрое пятно. Он также отметил про себя, что все провода и оборудование убрали от него подальше.

Торп объявил:

– Ева еще немного попрактикуется, – он поднялся, – а я вернусь через пару часов вместе с Кэтрин. Исходя из своего опыта, могу сказать, что люди, которые сами по себе хорошо переносят боль и держатся под пытками, очень быстро ломаются, когда пыткам подвергают близкого им человека. Скоро ты поймешь, что именно я имею в виду…

Уэст несколько раз с трудом сглотнул и обрел наконец голос:

– Обязательно… Приведи себя в порядок перед уходом…

Ева еще раз ударила его кнутом, и Уэст застонал. Торп улыбнулся и сказал Еве:

– К моему приходу он должен быть живой, а главное – в сознании.

– Он будет другим человеком, когда вы вернетесь, – пообещала Ева.

Торп направился к двери, и Уэст крикнул ему:

– Питер… Ты все провалил, Питер… Ты обыкновенный дилетант… И далеко не такой умный, как тебе казалось…

Ева взмахнула кнутом, но Торп сделал ей знак подождать и внимательно посмотрел на Уэста.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Они убьют тебя за то, что ты позволил мне умереть.

– А ты и не умрешь. Пока что.

– Нет, я умру, и прямо сейчас! – Уэст внезапно вырвал небольшой пучок волос у себя с макушки и запихнул его в рот.

Торп бросился к нему через всю комнату и попытался пальцами достать их, но Уэст сильно укусил Питера, и тот закричал, отдернув окровавленную руку.