Ольгер поймал её, осмотрел, держа на весу и осторожно поворачивая.
– Аля, пожалуйста, две миски литра на три. Чайник кипятка. Полотенце чистое побольше, – уверенно перечислил он. – Ко мне в спальню, и побыстрее.
Он почти бегом унёс свою птицу.
Я проверила вес и температуру огромного чайника. Он был полный и ещё тёплый. На всякий случай я зажгла под ним газ, чтобы сделать погорячее. В шкафу нашла две здоровые цветные миски, на вид и ощупь бамбуковые. Там же нашлись и полотенца, такие старомодные вафельные.
Когда я вынесла всё это в коридор, спальню Ольгера я опознала сразу по распахнутой двери.
На большой квадратной постели повсюду валялись чёрные перья, а на окровавленном одеяле корчилась Брилле. Ольгер стоял над ней, закатывая рукава шёлковой сорочки.
– Миски на тумбочку. Чайник на пол, – скомандовал он. – Полотенце сюда давайте.
Ольгер тряхнул полотенце и развернул его:
– Пойдёт… Разрежьте на восемь частей!
– Чем?! Где у вас ножницы?
Ольгер с досадой отмахнулся от меня и, почти не напрягая рук, с треском порвал плотную ткань вдоль и поперёк.
– Перья пока уберите, – бросил он, занявшись водой и мисками.
Я посбрасывала перья, какие разглядела, прямо на пол, а потом ногой затолкала их под кровать.
Ольгер склонился над Брилле с куском полотенца, с которого капала вода. Быстро и осторожно он обтёр её с головы до ног.
– Рана только одна, – с облегчением сказал он. – И она поверхностная. А ушибов много. Рука, к счастью, не сломана, но сустав выбит… Ничего. Это всё ничего…
Бедняжка Брилле в самом деле была покрыта багровыми кровоподтёками, а локоть правой руки чудовищно опух.
Ольгер переложил отмытую Брилле на чистую половину постели, скинул вниз испорченное одеяло и накрыл девушку шёлковым стёганым покрывалом.
– Принесите, пожалуйста, низкую чашку и бутылку питьевой воды из холодильника, – попросил Ольгер.
Пока я бегала, Ольгер успел наложить на ушибы Брилле примочки.
– Что-то ещё? – спросила я, ставя чашку и бутылку на тумбочку.
– Теперь всё, идите.
– А я думала, вы лечитесь… ну… – я прищёлкнула пальцами. – Трах-тибидох, заклинание какое-нибудь, дым столбом…
– И так бывает. Но иногда лучше всего помогает холодная вода и лоскут ткани, – пояснил Ольгер.
Он обмакнул обрывок полотенца в миску, крепко отжал его огромным кулаком, а потом расправил и аккуратно положил Брилле на лоб.
Она приоткрыла глаза, но так ничего и не разглядела, только простонала чуть слышно и зашарила вокруг себя.
Ольгер перехватил её руку, опустился на пол рядом с изголовьем, наклонился к самому её лицу и снова, как тогда в столовой, чуть слышно прошептал:
– Аур-тэ…
Брилле опять забылась.
– Она поправится?
Ольгер посмотрел на меня снизу вверх, удивился, словно за последнюю пару минут успел забыть о моём существовании.
– Да, конечно, – спокойно ответил он. – Её очень сильно потрепали, но нужно всего лишь время и покой, и всё будет в порядке. Вы идите, Аля. Я теперь справлюсь сам.
– Да мне не трудно…
– Спасибо, не надо! – отчеканил он сурово.
Я пожала плечами и пошла прочь. У дверей обернулась.
Ольгер всё так же сидел на полу у изголовья Брилле.
– Послушайте, Ольгер… Я больше не могу вот так смотреть вокруг и ничего не понимать. Если вы говорите, моей вины ни в чём нет, но всё равно не отпускаете меня, то почему я должна находиться здесь с вами вслепую?!
– Да что же вы от меня хотите? – с досадой проговорил он.
– Объясните мне хоть что-нибудь!
– Практически всё, что происходит на ваших глазах, Алиша, не требует никаких объяснений, – нехотя высказался Ольгер. – Это не наваждение, не морок, это в самом деле то, что вы видели. Вы видели, как кот превращается в мужчину, а девушка – в ворона. Глаза вам не солгали.
– По-вашему, это не требует объяснений?
– Не требует, – согласился Ольгер. – Объяснять надо трюки и фокусы. А это реальность… И, пожалуйста, уйдите, наконец, прочь. Дайте мне побыть с ней вдвоём.
