--Разве такое возможно!- воскликнула в ужасе Мария Степановна.

  --А почему бы нет? Для вас же не новость, что страну можно разрушать политически, законодательно, экономически. Так почему же нельзя попробовать экологию как средство разрушения?

   За время своего скитания по тайге, Михаил многое передумал. Был почти уверен, что его срочно отозвали из командировки, чтобы с помощью прежних его наработок выяснить, где наибольший ущерб можно получить от нарушения водного баланса. И теперь был похож на школьного учителя, пытающегося объяснить трудный урок несмышленым детям. Он даже встал из-за стола и стал прохаживаться по комнате.

  --Лес и мох задерживают влагу. Каждое дерево не менее 150 литров и каждый квадратный метр мха около четырех-пяти литров. Это я еще помню с момента защиты диссертации. А теперь представьте, уважаемая Мария Степановна, вся вода, которая задерживалась в тайге, одномоментно хлынет в низины и в реки! - Михаил выдержал паузу, чтобы факты четко отложились в голове слушательницы, и продолжил:

  --Такая же картина и при вырубке леса. Мох без деревьев погибает. Девяносто процентов атмосферных осадков в считанные минуты окажутся у порогов ваших домов. Вечером ложитесь спать - у вас в доме сухо, а просыпаетесь - вода уже плещется за окнами.

   Михаил снова сел и какое-то время молча наблюдал за реакцией хозяйки дома на сказанное им. Потом продолжил свой урок:

  --Но и это еще не все. Внезапно высокая концентрация воды может серьезно осложнить работу гидроэлектростацй. Водохранилща будут заполняться почти мгновенно. Чтобы сохранить плотины, придется массово сбрасывать воду, а это опять же повлечет серьезные подтопления городов и поселков, расположенных вблизи рек. Кстати, с этим мы уже не раз сталкивались в соседних областях. Ущерб серьезно опустошает казну. И это, к сожалению, только начало.

   Шведов умолк и принялся за чай. Тот показался ему недостаточно горячим и он отодвинул чашку в сторону. Придержал за руку хозяйку, которая хотела налить свежего чая. Ему хотелось выговориться до конца, поделиться тем, что его самого мучило :

  --Кстати, заметили, как элегантно господа правители,, которые утраивают беды народу, хотят отыграться за его же счет? Решили ввести страхование от подобных ситуаций. Включить отдельной строкой в платежку за услуги ЖКХ. Иначе говоря, сделать все население страны коллективным ответчиком за свое головотяпство или хуже того - умышленные действия. О чем, конечно, не хотелось бы думать.

  --Так страхование, вроде бы, добровольное,- попробовала возразить Попкова. Она все еще чувствовала солидарную ответственность за дела своей партии.

  --Пока добровольное, но через год-другой платеж станет обязательным, вот увидите.

  Шведов встал.

  --Пора, однако, прощаться. Засиделся я у вас.

   * * *

   К утру следующего дня положение в поселке стало по-настоящему критическим. Стена огня быстро приближалась. Хвоя кедровника горела, как порох, с треском. Кедровые шишки, еще не набравшие полностью спелость, лопались от жары с таким характерным звуком, как будто взрывались гранаты. Ошалевшие от безысходности и страха животные пробегали прямо по околице поселка, не обращая на людей никакого внимания.

   Одна надежда была на то, что ветер изменит направление или пойдет дождь. Но пока никаких серьезных примет на перемену погоды не было. Упование жителей поселка на то, что в очередной раз удастся отсидеться дома, не оправдывалось. И они, вслед за животными, вереницами потянулись на окраину села, лишь бы быть подальше от опасной близости огня.

   Но дальше окраины их не пустили заслоны из полицейских и росгвардейцев. Они двойным кольцом окружили поселок. Блокировали все возможные выходы. Пытались задержать даже зверей , стреляя в них, но это не помогло. Звери с еще большим рвением стали вырываться с оцепления. Вскоре к месту стрельбы подоспели журналисты с фото и телевизионными камерами, и выстрелы сразу прекратилась. Видимо, смелые гвардейцы застеснялись, что станут на всю страну участниками такой позорной охоты.

   Михаил Шведов сразу воспользовался благоприятной ситуацией и влился в смешанный поток людей и животных в надежде проникнуть за оцепление. Призывал и других людей последовать за животными. Получалось почти как в истории с древнегреческим Одисеем, когда ослепленный Циклоп хотел поймать Одисея на выходе из пещеры, а тот вышел вместе с овцами. В нынешней ситуации в роли Циклопа выступала власть. Только, похоже, она была ослеплена не физически, а безмерной тягой к стяжательству и ненавистью к населению, которое собиралось помешать ей безответственно обогащаться.

   На основной дороге, ведущей в краевой центр, толпы собирались с обеих сторон оцепления. Люди требовали пропустить их. Но цепи гвардейцев и полицейских только плотнее сомкнулись, ощетинившись в сторону людей автоматами и бронежилетами. В лучах пробивающихся время от времени сквозь тучи солнца угрожающе поблескивали их темные шлемы с защитными козырьками. Противостояние нарастало, и неизвестно чем бы оно закончилось, но в этот момент позади цепи росгвардейцев приземлился боевой вертолет. На землю тут же саранчой высыпались охранники. Они быстро организовали свой непроницаемый круг и настороженно, беспрестанно оглядывались вокруг. Вслед за ними на землю важно спустился человек с явно несоразмерной его узкому лицу нелепой широкополой фуражке с высоченным околышем. От этого и без того лицо, явно обделенное интеллектом, выглядело и вовсе комичным. Даже издали было видно, что ему страшно. Он все норовил бочком спрятаться за идущим впереди охранником.

  --Своих что ли боится? Население то без оружия? Вон как глазищами зыркает во все стороны,- предположил один из стоявших в цепи росгвардейцев.- Как только ему генеральскую должность доверили?