– А Брилле… Кто она?
Ольгер снисходительно усмехнулся моей настырности:
– Она… она лучший боевой маг Морлескина.
Я вышла в коридор, тихонько прикрыла за собой дверь и, повернувшись, обнаружила, что едва не наступила на Дайру. Кот сидел почти у самой двери и с явной тоской пялился в стену, словно видел сквозь неё, что происходит в спальне Ольгера.
Глава 7
– Берёшь морковку, – Коста продемонстрировал мне, как именно надо её брать. – Лучше молодую и ровную, её даже чистить не надо, только помыть… Измельчаешь…
Он сунул морковь в приёмный лоток измельчителя. Дрямммс – и в чашу высыпалась даже не морковная соломка, а морковные хлопья.
– … прямо в таком виде, вместе с соком, добавляешь в тесто. Только не горой, а понемногу, размешивая каждую добавленную порцию…
Я молча стояла рядом с Костой, который деловито готовил тесто для оладий с морковью.
Я уже не могла больше торчать в своей спальне. Когда я услышала, что в столовой началось какое-то движение и вышла туда, Коста сразу же уточнил, интересно ли мне посмотреть, что он делает. Я настолько потеряла бдительность, что имела неосторожность сказать «да».
На самом-то деле я бы посмотрела с удовольствием. Почему бы и не посмотреть, как рядом работают другие? Но, видимо, благодарные зрители у Косты были в дефиците, и он от счастья быть услышанным настолько увлёкся своим мастер-классом, будто в следующий раз готовить эти оладьи предстоит именно мне.
– Поняла? – серьёзно уточнил Коста, когда дело подошло к концу, и огромная миска жидкого, слегка оранжевого теста заняла своё место около плиты.
– Конечно, поняла, – бодро подтвердила я. – Ты так хорошо всё объясняешь. Тебе бы на телевидении кулинарное шоу вести.
Он довольно хмыкнул и стал выбирать сковородку в шкафу.
– Ты уже собираешься готовить?
– Ужин скоро, – кивнул он.
– А кто ужинать-то будет? Брилле плохо, Ольгер от неё не отходит…
– Подать всё равно положено, – строго ответил Коста. – А даже если Ольгер не захочет, мы с тобой не люди, что ли? И Дайре дадим, он оладьи любит.
– А ему можно? Котам нельзя жареное, оно им печень разрушает. А он же… как бы кот.
– Вот именно, что как бы, – хмуро проворчал Коста. – Будем надеяться, его печень выдержит ещё немного, пока всё это не разрешится так или иначе.
– Не разрешится с чем?
– С заклятьем, – пояснил Коста.
– А как оно «так или иначе» может разрешиться?
– Ну, или Ольгер поймёт, как снять заклятье… Или из Дайры всё-таки сделают чучело. В обоих случаях, о его печени волноваться уже ни к чему, – невесело хмыкнул Коста.
– Чучело?! Кто хочет сделать из него чучело?!
– Ну, это я так… образно, – промямлил Коста и тут же спохватился. – Это не нашего ума дело. Не моего уж точно. И не твоего тем более!
Коста разогрел сковороду, и скоро первая партия маленьких оранжевых оладушек перекочевала в баранчик и была прикрыта блестящим куполом. Одну штуку Коста оставил просто на блюдце.
– Слушай, а Ольгер и Брилле, они…
Коста подозрительно покосился на меня. Понял, наверное, о чём я взялась выспрашивать, но сделал вид, что ничего не слышит.
– … они – пара, да? Ну, в смысле, отношения у них?
– С чего ты взяла? – строго нахмурился Коста.
– Так он хлопочет, ухаживает за ней, прямо как… как за женой, это по меньшей мере.
Коста пожал плечами:
– Мы с Брилле, конечно, Ольгеру не ровня, но мы столько времени вместе, что уже стали как семья. Если бы со мной такое приключилось, как с Брилле сегодня, Ольгер и меня бы так же лечил.
– И в постель свою положил бы? За руку держал и шептал бы тебе на ушко «аур-тэ»?
Коста вспыхнул до самой вершины лысой макушки:
– Ну, это вряд ли!
Он переключил всё своё внимание на сковородку, и через некоторое время проговорил сердито:
– Знаешь, ты поменьше болтай и не суй свой нос, куда не звали. А то ты мне понравилась сначала, но я вижу теперь, что поторопился.